Как уже не раз отмечалось многими участниками рынка, пандемия наложила серьезнейший отпечаток на тот мир, в котором мы живем. Но из всего многообразия тех изменений, которые трансформировали нашу действительность, для сегодняшнего репортажа мы выбрали тему вебинара, организованного Адвокатским бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», — «2020 — тренд на банкротства. Как защититься кредиторам и спастись должникам?».
Разразившийся в прошлом году кризис, пожалуй, не знал себе равных в истории. Первое, что его отличало от других, — эффект внезапности. Бизнес оказался к нему не готов абсолютно — ни с точки зрения резервов, ни с точки зрения взаимодействия с контрагентами. Вторая отличительная черта — полная неопределенность. Никто не понимал, что будет дальше, каким образом, какие отрасли и предприятия закроет государство, на какой период.
И вот эта нестабильность в экономических условиях на самом деле присутствует и по настоящий момент. Бизнес не может спрогнозировать, что будет через месяц. Согласно свежему исследованию «Центра стратегических разработок», каждое четвертое предприятие в России подвержено риску банкротства. Многие из них держались на плаву благодаря мораторию. Но была ли достигнута цель этого моратория и помог ли он бизнесу? Пока трудно сказать. Мы только ждем ответа на этот вопрос, в том числе и от судебной системы.
Кредитор и должник: никто не хотел доверять
Как отметил Иван Смирнов, управляющий партнер Санкт-Петербургского офиса АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», мораторий, безусловно, стабилизировал ситуацию и не привел к эффекту снежного кома, когда компании могли бы массово начать подавать на банкротство. Те правила, которые были установлены государством, предоставили должникам и кредиторам уникальные возможности достичь договоренности: например была упрощена процедура заключения мирового соглашения, введен институт судебной рассрочки для должников. Но для использования этих возможностей требуется добросовестное поведение сторон. И вот здесь, отмечает спикер, мы сталкиваемся с ситуацией, когда должник и кредитор, как правило, крайне подозрительно относятся друг к другу. Кредиторы зачастую не могут договориться между собой и, опять же, подозрительно оценивают любую договоренность.
Мораторий, как своеобразная подушка безопасности, сработал и более не применим. Все ожидают взрывного роста банкротств. Но грянет ли взрыв? Евгений Гурченко, советник, руководитель судебно-арбитражной практики Санкт-Петербургского офиса АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», призывает быть реалистами.
В связи с отменой моратория эксперты прогнозируют проблемы с перегрузкой судебной системы по причине роста количества банкротных дел как по банкротствам компаний, так и по банкротствам граждан. Иных путей решения данной проблемы, кроме как дополнительного госрегулирования, которое детально пропишет варианты послемораторного периода, не видится. Существует, например, институт судебной рассрочки, которой должник, находящийся в неудовлетворительном финансовом состоянии, может воспользоваться на срок в несколько лет. В этот период не начисляются неустойки, финансовые санкции. Этот льготный период, безусловно, предоставляется за счет кредиторов, но позволяет должнику выстроить свою хозяйственную деятельность, действуя добросовестно. И вот если применение и реализация таких или ему подобных механизмов будут четко прописаны, у нас не будет после окончания моратория прелестей того трехмесячного периода, когда все мораторные должники ринутся подавать заявления на банкротство. Почему трехмесячный срок? Потому что именно в рамках этого периода у них сохраняются некие преференции, предусмотренные Законом о банкротстве, и особый порядок разрешения некоторых вопросов в рамках дела о банкротстве.
Мы ждем перемен
Евгений Гурченко уверен, что сама судебная система может уже сейчас начинать меняться. Упрощение самой процедуры банкротства, каких-то формальных вещей, которые происходят именно в ходе судебных заседаний, позволило бы значительно снизить нагрузку на судей.
Докладчик привел пример того, как можно переформатировать судебные разбирательства, облегчить давление и на суды, и на участников процесса. Например, в США многочисленные судебные заседания по банкротным делам проходят по conference-call. То есть не надо сидеть в суде, и судье не надо там постоянно сидеть, не надо соблюдать сложный ритуал заседания — можно просто по видеосвязи разрешать какие-то вопросы. Ведь в процедуре банкротства в основном время «съедают» технические вопросы.
Сейчас, когда судебная система столкнулась с пандемией, когда изменился подход к рассмотрению дел и когда стало гораздо больше дел именно по видеосвязи рассматриваться судами, то появилась возможность для судебной системы воспринять этот опыт как мега-позитивный и сделать процедуру гораздо более эффективной, как с точки зрения ресурсов государства, ресурсов сторон, так и с точки зрения просто временных затрат.
