Принудительный выкуп доли как способ защиты прав миноритарного участника

В этом материале продолжим исследование способов защиты миноритарного участника в ООО. Если ранее внимание было уделено судебным способам защиты миноритариев, то в особых случаях миноритарий может прибегнуть к способам, которые позволяют защитить его интересы без обращения в суд. Особый интерес представляют способы, которые дают миноритарию возможность добиваться желаемого результата и в тех ситуациях, когда формально его права нарушены не были, но были затронуты лишь некие ожидания от бизнеса, в котором он участвует. Таким способом можно назвать принудительный выкуп доли в силу п. 2 ст. 23 Федерального закона от 08.02.98 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО). О том, как применять этот основной внесудебный способ защиты прав миноритария, читайте в материале.

Право на прекращение корпоративных отношений является фундаментально важным для миноритариев, поскольку в большинстве случаев это единственная для них возможность зафиксировать и получить реальную стоимость собственных активов. При отсутствии такого права мажоритарий может обречь их на вечное существование в составе корпорации, что может нарушать их разумные ожидания.

Это право предусмотрено п. 2 ст. 23 Закона об ООО. Данная норма позволяет миноритарию требовать выкупа доли в следующих случаях:

• остальные возможности отчуждения заблокированы для участника (абз. 1);

• принято решение о совершении крупной сделки, которое миноритарий не поддержал (абз. 2);

• принято решение об увеличении уставного капитала, которое миноритарий не поддержал (абз. 2).

Применение указанной нормы вызывает интерес в первую очередь потому, что она является одним из немногих случаев прямого указания в законе на возможность для миноритария в одностороннем порядке покинуть общество.

Такое право стало особенно ценным после вступления в силу Федерального закона от 30.12.2008 № 312-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации». В соответствии с ним право участников на выход из ООО перестало предоставляться по умолчанию и стало возможным к реализации только в случаях, прямо предусмотренных законом или уставом общества.

Императивность во имя баланса

Ключевым вопросом, который необходимо рассмотреть перед дальнейшим анализом положений п. 2 ст. 23 Закона об ООО, является императивность этих положений. Необходимо ответить на вопрос: могут ли участники общества исключить применение этих положений в уставе общества?

На наш взгляд, норма п. 2 ст. 23 Закона об ООО является императивной. Это связано как с тем, что она направлена на защиту слабой стороны корпоративных отношений (миноритария), так и с тем, что ее исключение может повлечь за собой состояние вечной связанности миноритария корпоративными отношениями, что недопустимо. Иными словами, исключение уставом положения п. 2 ст. 23 Закона об ООО приведет к тому, что баланс интересов участников корпорации будет серьезно нарушен.

Указанный вывод обоснован не только в ситуации, когда устав общества полностью исключает применение п. 2 ст. 23 Закона об ООО, но и в ситуации, когда устав устанавливает неразумные сроки на выплату действительной стоимости доли.

Изменение этого срока допускается в силу явной диспозитивности абз. 3 п. 2 ст. 23 Закона об ООО. Однако такая диспозитивность не может быть безграничной. Нет большой разницы между условием о продаже доли другим участникам по номинальной стоимости (о чем подробнее ниже) и условием о выплате действительной стоимости участнику через 30 лет. Иными словами, если в уставе будет установлен чрезмерно большой срок на выплату действительной стоимости доли, то с большой долей вероятности такое условие также будет признано недействительным — ведь по сути оно направлено на ограничение права участника на выход из общества.

Однако установление срока, к примеру, в один год вместо трех месяцев вполне допускается судебной практикой (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 25.12.2017 № Ф09-7511/17 по делу № А47-7930/2016). Словом, как и всегда, мы имеем дело с вопросом баланса.

Если блокированы другие способы прекращения участия в корпорации

Положения абз. 1 п. 2 ст. 23 Закона об ООО направлены на предоставление миноритарию гарантии прекращения корпоративных отношений, участвовать в которых он больше не хочет по тем или иным причинам.

Так, исследуемая норма допускает принудительный выход при наличии одного из следующих ограничений в уставе общества:

• отчуждение доли (ее части) третьим лицам запрещено и другие участники общества отказались от ее приобретения;

• отчуждение доли требует согласия и такое согласие не получено.

При этом положения абз. 1 п. 2 ст. 23 Закона об ООО следует толковать расширительно. Они должны распространяться и на те случаи, когда возможность продажи доли не заблокирована в формальном смысле, но условия продажи, допустимой согласно уставу для миноритария, существенно нарушат разумный интерес миноритария.

