Одной из проблем сделок с аффилированными лицам является то, что из-за многочисленных способов защиты независимых кредиторов в российском банкротстве, множества правовых позиций, регламентирующих и расширяющих эти способы, есть риск стирания грани между разными категориями аффилированных сделок, последствиями их заключения для должника, независимых кредиторов и, соответственно, самих аффилированных кредиторов. Подобная ситуация может привести к случаям некорректной квалификации реальных отношений сторон с последующим отказом кредитору во включении в реестр требований кредиторов должника, хотя в действительности должны были быть применены правила о субординировании требований либо требования должны были быть включены без понижения в реестре. В данном материале мы постарались на основе анализа судебной практики выявить основные критерии, которые должны помочь правильно квалифицировать правоотношения кредитора и должника в условиях формирования в российском банкротном праве института «внеконкурсного оспаривания».
Складывающиеся тенденции в практике могут привести к более частому и порой необоснованному отказу аффилированному кредитору во включении его требований в реестр требований кредиторов (далее — РКТ) с мотивировкой, что сделки, на которых он основывает свои требования, заключены при злоупотреблении правом, в целях контроля процедуры банкротства, в ущерб независимым кредиторам. При этом суды квалифицируют сделку как ничтожную на основании ст. 10, 168 ГК РФ. Примечательно, что подобные отказы могут быть и на этапе включения требований в РТК в процедуре наблюдения. Этот способ является частным случаем такого возрождающегося правового института, как «внеконкурсное оспаривание», то есть оспаривание сделок, заключенных во вред кредиторам, до наступления банкротных процедур — внешнего управления, конкурсного производства, — в рамках которых оспаривание сделок осуществляется по правилам главы III. 1 Закона о банкротстве1.
С одной стороны, этот способ позволяет быстро и эффективно исключить из РТК тех кредиторов, которые заявляют требования на основе искусственных (фиктивных) сделок, их участие в собрании кредиторов негативно отражается на процедуре банкротства. В таких ситуациях ожидание введения процедур, позволяющих оспорить сделку, является неэффективным ввиду возможности данных лиц повлиять на решения собрания кредиторов, в том числе на назначение кандидатуры конкурсного управляющего.
С другой — результатом использования этого способа является признание сделки ничтожной и отказ во включении в РТК, то есть полное лишение даже гипотетической возможности возврата денежных средств либо имущественного актива, если они в действительности были переданы должнику без пороков «фиктивности».
В связи с этим, учитывая существенно повышенный стандарт доказывания в отношении аффилированных лиц, существуют риски отказа во включении в РТК тех кредиторов, к которым в действительности должны быть применены правила о субординировании требований, установленные Обзором судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (далее — Обзор)2, либо иные модели внеконкурсного оспаривания, не предполагающие полного отказа во включении в РТК.
Одним из подобных судебных актов, где на первый взгляд должен был быть применен именно Обзор, является Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 11.09.2020 № 308-ЭС19-9133 (4) по делу № А25-2825/2017.
Фабула дела: АО «ББР Банк» (заимодавец, Банк) и ПАО «Архангельская сбытовая компания» (Должник) заключили кредитный договор. Банк продал Спаркель Сити Инвест ЛТД (Цедент) векселя. Цедент передал их в залог Банку в обеспечение исполнения обязательств Должника. Должник обязательства не исполнил, Банк обратил взыскание на векселя. Цедент уступил право требования к Должнику в пользу компании ООО «АЭНП» (Кредитор), которая обратилась с заявлением о включении в РТК Должника. Однако суд отказал во включении в РТК.
Текст определения Судебной коллегии ВС РФ может вызвать определенное недоумение, поскольку отказ во включении требований в РТК мотивирован следующим:
«При рассмотрении настоящего обособленного спора суды установили, что банк, компания и должник являются аффилированными между собой лицами по признаку вхождения в одну группу лиц; конечный бенефициар компании и конечный бенефициар должника были связаны формальными признаками родства (зарегистрированный брак детей).
В рассматриваемом обособленном споре суды, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по сделкам, правомерно пришли к выводу о том, что сделки, положенные в основу заявленного требования, являются недействительными на основании статей 10, 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, как направленные на получение противоправным путем контроля над банкротством кредитором, что свидетельствует о злоупотреблении правом сторонами сделки в целях причинения имущественного вреда кредиторам должника.
Судами при этом учтено, что кредитный договор заключен должником в период собственной неплатежеспособности; разумная экономическая целесообразность подписания этого договора отсутствовала; заявителем не обоснована необходимость предоставления нового финансирования должнику при наличии у него задолженности по ранее выданным займам и информации о дополнительном принятии должником на себя обязательств по обеспечению возврата займов иными лицами.
В рамках рассматриваемого обособленного спора суды расценили поведение сторон как недобросовестное, указав на наличие признаков злоупотребления правом, поскольку стороны не преследовали достижения разумных хозяйственных целей, их действия были направлены на создание ситуации контролируемого банкротства».
