Статья 173.1 ГК РФ предусматривает регулирование сделок, которые совершены без согласия общего собрания участников общества. Эта норма представляет собой попытку установить баланс между интересами участников компании и контрагентами компании. Однако практика зачастую предоставляет приоритет именно интересам контрагентов. Оправданно ли это — рассмотрим в материале. В статье также анализируются условия для оспаривания сделки по ст. 173.1 ГК РФ, а также специфика такого оспаривания. Этот материал входит в серию публикаций, в которых исследуются способы, при помощи которых миноритарий может защитить свои корпоративные интересы («ЭЖ-Юрист»: № 24 (1674), 2021, № 27 (1677), 2021, № 29 (1679), 2021, № 31 (1681), 2021, № 34 (1684), 2021, № 38 (1688), 2021).
Идея ст. 173.1 ГК РФ проста — если директор общества совершает сделку без получения предварительного согласования в тех случаях, когда такое согласие требуется, то участники общества могут «перехватить» контроль и оспорить соответствующую сделку, добившись аннулирования негативных последствий от ее совершения.
Эти нормы представляют собой попытку установить баланс между интересами участников оборота (которые по общему правилу не могут быть связаны внутренними отношениями членов корпорации) и интересами участников компании. Поэтому оспаривание сделок на основании ст. 173.1 и 174 ГК РФ допускается лишь в ситуации, когда контрагент может знать, что соответствующая сделка либо совершена без соблюдения корпоративных процедур, либо причиняет корпорации существенный вред, то есть ведет себя недобросовестно.
Косвенный иск: между субъективностью и объективностью
В таких случаях в качестве ожидаемого подхода (de lege ferenda) можно было бы предложить установление объективного срока давности для оспаривания сделки, но исключить критерий субъективной недобросовестности контрагента. Российская судебная практика на данный момент колеблется между двумя описанными подходами. С одной стороны, устанавливается де-факто объективный срок давности, с другой — критерий субъективной недобросовестности.
Как бы то ни было, оба этих состава могут использоваться миноритариями для защиты интересов корпорации. Это может быть сделано не только посредством смены генерального директора, который, являясь представителем общества, может оспаривать сделки, но и путем самостоятельного предъявления участника иска об аннулировании сделки.
Последняя возможность доступна благодаря тому, что российское корпоративное право вслед за другими юрисдикциями предоставляет участнику корпорации право предъявлять так называемые косвенные иски. Исходя из п. 1 ст. 65.2 ГК РФ, к правам участников корпорации, помимо прочего, относится право требовать, действуя от имени корпорации (п. 1 ст. 182 ГК РФ), оспаривания совершенных корпорацией сделок.
В одной из предыдущих публикаций было отмечено (см. «ЭЖ-Юрист», № 31 (1681), 2021), что косвенный иск в российском правоприменении отличается от традиционного понимания этого инструмента. Напомним, что традиционно под косвенным иском понимается такой иск, который заявляется лицом от своего имени, но (косвенно) направлен на защиту интересов другого лица (корпорации). В российском праве косвенный иск функционирует по иной, представительской модели — участник общества действует в качестве его представителя (от его имени).
Представительский характер соответствующего иска подтверждается и судебной практикой (см., например, постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 06.07.2020 по делу № А82-17123/2019).
Как будет показано ниже, соответствующее право миноритария применительно к оспариванию сделок иногда ограничивается.
Оспаривание сделок, которые совершены без согласия участников: общие вопросы
В силу ст. 173.1 ГК РФ сделка, совершенная без согласия органа юридического лица, необходимого в силу закона, является оспоримой. Она может быть признана недействительной по иску юридического лица или иных лиц, указанных в законе. Закон устанавливает, что она может быть оспорена, только если доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об отсутствии на момент совершения сделки необходимого согласия такого органа.
