В процессе банкротства всегда возникает два разнонаправленных интереса. С одной стороны, имеется недостаток имущества для покрытия долгов, а с другой стороны, наличие одного или нескольких кредиторов, которые хотят получить максимально возможное удовлетворение своих требований. При таких условиях арбитражному управляющему необходимо обеспечить наличие средств-регуляторов и механизмов, которые смогли бы поддерживать баланс интересов должника и его кредиторов. Однако при оспаривании таких сделок должника в банкротстве встречаются случаи конкуренции общих и специальных оснований. Как разрешаются такие дела в текущей судебной практике и где проходит грань между общими и специальными основаниями для целей оспаривания, рассмотрим в материале.
В настоящее время возможность оспаривания сделок должника, совершенных во вред кредиторам, предусмотрена ст. 61.2 и 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Эти положения позволяют признавать недействительными сделки, которые каким-либо образом причинили вред имущественным правам кредиторов должника.
Пункт 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве закрепляет юридический состав для оспаривания подозрительных сделок должника: сделка, совершенная должником, может быть оспорена в случае, если:
-
она совершена в течение трех лет до или после принятия заявления о признании должника несостоятельным;
-
в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов;
-
контрагент по сделке знал об указанной цели должника в момент ее совершения.
Неочевидные проблемы оспаривания
На первый взгляд кажется, что все достаточно просто: если имеется необходимая совокупность фактов, то можно оспаривать. Однако это не совсем так — существует ряд вопросов, не разрешенных до настоящего момента ни на уровне судебной практики, ни на уровне юридической науки.
Один из таких вопросов на сегодняшний день можно сформулировать следующим образом: каково различие и где проходит тонкая грань между удостоверением сделки в качестве ничтожной по совокупности ст. 10 и 168 ГК РФ и признанием оспоримой сделки недействительной по основаниям, предусмотренным п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве? Другими словами, как разграничить состав оспаривания в случае действий, совершенных со злоупотреблением правом, и «подозрительность»?
Возникновение данного вопроса обусловлено содержащимися в абз. 4 п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)“» (далее — Постановление № 63) разъяснениями о том, что наличие в Законе о банкротстве специальных оснований для оспаривания сделок не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (п. 1 ст. 61.1 Закона о банкротстве).
В связи с этим очевидно, что с момента принятия данных разъяснений арбитражными судами (в том числе и на уровне ВС РФ) не были выработаны критерии разграничения общегражданских и специальных оснований оспаривания.
Рассмотрим поподробнее историю возникновения проблемы.
Конкуренция общих и специальных оснований
Так, еще в 2014 г. в одном из дел возник вопрос о том, какую совокупность юридических фактов необходимо «собрать» для оспаривания по общегражданским основаниям и что их отличает от специальных оснований (постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.2014 № 10044/11).
В указанном деле конкурсный управляющий должника обратился в суд с требованием о признании сделки по списанию банком денежных средств с расчетного счета должника недействительной и применении последствий ее недействительности на основании специальных оснований, предусмотренных законодательством о несостоятельности. Однако впоследствии уточнил свои требования и заявил о ничтожности сделки в силу ст. 10 ГК РФ, поскольку им были пропущены сроки исковой давности для оспоримых сделок, о чем заявил банк.
Суд первой инстанции удовлетворил заявление и констатировал факт ничтожности сделки по списанию денежных средств с расчетного счета должника в силу злоупотребления правом банком, посчитав, что последний являлся «профессиональным участником оборота и должен был знать о признаках неплатежеспособности должника в момент списания».
Суд апелляционной инстанции, в свою очередь, не согласился с выводами суда первой инстанции и отменил определение, не обнаружив в сделке признаков злоупотребления. Однако суд кассационной инстанции согласился с выводами первой инстанции, отменив постановление апелляционной инстанции.
В свою очередь, ВАС РФ пришел к выводу о том, что правонарушение, заключающееся в передаче должником в преддверии его банкротства причитающегося кредитору с предпочтением в ситуации, когда получивший исполнение кредитор знал или должен был знать о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества должника, является основанием для признания соответствующих действий недействительными по специальным правилам (п. 3 ст. 103 прежней редакции Закона о банкротстве и п. 1 ст. 61.3 действующей редакции того же Закона).
Иными словами, суд указал, что оспаривать сделку по общегражданским основаниям возможно, лишь если в ней есть пороки, выходящие за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок. В дальнейшем аналогичная формулировка нашла свое отражение и в иных судебных актах высшей судебной инстанции. См., например, определения ВС РФ от 28.04.2016 № 306-ЭС15-20034, от 29.04.2016 № 304-ЭС15-20061, от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886.