Возможно, к моменту отмены моратория государство должно было более тщательно разработать какие-то правила, чтобы просто не рухнула вся судебная система под натиском этих дел, а их может быть действительно очень много. Около полумиллиона компаний попали под действие моратория.
Чьи интересы защищает мораторий?
С другой стороны, пока действовал мораторий, он создавал определенные проблемы и для кредиторов. Такая крайне негибкая конструкция, как полный запрет на возбуждение дел о банкротстве, имеет свою обратную сторону. И эта обратная сторона — возможность злоупотреблять этим. Соответственно, недобросовестные должники этим пользовались.
Понятно, что многие компании, которые находятся в сложном финансовом состоянии, вряд ли сумели выкарабкаться в установленный для них мораторный период. Должники, которые понимали, что они находятся под риском банкротства, скорее всего, рассуждали максимально прагматично и исходили из того, что им нужно минимизировать для себя ответственность. Например, вывести активы, чтобы они не достались кредиторам. Плюс ко всему, сам по себе закон о банкротстве предполагает, что в период действия моратория крайне странный статус имели многие сделки с такими фактически банкротами. Это может привести к оспариванию данных сделок.
Гонка на выбывание
По нашему законодательству, кто первый инициирует процедуру банкротства, тот на какое-то время получает возможность ее контролировать. И это проявляется во многих аспектах — прежде всего в вопросе выбора арбитражного управляющего. Кто его предложил, тот и получает возможность на какой-то период, зачастую достаточно длительный, контролировать всю ситуацию.
И, конечно, в этой ситуации кредиторы должны будут очень внимательно следить за тем, чтобы не остаться на обочине процесса.
Очевидно, что в этой гонке будут участвовать и должники, они, скорее всего, уже готовятся, особенно недобросовестные.
Резонно в таком случае спросить: а зачем тогда вообще должнику быть добросовестным? Не легче ли как раз подготовиться, спрятать активы и, в общем-то, скрыться?
Действия недобросовестных должников несут в себе риски уголовной ответственности, напоминает Иван Смирнов. Не стоит забывать и об угрозе привлечения к субсидиарной ответственности руководителей и реальных собственников должников. Ну и наконец, в качестве защиты от недобросовестных действий должника существует такой инструмент, как оспаривание сделок. Этот правовой механизм в потенциале может привести к крайне негативным последствиям для должника и его контрагентов: актив поступает обратно в конкурсную массу, и требование контрагента должника может быть признано зареестровым или вообще оказаться субординированным. Поэтому всегда нужно выбирать методы «оптимизации» максимально добросовестно.
Конечно, любой должник преследует, безусловно, свои имущественные интересы, связанные с тем, чтобы:
-
оградить себя от субсидиарной ответственности;
-
сохранить как можно больше активов, попытавшись затянуть процедуру банкротства, с тем, чтобы, контролируя или создавая неблагоприятные условия для кредиторов, договориться, что будут выплачены минимальные суммы.
Действительно, если говорить о банкротстве, крайне редко мы наблюдаем случаи, когда кредиторы получают хотя бы 20 копеек на рубль. Как правило, через несколько лет баталий они довольствуются более скромными суммами. Поэтому, конечно, разумный кредитор будет активно действовать и пытаться договариваться. Это, как отметил Иван Смирнов, прежде всего уголовные дела либо оспаривание тех сделок, которые действительно важны. Субсидиарная ответственность в отношении семьи бенефициаров, собственников, то есть обращение взыскания на что-то личное, тоже может быть в арсенале средств давления на должника.
Доверяй, но проверяй
Когда действовал мораторий, да и вообще в нынешних экономических реалиях, сложно «на глазок» было определить, с каким типом должника имеешь дело — добросовестным или недобросовестным. Как отметил Евгений Гурченко, в России вообще очень мало кредиторов, которые действительно занимаются полноценным финансовым анализом контрагентов. Да что там говорить, не каждая компания проверяет данные публичных реестров, связанных с контрагентом. Необходимо менять стандарт мышления. АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» своим клиентам рекомендует перед заключением сделки создать определенный чек-лист показателей, параметров, существенных фактов о контрагенте, которые бы позволяли быть относительно спокойным за его судьбу, и в дальнейшем отслеживать какую-то динамику этих показателей.
Например, очень важный индикатор — адрес регистрации компании. Не секрет, что очень часто компании меняют его, уходят в другой регион, чтобы там в более благоприятных условиях провести процедуру банкротства. Смена менеджмента, смена акционеров, смена контролирующих лиц, участников — все эти факты заставят насторожиться любого участника оборота.
Критически важны финансовые показатели. Что происходит с компанией? Как она расплачивается с контрагентами, какие у нее поступления и т.д. Вся эта информация может быть запрошена кредитором, особенно крупным, у должника в рамках нормальных деловых отношений.