Во-первых, установлена аффилированность между Банком, Цедентом и Должником только на основании зарегистрированного брака детей бенефициаров Цедента и Должника, не установлена аффилированность самого Кредитора. Во-вторых, кредитный договор между Банком и Должником также квалифицирован в качестве ничтожного, при отсутствии доказанной аффилированности Банка, отсутствии возврата («транзита») денежных средств в группу аффилированных лиц, мнимости, фактического отсутствия исполнения. В-третьих, при указанных выше обстоятельствах негативной оценке подвергся только кредитный договор, принятие Цедентом на себя обязательств Должника и дальнейшая продажа независимому Кредитору никак не были оценены.
Конечно, стоит сделать небольшую ремарку, что дьявол кроется в деталях и в мотивировочной части судебных актов нижестоящих судов многие вопросы раскрыты более широко, например вопрос аффилированности. В частности, аффилированность Должника и Цедента подтверждалась большим объемом доказательств: бывший директор Должника входил в органы управления компаний, контролируемых бенефициаром Цедента, заявками на кредитный комитет, где конечный бенефициар Цедента и Должник указаны в качестве группы взаимосвязанных заемщиков, представлены доказательства аффилированности Банка и т.д.
Между тем, по мнению автора, наличие подобных слишком лаконичных определений Судебной коллегии ВС РФ по столь важным вопросам может сформировать негативную судебную практику внеконкурсного оспаривания в виде отказа кредиторам во включении их требований в РТК. В связи с этим, за неимением разъяснений Пленума ВС РФ и тем более норм закона, регулирующих данный вопрос, предлагаем выявить основные критерии для разграничения ситуаций квалификации требований по ст. 10, 168 ГК РФ с одновременным отказом кредитору во включении его требований в РТК.
Искусственный характер обязательств
Критерий первый: искусственный характер предоставления по обязательству, а именно отсутствие реального исполнения, последующий транзит актива обратно кредитору либо группе аффилированных с ним лиц, использование в качестве исполнения по обязательству актива либо денежных средств другого независимого кредитора должника (например, денежные средства по договору займа).
При реальном перечислении кредитором собственных денежных средств (актива), наличии финансовой возможности кредитора сформировать данный объем денежных средств, отсутствии доказательств «транзита» кредитору не может быть отказано во включении в РТК.
Данное обстоятельство подтверждается Обзором по субординированию требований, в том числе правилом понижения требования в случае предоставления финансирования в условиях имущественного кризиса; правилом о сохранении очередности в случае совершения действий, направленных на необоснованное повышение очередности удовлетворения требований; правилом понижения очередности при предоставлении займа, в отношении цели выдачи которого не доказано, что он был предоставлен для целей, не связанных с перераспределением рисков на случай банкротства (п. 3, 7, 9 Обзора по субординированию требований).
Необходимость наличия элемента искусственного характера предоставления по обязательству также подтверждается некоторыми судебными актами по внеконкурсному оспариванию, где одним из основных элементов, которые устанавливали суды в процессе рассмотрения, являлось именно наличие либо отсутствие реального предоставления (постановления Арбитражного суда Московского округа от 24.03.2020 № Ф05-3347/2020 по делу № А41-76223/2018, от 22.10.2020 № Ф05-5596/2019 по делу № А40-235260/20173, от 20.05.2021 № Ф05-12908/2020 по делу № А40-109854/2019).
В частности, в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 14.07.2021 № Ф05-19517/2020 по делу № А40-29492/2020 кредитору было отказано во включении его требований в РТК со ссылкой на то, что он по цессии приобрел у цедента права требования к должнику, вытекающие из договора подряда. Суды мотивировали факт злоупотребления правом следующими обстоятельствами: у кредитора отсутствовала экономическая целесообразность в приобретении требований в преддверии банкротства должника, кредитор и цедент не вели работу по взысканию, отсутствовала экономическая цель заключения договора подряда, должник и цедент аффилированы, что подтверждается выпиской СПАРК. В очередной раз элемент искусственного характера задолженности был проигнорирован в мотивировочной части вышестоящего суда, но был детально раскрыт нижестоящим судом. Так, в постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 18.05.2021 № 09АП-23871/2021 по данному делу указано, что отсутствуют какие-либо доказательства реальности исполнения договора, отсутствуют доказательства, что у подрядчика существовали какие-либо ресурсы для исполнения договора.
Также необходимо отметить следующую формулировку, часто встречающуюся в судебной практике по внеконкурсному оспариванию, которая, по мнению автора, несколько некорректна:
«При этом наличие в действиях стороны злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во взыскании долга (п. 1 и 2 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзац четвертый п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 „О некоторых вопросах, связанных с применением главы III. 1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве) “).
В пункте 4 постановления № 63 указано, что наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок, предусмотренных ст. 61.2 или 61.3, само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (ст. 10 и 168 ГК РФ), в том числе при рассмотрении требования, основанного на такой сделке» (Определение ВС РФ от 11.09.2020 № 308-ЭС19-9133 (4) по делу № А25-2825/2017).
