Продолжаем разбираться в способах защиты прав миноритария. После довольно радикальных мер — исключения мажоритария и ликвидации компании, рассмотренных в предыдущих выпусках, — перейдем к более классическому способу, а именно к взысканию убытков. При этом особый интерес представляет возможность миноритарного участника взыскать убытки с других участников, а не с органов управления корпорацией. В материале рассмотрены вопросы о том, с каким иском следует обращаться в такой ситуации, какой существует стандарт доказывания в подобных делах и как часто суды встают на сторону миноритария.
Как и для взыскания любых убытков, базой для исследуемого способа защиты в отношении миноритариев является ст. 15 ГК РФ, согласно п. 1 которой лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (п. 2 ст. 15 ГК РФ).
Убытки могут возникать и при взаимодействии участников оборота внутри корпорации, в корпоративных отношениях.
Согласно п. 1 ст. 53.1 ГК РФ лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, обязано возместить по требованию юридического лица, его учредителей (участников), выступающих в интересах юридического лица, убытки, причиненные по его вине юридическому лицу. Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.
Лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, названным в п. 1 и 2 ст. 53.1 ГК РФ, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ).
Таким образом, российское законодательство содержит прямое указание на возможность взыскания убытков с недобросовестных или неразумных участников. В первую очередь необходимо разобраться с тем, кому принадлежит право взыскивать убытки в подобных ситуациях.
В ситуации, когда убытки причиняются юридическому лицу, оно, конечно, может самостоятельно предъявить требование. Однако это не всегда возможно (по тем или иным причинам, о которых мы расскажем ниже).
Российское корпоративное право вслед за другими юрисдикциями предоставляет участнику корпорации право предъявлять так называемые косвенные иски — то есть требовать взыскания убытков от имени и в пользу общества.
Исходя из п. 1 ст. 65.2 ГК РФ, к правам участников корпорации, помимо прочего, относится право требовать, действуя от имени корпорации (п. 1 ст. 182 ГК РФ), возмещения причиненных корпорации убытков (ст. 53.1 ГК РФ).
Также нельзя обойти стороной редкие разъяснения по вопросу доказывания недобросовестности (неразумности) контролирующего лица, данные в п. 25 постановления Пленума Верховного суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 25). В нем Верховный суд РФ призвал, применяя положения ст. 53.1 ГК РФ, в том числе об ответственности лиц, определяющих действия юридического лица, принять во внимание то, что негативные последствия, наступившие для юридического лица в период времени, когда в состав органов юридического лица входило названное лицо, сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности его действий (бездействия), так как возможность возникновения таких последствий связана с риском предпринимательской и (или) иной экономической деятельности.
Как будет показано ниже, такой подход в абсолютном большинстве случаев блокирует для миноритариев возможность взыскать убытки с мажоритарных участников, контролировавших общество.
Модель косвенного иска при взыскании убытков
Традиционно под косвенным иском понимается такой иск, который заявляется лицом от своего имени, но (косвенно) направлен на защиту интересов другого лица (корпорации). Например, иск обладателя права оперативного управления о защите его права по ст. 305 ГК РФ косвенно защищает собственника. Именно по такой модели в зарубежных юрисдикциях и структурируется защита прав участников — участник имеет свое собственное притязание на возмещение убытков, он действует от своего имени, однако технически «путь» перечисления денег идет в «копилку» корпорации.
Однако в российском праве заложена иная модель. Косвенные иски (ст. 53.1, 65.2 ГК РФ), применяемые в отечественной практике, на деле не являются косвенными, но построены по модели исков, которые заявляет представитель. То есть речь идет о прямом иске самой корпорации, который подается одним из ее представителей. По российскому праву участник общества выступает законным представителем общества в споре с недобросовестным участником. При этом носителем материального права требования возмещения убытков (и оспаривания сделок) является именно корпорация. Сам же претерпевший участник не наделен материальным правом требования убытков, но обладает лишь полномочием — властью действовать от чужого имени с непосредственным действием на чужую правовую сферу — правовую сферу представляемого.
Основанием для такого подхода является то, что участник связан фидуциарными отношениями с корпорацией. Действительно, корпорация в силу принципа отделения и обособленности является самостоятельным лицом, однако ее субъектность проистекает из воли ее участников.