Последнее требование связано с поиском баланса между интересами участников оборота и членов корпорации. По общему правилу внутренние товарищеские отношения не могут противопоставляться третьим лицам. Однако если третье лицо знает о наличии соответствующих ограничений, то оно не может защищаться принципом относительности корпоративных отношений.
При этом суды подчеркивают, что третьи лица не обязаны проверять, является ли сделка крупной для общества. В постановлении Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 29.10.2020 по делу № А33-35024/2019 было указано, что закон не устанавливает обязанности третьего лица по проверке перед совершением сделки того, является ли соответствующая сделка крупной для его контрагента и была ли она надлежащим образом одобрена. В том числе отсутствует обязанность по изучению бухгалтерской отчетности контрагента для целей определения балансовой стоимости его активов, видов его деятельности, влияния сделки на деятельность контрагента.
Суд обратил внимание на то, что третьи лица, полагающиеся на данные Единого государственного реестра юридических лиц о лицах, уполномоченных выступать от имени юридического лица, по общему правилу вправе исходить из наличия у них полномочий на совершение любых сделок.
Аналогичная позиция содержится в постановлении Арбитражного суда Северо-Западного округа от 09.03.2021 по делу № А56-135561/2019. В этом деле суд не увидел недобросовестности третьего лица даже в том, что в протоколах общих собраний участников общества реквизиты договоров ипотеки были указаны с датой позднее даты проведения собрания.
Оспаривание решений дочерних компаний
Здесь также стоит рассмотреть вопрос, который связан с оспариванием сделок, которые совершаются внутри группы компаний. Допустим, в дочерней компании большая часть доли в уставном капитале принадлежит материнской компании, но часть принадлежит инвесторам-миноритариям. Дочерняя компания передает актив материнской. Могут ли миноритарии оспорить совершенную сделку?
Судебная практика допускает такое оспаривание. Суды указывают, что при рассмотрении требования о признании такой сделки недействительной по иску участников основного общества следует учитывать, что отчуждение имущества в пользу дочернего общества, в том числе такого, доли которого полностью принадлежали основному обществу, может свидетельствовать о нарушении прав и законных интересов миноритарных участников основного общества.
Для этого необходимо доказать, что оно направлено на лишение их на будущее возможности принимать управленческие решения в отношении данного имущества и получать выгоды от его использования в своих интересах.
Этот вывод был сделан в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 19.09.2018 по делу № А41-1763/2014. Аналогичную позицию занял Седьмой арбитражный апелляционный суд в постановлении от 02.11.2017 по делу № А45-12405/2017.
Какие сделки, совершенные без согласия, могут оспариваться?
В первую очередь это крупные сделки. В пункте 1 постановления Пленума ВС РФ от 26.06.2018 № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» (далее — Постановление Пленума № 27) также подчеркивается, что крупные сделки, которые совершены без соблюдения корпоративных процедур, могут оспариваться на основании ст. 173.1 ГК РФ.
Под крупными сделками современное законодательство понимает такие сделки, которые одновременно соответствуют двум критериям:
-
стоимостной критерий — сделка направлена на распоряжение активом, стоимость которого составляет более 25% от балансовой стоимости активов общества;
-
качественный критерий — сделка выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности общества.
Если оба этих критерия имеют место, то такая сделка должна быть одобрена общим собранием корпорации. Соответственно, если такое согласие не было получено, то участники могут оспаривать соответствующую сделку.
Перед тем как перейти непосредственно к анализу правоприменительной практики, необходимо отметить два обстоятельства.
Особенности исчисления исковой давности
Первое касается сроков исковой давности. Равным образом применимо к оспариванию сделок на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ.
Норма ст. 181 ГК РФ указывает, что срок исковой давности по признанию оспоримых сделок недействительными составляет один год. Однако в российской практике длительное время существует неопределенность относительно того, с какого момента следует считать исковую давность по сделкам, которые совершены обществом.