Самый простой способ проверки контрагента, который, несмотря на то что является самым очевидным, крайне редко используется на практике: лично прийти в компанию, посмотреть, что там происходит, какая команда работает, как выглядят офисы (производство, склады). Потому что если компания сворачивает деятельность либо вообще не ведет никакой деятельности, это сразу видно.
Для контроля над должником можно использовать еще множество корпоративных механизмов, которые позволяют более тщательно контролировать управление в компании, можно выстроить нормальное взаимодействие с менеджментом должника. Если последний противится внедрению таких механизмов, это повод задуматься о том, стоит ли вообще с ним иметь дело, еще более внимательно начать изучать и финансовые документы, сделки, активы, куда движутся эти активы, переходят или нет, чем реально занимается компания.
Нынешняя ситуация накладывает на менеджмент кредиторов большую ответственность за каждое решение. Иван Смирнов советует: нужно определить список так называемых ключевых контрагентов, от финансовой стабильности которых зависит финансовая стабильность самого кредитора. И по ним проводить фактически ежедневный мониторинг по чек-листу, проверять информацию о них в Федеральном реестре сведений о банкротстве.
Кредиторам надо быть более активными
Если выяснится, что должник все-таки недобросовестный, пытается скрыть активы или уже это делает, что делать кредитору? У экспертов есть на этот случай свои рецепты.
Евгений Гурченко убежден, что в данном случае у кредитора не остается иного пути, кроме как начать активные действия по защите своих интересов. Можно начать с самых простых вещей. Условно говоря, если у вас есть какая-то система, например, платежей с этим контрагентом, то ее надо изменить — не нужно давать ему денег прежде, чем он что-то сделает. Сделать так, что пока он не исполнит свои обязательства, вы бы ему ничего не платили. Это достаточно просто сделать.
Дальше — различного рода обеспечения, поручительство от собственников бизнеса, залоги. Все это рабочие механизмы. В ситуации, когда кредитор видит, что что-то идет не так, их применение не то что оправданно, оно абсолютно адекватно сложившемуся положению дел.
Если речь идет о серьезном кредиторе, от которого должник существенно зависит, необходимо рассмотреть вопрос о введении сотрудников кредитора в органы управления должника. Впрочем, это нужно делать аккуратно, чтобы впоследствии должник и иные кредиторы не могли ссылаться на факт контроля и не привлекли самого кредитора к ответственности. Но это действительно рабочий механизм, и многие банки к нему прибегают, получая свое «око» в рядах контрагента. Благодаря ему они следят за ситуацией и понимают, что происходит.
В России процедура банкротства возбуждается только на основании вступившего в силу судебного акта, за исключением банков, которые могут и без судебного акта возбуждать процедуру. Поэтому нужно трезво оценить ситуацию с конкретным должником, который отказывается от взаимодействия, и разработать четкий план. Этот план будет включать в себя именно такой порядок действий — что нужно все просудить и готовиться к банкротству. Либо можно с другими кредиторами объединиться, с тем чтобы консолидироваться и вместе осуществлять соответствующие действия.
Все в суд
Если досудебные механизмы не работают, то, конечно же, нужно обращаться с исками в суд — накладывать аресты, получать иные обеспечительные меры. В некоторых ситуациях, возможно, необходимо инициировать даже уголовные дела — если понятно, что ситуация складывается самым неблагоприятным образом, кредиторы рискуют остаться один на один с компанией-пустышкой.
На самом деле действий, направленных на защиту своих интересов, в арсенале у кредитора много. Ему надо проявлять определенный креатив и следить за ситуацией, первым обратиться с соответствующим заявлением и не дать возможность должнику контролировать ситуацию.
Иван Смирнов добавляет: кредитор должен занимать проактивную позицию. Совершил должник сделку, которая является подозрительной для кредитора — ее можно и нужно оспорить. Ведь мораторий устанавливает только запрет для кредиторов на обращения с заявлением о банкротстве. Но просуживать долг, истребовать имущество, получить судебный акт, даже в некоторых случаях возбудить исполнительное производство, например, в целях исполнения обеспечительных мер, закон не запрещает.
Все это вкупе дает кредитору определенные преимущества.
Если кредитор активно оспаривал сделки, обращал внимание должника на то, что недопустим вывод активов или еще какие-то действия, например, смена менеджмента, собственников, что это с точки зрения интересов кредиторов, безусловно, не только подозрительно, но и приводит к ухудшению — все факты, которые зафиксированы либо судебными актами, либо перепиской сторон, либо претензиями — будут положены в материалы дела и позволят считать такого должника недобросовестным.