Почему закон в принципе должен наделять участника (акционера) полномочием, представительскими функциями? Для этого есть две причины. Первая состоит в том, что участник входит в волеобразующий орган корпорации, а не в волеизъявляющий (не берем в расчет ситуации, когда участник и директор — одно лицо). Это означает, что обычно участник не может быть представителем общества — для этого требуется специальное уполномочие (например, выдача доверенности или, как в нашем случае, указание закона). Вторая — в том, что волеизъявляющий орган корпорации может оказаться неспособным защитить интересы общества. Он сам может быть нарушителем этих интересов или не желать вступать в конфликт с мажоритарным участником (а возможно, и действовать с ним в сговоре).
Модель представительского иска порождает ряд проблем. Что делать, если один недобросовестный участник от лица общества обратится с иском к другому, а затем откажется от иска или согласится на мировое соглашение на комфортных для ответчика условиях? Или же мажоритарий подговорит обратиться с подобным иском генерального директора? Недобросовестные участники могли бы использовать такую схему, чтобы заблокировать право на иск добросовестного участника. Ведь формально спор корпорации с соответствующим участником уже был предметом рассмотрения суда, а повторные тождественные иски недопустимы (п. 2 ч. 1 ст. 127, п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 134, абз. 3 ст. 220 ГПК РФ).
Данные проблемы были решены в п. 32 и 33 Постановления Пленума ВС РФ № 25, согласно которым участник, желающий обратиться от лица корпорации с иском о взыскании убытков, обязан заблаговременно уведомить об этом других участников. При этом без согласия всех участвующих в деле членов корпорации будет невозможно отказаться от иска или заключить мировое соглашение.
Причины непопулярности применения исков о взыскании убытков
Анализируя практику применения участниками иска о взыскании убытков, можно обнаружить, что таких дел совсем немного. По всей видимости, помимо прочих трудностей, связанных со спецификой доказывания в подобных делах, малое количество дел обусловлено базовой неэффективностью применения такого способа защиты прав миноритария. Ведь взысканные убытки будут возвращены обществу, которое по-прежнему контролируется недружественным мажоритарным участником.
Анализ имеющихся споров по данной теме позволит нам понять и другие причины непопулярности подобных исков.
Так, в одном деле истец пытался взыскать убытки с мажоритарного участника и директора, образовавшиеся в результате поставок топлива, которые не были оплачены, а также в результате утраты товарно-материальных ценностей. При этом директор по наставлению мажоритарного участника продолжал поставки, игнорируя неоплату предыдущих партий, и не вел претензионно-исковую работу. Обе компании (должники) впоследствии были исключены из реестра в связи с недостоверностью сведений (постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 23.10.2020 № Ф01-13677/2020 по делу № А31-16695/2018).
Суды трех инстанций отказали в солидарном взыскании убытков с мажоритарного участника и директора. Они сослались на то, что в данной ситуации не было каких-либо отклонений от обычной хозяйственной деятельности, а фактическое наличие контроля в период формирования задолженности не может свидетельствовать о злонамеренных действиях.
К похожим выводам приходит и Арбитражный суд Московского округа (постановление от 12.02.2020 № Ф05-25876/2019 по делу № А40-275769/2018), отметив, что контролирующее лицо не может быть привлечено к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), возможно, повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска. Дополнительно суд кассационной инстанции учел, что убыточные договоры были обеспечены банковскими гарантиями.
Примечательным является тот факт, что в указанном выше деле истец-миноритарий хоть и голосовал против одобрения самих убыточных договоров, поддержал на общем собрании обеспечение таких договоров банковскими гарантиями. Такое поведение миноритария суды истолковали как действия, направленные на надлежащее заключение договоров с контрагентом и последующее их исполнение.
Аналогичным образом, распределив бремя доказывания и сославшись на позицию из п. 25 Постановления Пленума ВС РФ № 25, Арбитражный суд Московского округа также отказал миноритарию в деле № А41-69921/2018 (постановление от 17.02.2020 № Ф05-25632/2019).
В другом деле арбитражные суды не согласились с участником, заподозрившим партнера в злоупотреблении, выражавшемся в передаче всего имущественного комплекса компании в аренду по заниженной стоимости. Суд сравнил арендную плату по исследуемым договорам с более ранними договорами с тем же контрагентом (которые были еще менее выгодны для общества), а также убедился в том, что деятельность общества в целом приносит прибыль за последние годы. На этом основании во взыскании убытков было отказано (постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 17.06.2021 № Ф06-4879/2021 по делу № А72-3656/2020).
Как эффективно доказать убытки на практике?
По данной категории дел суды последовательно возлагают на истцов-миноритариев обязанность доказывания причинной связи между действиями мажоритария и наступившими последствиями, а также недобросовестности действий контролирующего участника, то есть обстоятельств, что мажоритарий знал или должен был знать о том, что его действия на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица. Учитывая свойственный любой предпринимательской деятельности рисковый характер, выполнить такой жесткий стандарт доказывания у миноритария шансов мало.