Ранее действовавшая система, определенная постановлением Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28 (далее — Постановление Пленума № 28), предполагала исчисление исковой давности с момента, когда о нарушении права узнал участник корпорации (давность «по участнику»). Постановление Пленума № 28 содержало правила оспаривания крупных сделок и сделок с заинтересованностью. Однако правовое регулирование корпоративного оспаривания изменилось в результате реформы, проведенной в 2017 г.
В Постановлении Пленума № 27 были даны разъяснения применительно к новому регулированию. Теперь концепция течения сроков давности базируется на «знании» самого юридического лица, то есть давность начинает свое течение с момента совершения сделки. Исключение составляют случаи, когда директор был в сговоре с другой стороной сделки, в таком случае давность исчисляется как прежде — «по участнику».
Согласно Определению ВС РФ от 22.09.2020 № 304-ЭС20-5349 порядок исчисления давности «по знанию общества» применяется к оспариванию сделок, заключенных после 01.01.2017 (дата вступления в силу реформы правил о сделках с заинтересованностью и крупных сделках).
Подход по исчислению давности «по знанию общества» критиковался в доктрине. Указывалось, что он фактически не предоставляет защиты участникам корпорации, которые вынуждены смириться с тем, что директор совершает сделки, сознательно нарушая установленные корпоративные механизмы одобрения таких сделок.
Сомнения коллег можно поддержать. Занятый ВС РФ подход фактически приводит к тому, что для оспаривания сделок по корпоративным основаниям существует объективный срок давности — он исчисляется (за некоторыми исключениями) с момента, когда сделка была совершена. При этом закон и так защищает третьих лиц достаточным образом — устанавливая критерий субъективной недобросовестности. Получается, что ВС РФ защищает участников оборота дважды — вводя объективный срок и одновременно защищая добросовестных контрагентов. Как было показано выше, это смешение двух подходов, которое навряд ли может быть поддержано.
Однако и сложившийся подход можно защитить. По всей видимости, ВС РФ учитывает серьезные сложности со стандартом добросовестности третьих лиц — нельзя сказать, что практика по этому вопросу устоялась. ВС РФ таким образом пытается защитить тех участников оборота, которые, являясь добросовестными, не смогли доказать свою добросовестность.
В любом случае участникам, оспаривающим сделку, необходимо учитывать описанные выше особенности исчисления сроков исковой давности.
Ограничения для оспаривания сделки: статус участника и возможность влиять на одобрение сделки
Второе обстоятельство, на которое необходимо обратить внимание, связано с тем, что ранее в Законе об ООО содержалось такое основание для отказа в оспаривании крупной сделки, как отсутствие у истца-участника возможности повлиять на решение собрания об оспаривании крупной сделки. В новой редакции п. 5 ст. 46 Закона об ООО это регулирование убрали.
Новый подход можно только поддержать. Ранее миноритарии не могли оспаривать совершенные крупные сделки. По всей видимости, законодатель руководствовался исключительно утилитарными соображениями — если мнение миноритария не учитывалось бы при одобрении сделки, то нет никакого смысла давать ему возможность оспаривать такую сделку.
С учетом того, что новое регулирование позволяет миноритарию потребовать принудительного выкупа его доли в ситуации, когда он голосует против одобрения крупной сделки (см. «ЭЖ-Юрист», № 38 (1688), 2021), сохранение прежнего подхода было бы спорным. Интерес оспаривания сделки понятен — миноритарный участник может как потребовать принудительного выкупа его доли при проведении собрания, так и оспорить сделку и провести данное общее собрание, чтобы получить возможность воспользоваться соответствующим механизмом.
Однако необходимо учитывать, что иногда суды применяют прежнюю редакцию п. 5 ст. 46 Закона об ООО, если оспариваемая сделка был совершена в период действия старого подхода (см., например, постановления Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.06.2019 по делу № А43-11641/2016, Арбитражного суда Центрального округа от 27.10.2020 по делу № А08-9500/2017).