Арифметика разграничения составов
В то же время высказываемая сначала ВАС РФ, а затем ВС РФ формулировка, которая позволяет разграничить похожие составы для оспаривания (по совокупности юридических фактов), страдает размытостью и неясностью. Это приводит к нескольким проблемам и в текущей судебной практике.
Во-первых, выше было отмечено, что отсутствие четких критериев затрудняет деятельность нижестоящих арбитражных судов в части определения состава для признания сделки недействительной в случаях, когда арбитражные управляющие ссылаются сразу на два состава (ст. 10 и 168 ГК РФ и ст. 61.2 Закона о банкротстве).
Еще большую смуту вносит и то, что в настоящее время выработан подход, при котором судам надлежит сначала проверить признаки оспоримости по специальным нормам, а затем, в случае их отсутствия, переходить к проверке на признаки ничтожности по общегражданским основаниям. Например, см. постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 16.12.2021 № Ф02-5425/21 по делу № А19-15662/2019.
Учитывая отсутствие критериев их разграничения, не ясно, каким образом суды, не обнаружив признаков оспоримости по специальному основанию, обнаружат вместе с тем признаки ничтожности по общим основаниям.
Во-вторых, неясность в рассматриваемом вопросе является следствием ситуации, которая сложилась в сегодняшней правоприменительной практике. Арбитражные суды стараются не рассмотреть спор по существу, а не столкнуться с отменой их решения вышестоящей инстанцией, из чего следует, что первая инстанция чаще всего отказывает арбитражным управляющим в признании сделки недействительной по общим основаниям.
Полагаем, что коль скоро законодатель дал возможность оспаривания сделок в банкротстве как по специальным, так и по общим основаниям, а ВС РФ развивает эту позицию, необходимо в целях единообразия судебной практики указать на четкие критерии разграничения этих составов, чего до настоящего момента сделано не было.
Попробуем проанализировать судебную практику в части интересующего нас вопроса, которая сложилась на сегодняшний день.
«Мал золотник, да дорог»
Здесь нужно отметить, что в ходе анализа судебной практики было найдено крайне незначительное число обособленных споров, в которых суды кассационных инстанций признавали сделку недействительной на общегражданских основаниях (ст. 10 и 168 ГК РФ), из общего количества споров.
Особый интерес вызвали следующие случаи.
Переквалификация сделок
Так, в деле № А21-328/2016 рассматривался обособленный спор о признании сделок, совершенных должником в пользу привлеченного бухгалтера, недействительными на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 17.03.2020 по делу № А21-328/2016).
Конкурсный управляющий полагал, что сделки по перечислению денежных средств бухгалтеру преследовали «цель ухода от уплаты налоговых платежей, а также сокрытия денежных средств от обращения взыскания на них со стороны добросовестных кредиторов». Суд первой инстанции заявление удовлетворил (частично), признал сделку недействительной, однако указал, что в данном случае имеются дефекты, выходящие за пороки подозрительных сделок, ввиду чего переквалифицировал основания недействительности на связку ст. 10 и 168 ГК РФ.
Что явилось такими пороками в данном случае? В абзаце 4 п. 4 Постановления № 63 разъяснено, что наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок, предусмотренных ст. 61.2 и 61.3, само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (ст. 10 и 168 ГК РФ).
Как подчеркнул суд, бухгалтер реально оказывала бухгалтерские услуги обществу, однако часть денежных средств сразу же перечислялась бывшему директору, и эти денежные средства выплачены обществом без должных правовых оснований и в ущерб кредиторам.
Однако использование счета в качестве транзитного можно рассматривать и с точки зрения притворности сделок по перечислению денежных средств, что говорит об их ничтожности в силу п. 2 ст. 170 ГК РФ.
Несмотря на то что в данном случае квалификация основания недействительности, на наш взгляд, неверна, с практической точки зрения данный судебный акт представляет иную ценность. В нем наглядно отражен подход возможности самостоятельной переквалификации основания недействительности судом, если на то будут веские причины и это будет соответствовать интересам конкурсной массы (независимых кредиторов должника).
Критерии признания сделки недействительной по причине злоупотребления правом
В другом деле наряду с вышерассмотренным фигурирует обстоятельство, позволяющее судам признать сделку недействительной по общегражданским основаниям, а именно отсутствие правовых (либо экономических) оснований для ее совершения (постановление Арбитражного суда Московского округа от 26.03.2021 по делу № А41-36167/2017).
Из материалов спора следует, что конкурсный управляющий просил признать сделки, совершенные должником в пользу заинтересованного лица, по перечислению денежных средств по договору процентного займа недействительными на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, а также ст. 10 и 168 ГК РФ. Он полагал, что перечисления произведены в пользу аффилированного лица при наличии существенной кредиторской задолженности у должника.