Ярким примером такого толкования является дело, изложенное в п. 15 Обзора судебной практики Верховного суда Российской Федерации № 3 (2020), утвержденного Президиумом Верховного суда РФ 25.11.2020 (далее — Обзор).

В рамках данного дела миноритарий понуждал общество к выкупу доли по действительной стоимости. Он ссылался на то, что единственной альтернативой для него является отчуждение доли по заранее установленной уставом (а именно номинальной) стоимости.

Верховному суду пришлось поправить нижестоящие суды, которые последовательно отказали истцу в применении п. 2 ст. 23 Закона об ООО.

Как указал Верховный суд, несмотря на то, что в основе регулирования корпоративных отношений лежит презумпция диспозитивности, участники корпораций не могут своим волеизъявлением (в частности, уставом) изменять существо законодательного регулирования товарищеского соглашения. Установление бессрочного запрета на любое прекращение корпоративных отношений противоречит существу такого регулирования, поскольку допускает ситуацию вечной связанности, что противно базовым принципам гражданского права.

Норма п. 2 ст. 23 Закона об ООО сработает не только если установлен формальный запрет на продажу доли или необходимость получения согласования, но и в тех случаях, когда условия продажи заведомо невыгодны для участника (преимущественное право покупки за номинальную стоимость — как в исследуемом примере).

При анализе данного дела следует поддержать суд в толковании отношений участников общества через призму товарищеских отношений, что выразилось в применении ст. 1048 ГК РФ, содержащей запрет на устранение кого-либо из товарищей от участия в прибыли.

Подобную позицию можно расширить и на случаи, когда не номинальная, но иная стоимость (фиксированная, рассчитываемая по формуле) является явно несоразмерной действительной стоимости доли и выступает, таким образом, в качестве ограничителя для миноритария.

Необходимо, однако, отметить, что в ряде случаев блокировка права на отчуждение доли или права на заявление о выходе из общества является оправданной. Например, в п. 15 Обзора суд допустил блокировку в течение разумного краткосрочного периода, например, экономически прогнозируемого срока окупаемости или срока разработки технологии. В таких ситуациях требовать принудительного выкупа доли будет невозможно.

Указанное толкование оставляет простор для повторения из раза в раз ограничения на краткосрочный период.

Например, каждые три года участники (в том числе и миноритарий) могут принимать решение о включении в устав соответствующих ограничений на три года (и так до бесконечности). Это не вызовет каких-либо нареканий. Таким образом, на момент попытки миноритария понудить общество к выкупу доли в порядке п. 2 ст. 23 Закона об ООО в уставе будет содержаться ограничение на разумный и краткосрочный период (уже прошедший срок не имеет смысла учитывать).

Требование о выкупе доли при совершении крупной сделки или увеличении уставного капитала

Вторым вариантом применения п. 2 ст. 23 Закона об ООО является случай, когда обществом была одобрена крупная сделка или был увеличен уставный капитал, в то время как участник не поддержал такие решения (голосовал против или не принимал участия в голосовании).

Если в предыдущем случае наличие такого права у миноритария объяснялось необходимостью сохранения фундаментального права прекратить корпоративные отношения без потери причитающейся ему части активов, то обосновать предоставление такого же права миноритарию при увеличении уставного капитала или одобрении крупной сделки немного сложнее.

Конечно, крупная сделка является, по задумке законодателя и ВС РФ, из ряда вон выходящей операцией. Ее можно сопоставить с реорганизацией бизнеса. И в этом смысле понятно желание защитить разумные ожидания участников корпорации. Вступая в корпоративные отношения, участники изначально рассчитывали на то, что корпорация будет осуществлять определенную деятельность в определенной сфере. В связи с совершением крупной сделки их ожидания нарушаются. Поэтому предоставление им права потребовать принудительного выкупа доли является попыткой дать миноритариям возможность покинуть общество.

Между тем рассматриваемая норма вызывает ряд вопросов. Может ли миноритарий потребовать принудительного выкупа своей доли в ситуации, когда общество не совершает крупную сделку, а лишь меняет вид своей деятельности?

С одной стороны, норма п. 2 ст. 23 Закона об ООО является исключением из общего правила, а потому не должна толковаться расширительно. С другой стороны, если основная ее идея состоит в защите разумных ожиданий миноритариев, то почему она не защищает эти ожидания в полной мере, в том числе и в ситуациях, когда общество меняет вид деятельности без совершения крупной сделки?