Гораздо более сложная проблема связана с тем, что в судебной практике периодически продолжает встречаться позиция, согласно которой оспаривать крупную сделку может лишь тот член корпорации, который был участником на момент совершения этой сделки.
Постановление Пленума № 27 давно отменило соответствующее условие для оспаривания сделки по иску участника. В подпункте 2 п. 7 постановления указывается, что не является основанием для отказа в удовлетворении иска тот факт, что участник, предъявивший иск от имени общества, на момент совершения сделки не был участником общества.
Однако некоторые суды продолжают использовать соответствующий критерий для отказа в оспаривании сделки. Так, например, в постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 18.03.2019 по делу № А81-6275/2017 было указано, что суды пришли к правильному выводу о том, что его права и охраняемые законом интересы как участника общества не могли быть нарушены оспариваемой сделкой.
Аналогичный подход занял Арбитражный суд Московского округа в постановлении от 04.02.2019 по делу № А41-82691/17.
Радует, что такая практика является малочисленной. Большинство судов в полной мере восприняли Постановление Пленума № 27.
Как оспорить совершенную обществом крупную сделку без согласия общего собрания?
На наш взгляд, миноритарий должен доказать, что сделка является крупной, то есть соответствует как количественному, так и качественному критерию, описанным выше. При этом необходимо учитывать, что для доказывания наличия количественного критерия не обязательно проводить экспертизу рыночной стоимости отчуждаемого объекта.
Показательно в этом смысле постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 14.06.2018 по делу № А43-12829/2017. Суд рассматривал вопрос об оспаривании договора цессии, который был заключен без согласия общего собрания. Ответчик (контрагент) просил назначить экспертизу рыночной стоимости отчужденного права требования. Однако суд отмел эти возражения, указав, что цена сделки при отнесении ее к категории крупных определяется исходя из наибольшей из двух величин — балансовой стоимости отчуждаемого имущества либо цены отчуждения (п. 1 ст. 46 Закона об ООО). Определение рыночной стоимости дебиторской задолженности, являющейся предметом договора уступки права требования, для разрешения спора не имеет правового значения.
Однако разница между рыночной и балансовой стоимостью актива может сыграть и против миноритария. Например, в постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 30.09.2020 по делу № А57-3162/2019 было указано, что рыночная стоимость имущества может не совпадать с его балансовой стоимостью, однако это обстоятельство не влечет изменения установленных законом критериев для определения крупности сделки. Поэтому если балансовая стоимость актива составляет менее чем 25%, то в иске о признании спорной сделки недействительной может быть отказано.
Чтобы обосновать наличие качественного критерия, участник должен, например, доказать, что в результате совершения оспариваемой сделки корпорация не может осуществлять свою хозяйственную деятельность (постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 08.06.2021 по делу № А51-18479/2017).
Миноритарий также должен доказать, что он является участником общества на момент подачи заявления об оспаривании сделки. При этом не может иметь преюдициального значения тот факт, что по ранее рассмотренному делу суд установил, что миноритарий является участником общества. Состав членов корпорации не является неизменным, следовательно, истец должен был доказать наличие у него статуса участника общества на момент обращения в суд с требованием о признании оспариваемой сделки недействительной. Этот вывод был отражен, в частности, в постановлении Арбитражного суда Дальневосточного округа от 22.06.2021 по делу № А16-2306/2017.
Помимо наличия количественного и качественного критерия, миноритарий также должен доказать, что контрагент общества по совершенной сделке является недобросовестным: он знал или должен был знать о необходимости получения корпоративных одобрений. При доказывании этого обстоятельства необходимо учитывать описанные выше проблемы.
Заключение
Резюмируя, можно сказать, что механизмы оспаривания сделок, совершенных без согласия участников, являются эффективным механизмом для защиты прав миноритария. Несмотря на то что в практике существуют определенные проблемы, в целом миноритарии могут эффективно защищать свой нарушенный интерес и понуждать директоров к проведению общих собраний.