Суды учли, что срок исковой давности по специальным основаниям для оспаривания сделок конкурсным управляющим пропущен, однако отметили следующее: «для квалификации сделки по статье 10 ГК РФ как совершенной со злоупотреблением правом в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) необходимо установить, что такая сделка направлена на нарушение прав и законных интересов кредиторов и, совершая оспариваемую сделку, стороны или одна из них намеревались реализовать какой-либо противоправный интерес».
При таких условиях суды также установили некоторые критерии, которые свидетельствуют о наличии обстоятельств, имеющих юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащих установлению:
-
наличие цели, отличной от обычно преследуемых при совершении аналогичных сделок;
-
факт причинения или возможность негативных юридических последствий для прав и законных интересов третьих лиц;
-
наличие у стороны сделки неисполненных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия.
Таковы критерии, позволившие в данном случае суду констатировать факт злоупотребления правом и признать сделку ничтожной.
Заметим, что суд указал на необходимость умысла причинения вреда лишь у одной стороны по сделке для констатации факта злоупотребления правом, в то время как в иных судебных актах наличие умысла у одной стороны суды признают недостаточным и говорят о необходимости взаимного умысла сторон на причинение вреда кредиторам1.
Кроме того, в судебной практике имеется и очень резкий подход, согласно которому для квалификации сделки в качестве недействительной по общим основаниям (по мотиву злоупотребления правом) судам необходимо установить «явную и исключительную направленность на причинение вреда правам и законным интересам кредиторов должника» и факт осознания такой направленности контрагентом должника по сделке, то есть ответчиком по оспариванию (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 26.08.2021 по делу № А60-46979/2019).
Сделка по отчуждению по заведомо заниженной цене
Например, в одном из дел возник обособленный спор по поводу признания недействительными следующих сделок. Должник как продавец заключил договор с покупателем, по условиям которого обязался продать объекты недвижимости на сумму 15 млн руб. (постановление Арбитражного суда Московского округа от 23.05.2016 по делу № А40-79862/2011).
После исполнения указанной сделки стороны заключили дополнительное соглашение к договору купли-продажи, согласно которому перечень объектов недвижимости для продажи пополнился, а сумма осталась неизменной.
Конкурсный управляющий в качестве оснований недействительности указанных сделок выделял п. 2 ст. 61. 2 Закона о банкротстве и ст. 10 и 168 ГК РФ. В процессе рассмотрения обособленного спора ответчик по сделке заявил о пропуске управляющим срока исковой давности по специальным основаниям. Однако данное обстоятельство не помешало судам признать сделку ничтожной.
Суд пришел к выводу о том, что пороки сделок выходят за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок, а именно — в действиях сторон имеются признаки злоупотребления правом при совершении оспариваемых сделок, которые фактически были направлены на вывод активов должника, имевшего к тому моменту крупную кредиторскую задолженность, по существенно заниженной стоимости.
Однако в более поздней судебной практике того же суда имеются примеры, когда установление аналогичных обстоятельств не позволяет признать сделку ничтожной по общим основаниям ввиду отсутствия пороков, выходящих за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок (постановление Арбитражного суда Московского округа от 07.09.2021 по делу № А40-177466/2013, с которым согласился ВС РФ в Определении от 12.03.2019 № 305-ЭС17-11710 (4)).
Таким образом, можно повторно констатировать, что ситуация, оказывается, повторяется, когда создана неопределенность в отношении критериев разграничения оснований для недействительности сделок в интересующей нас части.
Отдельно хотелось бы подчеркнуть, что судебная практика в качестве безусловного основания для признания сделки недействительной по общегражданским основаниям выделяет договор дарения, заключенный и исполненный с аффилированным лицом в период неплатежеспособности и недостаточности имущества первого (напр., постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 16.11.2021 по делу № А19-15662/2019).
В заключение
Необходимо отметить, что какие-либо практические рекомендации едва ли могут быть даны в ситуации, когда отсутствует судебное единообразие относительно разрешения проблемы «пороков, выходящих за пределы дефектов сделок с предпочтением либо подозрительных сделок».
Вещи, о которых можно говорить, сводятся к исключительно простому: стараться не пропускать сроки исковой давности для оспаривания сделок по специальным основаниям, а если все-таки пропустили — анализировать, тщательно изучать все обстоятельства совершения сделки должником с контрагентом и в случае малейшей надежды на возможность признания ее недействительной по общегражданским основаниям оспаривать такую сделку.
При этом в некоторых ситуациях остается возможность рассчитаться с конкурсными кредиторами посредством привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности.
1 Васильева А. Соотношение общегражданских и банкротных оснований недействительности сделок: суды в поисках баланса // Юридическая работа в кредитной организации. 2020. № 2 (64). С. 58.