Закрепляя данный подход на практике, суды начинают применять по аналогии разъяснения об ответственности органов управления юридическим лицом.
Так, Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в недавнем постановлении от 11.06.2021 № 13АП-3087/2021 по делу № А56-28726/2020 указывает, что к понятиям недобросовестного или неразумного поведения участников общества следует применять по аналогии разъяснения, изложенные в п. 2 и 3 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», в отношении действий (бездействия) директора.
Постараемся выбрать примеры, которые при обозначенном подходе могли бы быть релевантны для привлечения к ответственности участника.
Недобросовестность считается доказанной, когда участник:
-
имел заинтересованность в совершении сделки и не сообщил об этом остальным;
-
скрывал информацию или предоставлял недостоверную информацию о сделке;
-
знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) не отвечали интересам компании (заведомо невыгодные сделки, сделки с фирмами-однодневками).
В качестве примера сделки на невыгодных условиях ВС РФ приводит ситуацию, в которой предоставление, полученное по сделке юридическим лицом, в два или более раза ниже стоимости предоставления, совершенного юридическим лицом в пользу контрагента.
Неразумность действий (бездействия) участника считается доказанной, когда участник:
-
принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;
-
не стал собирать необходимую информацию (если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный участник отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации);
-
совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т.п.).
Тем не менее, даже несмотря на появление благодаря такому подходу некоторых презумпций в пользу миноритария, задача по доказыванию во многих случаях будет оставаться для него непосильной. Кроме того, в большинстве случаев единоличный исполнительный орган будет являться первым эшелоном защиты для недобросовестного мажоритария. В абсолютном большинстве случаев следы прямых указаний мажоритария директору по понятным причинам не кристаллизованы в каких-либо доказательствах, в то время как директор (или его подчиненные) собирал информацию о сделке, принимал решение о ее заключении, представлял ее на одобрение (если это требовалось), подписывал соответствующие документы.
Исходя из представленного анализа судебной практики, не приходится удивляться, что дел, в которых суды шли навстречу истцам, крайне мало. При этом практически все подобные дела, обнаруженные нами в ходе анализа, в своей фабуле содержали установленный заранее факт недобросовестности участника-ответчика.
В качестве примера можно рассмотреть постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 17.06.2020 № Ф01-9050/2020 по делу № А79-10093/2018. Как видно из данного акта, недобросовестный участник помог сформировать денежные средства для взятки должностному лицу, а впоследствии проявил бездействие по уплате административного штрафа, что повлекло привлечение компании к ответственности по ст. 20.25 КоАП РФ «Уклонение от административного наказания». Ключевой предпосылкой для доказывания виновного поведения ответчика в данном деле были дополнительные обязанности, возложенные на него решением общего собрания участников: вести дела и осуществлять деятельность от имени общества, контролировать и обеспечивать своевременную уплату налогов и обязательных платежей, не допускать просрочки исполнения обществом обязательств.
Возможны ли прямые иски участников?
Несмотря на отсутствие судебной практики, целесообразно обсудить вопрос о возможности прямых исков одного участника к другому.
Попытки применения ст. 1064 ГК РФ, обнаруженные в судебной практике, себя не оправдали. На наш взгляд, это абсолютно верно, поскольку в основе корпорации лежат товарищеские (договорные, обязательственные) отношения ее участников и предъявление деликтных исков не отвечает их природе.
Однако участники оборота, к сожалению, не применяют и договорные основания для взыскания убытков. По всей видимости, практика еще не привыкла к тому, что отношения участников — это отношения товарищей, договорные отношения, к которым очевидно могут применяться положения о договорной ответственности. Неясным представляется и полное отсутствие споров между участниками о взыскании убытков при нарушении корпоративных договоров, хотя, полагаем, возможность прямого договорного иска не должна вызывать сомнения в данном случае.
Как показывает проведенное исследование, косвенный иск к другому участнику не является популярной или эффективной мерой защиты миноритария. По соотношению выигранных миноритариями дел он уступает даже таким радикальным способам защиты, как исключение мажоритарного участника или ликвидация общества. Связано это в первую очередь с конструкцией косвенного иска (убытки будут возвращены в массу, контролируемую мажоритарием), а также с особенностями доказывания (само по себе наличие контроля у мажоритария не дает никаких послаблений миноритарному участнику). Надеемся, что в ближайшее время данный механизм все-таки получит свое развитие в судебной практике и займет свое прочное место в системе способов защиты участников корпораций.