«Несправедливость» принудительного выкупа

Тем не менее такое ограничение должно работать далеко не всегда. Если участники общества предполагали совершение крупной сделки в начале жизненного пути общества, то совершение сделки не должно приводить к тому, что у миноритария возникает право потребовать принудительного выкупа. Иными словами, в ситуациях, когда у миноритария были разумные ожидания относительно того, что крупная сделка будет совершена, то последующая попытка заявить о принудительном выкупе должна быть заблокирована. Иное бы приводило к тому, что миноритарий извлекал бы выгоду из своего противоречивого поведения.

Также легко обнаружить примеры несправедливости императивного применения исследуемой нормы и в случае увеличения уставного капитала. Основная идея законодателя, предоставившего право потребовать принудительного выкупа, заключается в том, чтобы не допустить размытия доли миноритария.

Однако само по себе увеличение уставного капитала может быть направлено не на размытие доли, а на соблюдение требований законодательства для определенных видов деятельности.

Например, 100 млн руб. для букмекеров или тотализаторов, 10 млн руб. для производителей этилового спирта, 1 млн руб. для агентств, оказывающих услуги по предоставлению труда персонала, и пр.

Поэтому если увеличение уставного капитала направлено на то, чтобы компания стала соответствовать публичным критериям (и если миноритарий не возражал против того, чтобы компания стала осуществлять именно эту деятельность), то было бы не вполне верно говорить о том, что права миноритария нарушаются.

Кроме того, даже в результате изменения соотношения долей объем контроля миноритария над обществом не обязательно уменьшается. Возможно, что участники договорились о непропорциональном долям распределении голосов и прибыли (п. 2 ст. 28 и п. 1 ст. 32 Закона об ООО). В таком случае довольно сложно усмотреть нарушение ожиданий миноритария. Ведь отмена такого непропорционального распределения голосов и прибыли невозможна без волеизъявления миноритария.

Наконец, если сосредоточиться на необходимости внесения вклада в счет увеличивающейся доли миноритария, то добросовестный мажоритарий может оплатить стоимость долей за него.

Кроме того, невозможность размытия долей участников может быть закреплена непосредственно в уставе общества (п. 3 ст. 14 Закона об ООО).

Исходя из текущего текста и толкования правоприменительной практикой нормы абз. 2 п. 2 ст. 23 Закона об ООО, во всех этих случаях у миноритария останется право потребовать выкупить его долю, что является не вполне справедливым. Представляется, что добросовестный мажоритарий в некоторых случаях сможет защищаться от требования о принудительном выкупе со ссылкой на ст. 10 ГК РФ. Норма о добросовестности может сгладить ригидность нормы п. 2 ст. 23 Закона об ООО в тех ситуациях, когда увеличение уставного капитала в действительности (сущностно) не приводит к нарушению прав миноритария.

Примечательно также, что в прокомментированном выше Обзоре ВС РФ высказался о возможности блокировки иных способов выхода из корпоративных отношений таким образом, чтобы п. 2 ст. 23 Закона об ООО не был активирован для миноритария. Но при этом он не рассмотрел возможность непосредственной блокировки уставом положений п. 2 ст. 23 Закона об ООО, что было бы очень актуально именно для абз. 2 данного пункта.

Интересным представляется тот факт, что для активации абз. 2 исследуемой нормы не требуется каких-либо дополнительных блокировок. То есть даже если недовольный участник может продать свою долю третьим лица без преимущественного права других участников или выйти из общества на заранее согласованных условиях, законодатель оставляет ему дополнительную опцию в виде принудительного выкупа доли обществом.

Можно предположить, что после принятия спорного решения миноритарий уже не сможет продать свою долю третьим лицам по столь же выгодной цене, как раньше. Но и выплачиваемая ему действительная стоимость доли будет рассчитана с учетом уже произошедших изменений, которых он не хотел (реструктуризации бизнеса в результате крупной сделки).

Это порождает дополнительный вопрос о том, правильно ли норма указывает, что действительная стоимость доли должна рассчитываться на момент подачи заявления о выходе, а не на момент, предшествующий принятию спорного решения. Иными словами, миноритарий не должен получать выгоду от того, против чего он выступал и в связи с чем он выходил из общества.

Такая уж это панацея от всех проблем — корпоративный договор?

Описанное выше ставит перед нами вопрос: может ли мажоритарий ограничить право потребовать принудительного выкупа не путем дезавуирования нормы п. 2 ст. 23 Закона об ООО, а иными способами?

На наш взгляд, это возможно при помощи корпоративного договора.

Так, корпоративным договором может быть предусмотрена обязанность миноритария голосовать определенным образом по заранее установленным вопросам (п. 1 ст. 67.2 ГК РФ), а в обеспечение такой обязанности миноритарий может выдать безотзывную доверенность на голосование по согласованным вопросам на общем собрании (ст. 188.1 ГК РФ).

В дополнение к этому можно установить порядок информирования миноритария об общем собрании по адресу его представителя (п. 1 ст. 36 Закона об ООО) и особые правила регистрации участников общего собрания (п. 1 ст. 37 Закона об ООО). Подобные меры снизят риск недобросовестных действий миноритария, обещавшего голосовать определенным образом и не пожелавшего свое обещание исполнять (выдача дополнительных доверенностей для голосования по тому же вопросу и пр.).

Хотя подобные меры и не будут панацеей от чрезмерно жесткого толкования ст. 2 ст. 23 Закона об ООО, их применение позволит как минимум увеличить шансы применения ст. 10 ГК РФ против недобросовестного миноритария. При этом необходимо учитывать, что суды очень лояльно относятся к миноритариям, которые ведут себя противоречиво.

Например, они не усматривают недобросовестности в действиях миноритария, когда он, действуя как директор общества, подписал сделки, против которых он голосовал и в связи с заключением которых потребовал выкупа его доли (постановление Арбитражного суда Московского округа от 24.12.2019 № Ф05-21708/2019).

Конечно, можно предположить ситуацию, когда миноритарий лично не согласен с такой сделкой как бизнесмен-инвестор, но он должен ее подписать, поскольку желает продолжить участие в бизнесе как менеджер.

Процедурные вопросы

Понуждение общества к выкупу доли в порядке п. 2 ст. 23 Закона об ООО по своей сути очень похоже на выход из общества (выплата действительной стоимости, прекращение участия по инициативе самого участника). По этой причине в практике ранее возникал вопрос о необходимости соблюдения процедур, предусмотренных для выхода из общества, — предварительное обращение участника к обществу с предложением заключить договор об отчуждении доли или с заявлением о выходе из состава участников.

Данный вопрос был разрешен в п. 4 Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах, утвержденного Президиумом Верховного суда РФ 25.12.2019. Верховный суд указал на отсутствие необходимости соблюдения подобного порядка при понуждении общества к выкупу доли. В то же время стороны не лишены возможности урегулировать такие отношения в рамках договора о приобретении доли при наличии доброй воли с обеих сторон.

Также в судебной практике закрепился подход, согласно которому срок на обращение с требованием о выкупе доли в порядке абз. 2 п. 2 ст. 23 Закона об ООО носит пресекательный характер (постановление Арбитражного суда Московского округа от 16.08.2016 № Ф05-14482/2014 по делу № А40-51637/14). С таким подходом следует согласиться, поскольку заставлять общество существовать в неопределенности под угрозой требования о выкупе доли явно несправедливо.

Понуждение к выкупу доли накануне банкротства

При этом отдельно необходимо отметить то, что норма п. 8 ст. 23 Закона об ООО императивно запрещает обществу удовлетворять требования вышедшего участника, если выплата действительной стоимости может повлечь банкротство. При реализации исследуемого в настоящей статье права миноритарии также отдельно должны учитывать, что подача заявления о принудительном выкупе тотчас же приводит к переходу доли к обществу. Судебная практика при этом исходит из того, что если общество длительное время не выплачивает миноритарию действительную стоимость доли, то вернуть долю не получится (к примеру, постановление Арбитражного суда Московского округа от 04.09.2017 № Ф05-12297/2017 по делу № А41-71260/16).

Кроме того, бывший участник (кредитор по требованию о выплате действительной стоимости доли) не сможет инициировать процедуру банкротства (абз. 8 ст. 2 и п. 1 ст. 7 Закона о банкротстве). Также у бывшего участника возникнут проблемы с ведением судебных процессов от имени общества на основании ст. 65.2 ГК РФ.

Таким образом, использовать право на понуждение общества к выкупу доли следует с особой осторожностью, убедившись предварительно в реальной возможности общества выплатить стоимость доли. В противном случае миноритарий рискует на неопределенный срок остаться в подвешенном состоянии, не будучи участником и не получив стоимости своей доли в силу п. 8 ст. 23 Закона об ООО.