Само по себе наличие злоупотребления правом не может являться основанием для отказа во взыскании долга. Это, в частности, подтверждается тем обстоятельством, что последствием оспаривания сделок в конкурсном оспаривании, которые совершены в ущерб интересам кредиторов по п. 2 ст. 61.2, п. 3 ст. 61.3, то есть подпадающие под категорию «злоупотребления правом», не является лишение права требования к должнику. Наоборот, данные права требования законодательно признаются, но подлежат удовлетворению после удовлетворения требований третьей очереди РТК (п. 2 ст. 61.6 Закона о банкротстве).
Более того, отказ в защите права, указанный в ст. 10 ГК РФ, не предусматривает наличия штрафной санкции, что ранее отмечалось высшими судебными инстанциями:
«...отказ в защите права лицу, злоупотребившему правом, означает защиту нарушенных прав лица, в отношении которого допущено злоупотребление. Таким образом, непосредственной целью указанной санкции является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав потерпевшей стороны»4.
По мнению автора, применительно к рассматриваемой теме это означает, что при наличии реального характера задолженности, но сформированной аффилированным лицом с определенными пороками в ущерб независимым кредиторам, защита прав должника и независимых кредиторов не может приобретать карательный характер, могут быть применены правила о субординировании требований.
Вышеуказанная позиция высших судебных инстанций в отношении ст. 10 ГК РФ периодически встречается в судебных актах, в том числе и по банкротным спорам. Например, в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 24.03.2020 № Ф05-3347/2020 по делу № А41-76223/2018. Отменяя судебные акты нижестоящих инстанций, которые также реализовали внеконкурсное оспаривание в виде отказа во включении в РТК, кассационный суд, сославшись на вышеуказанную позицию, отметил следующее:
«Соответственно, для квалификации действий лица, направленных на установление контролируемого банкротства, в условиях презумпции добросовестности участников гражданского оборота (п. 5 ст. 10 ГК РФ), необходимо установление, inter alia, таких обстоятельств, как: согласованность действий должника и „дружественного“ кредитора; фактическую возможность получения легального контроля над процедурой в случае включения такого дружественного кредитора в реестр требований кредиторов; искусственность (фиктивность) обязательства, требования из которого заявляются „дружественным“ кредитором».
Вместе с тем суды не сослались на конкретные доказательства, которые бы, по их мнению, подтверждали согласованность действий должника и ООО «СтройНовация», направленные на достижения противоправной цели в виде получения контроля над процедурой банкротства, указаний на факты сговора, целенаправленных действий, а также иные обстоятельства, позволяющие применить положения ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, судебные акты не содержат.
Таким образом, правило об отказе в защите права в виде отказа во включении в РТК возможно применить в случае, если будет доказана, помимо прочего, искусственность (фиктивность) обязательства.
Более того, важно отметить следующее обстоятельство. Последствием недействительности ничтожной сделки в соответствии со ст. 167 ГК РФ является по общему правилу двусторонняя реституция. Учитывая данное обстоятельство, а также необходимость установления факта искусственного формирования задолженности для отказа во включении в РТК со ссылкой на злоупотребление правом, более правильным, по мнению автора, является ссылка не только на связку положений ст. 10, 168 ГК РФ, но и на нормы ст. 170 ГК РФ (мнимость, притворность), в зависимости от обстоятельств. На необходимость дополнительной квалификации по ст. 170 ГК РФ также косвенно указывает п. 1 Обзора. Более того, один из первых судебных актов по оспариванию сделок, позицию которого, вероятно, приняли «на вооружение» суды при обосновании возможности внеконкурсного оспаривания по ст. 10, 168 ГК РФ, также ссылался на ст. 170 ГК РФ, хотя и при описании фабулы дела (п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127)5.
В качестве позитивного примера проверки требований на возможность квалификации по ст. 10, 168 ГК РФ можно привести постановление Арбитражного суда Московского округа от 26.12.2019 № Ф05-8482/2019 по делу № А40-14442/2018, где суд, оценивая доводы арбитражного управляющего и нижестоящих судов об искусственном создании задолженности, указал на законодательные признаки мнимости сделки со ссылкой на п. 86 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25, отправив дело на новое рассмотрение. Одним из аргументов кассационного суда являлось то, что доводы арбитражного управляющего и нижестоящих судов основаны на предположениях, судами не исследован в должной мере признак искусственного характера задолженности, транзитного движения денежных средств — мнимого характера сделки.
В качестве негативного примера квалификации требований по ст. 10, 168 ГК РФ либо некорректной формулировки мотивировочной части судебного акта также можно привести постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.10.2021 № Ф05-15226/2020 по делу № А40-101087/2019. В рамках данного дела банк выдал денежные средства должнику по кредитному договору, получил судебный акт о взыскании средств, но в последующем передал права требования цеденту 1 и цеденту 2. Суды установили аффилированность цедента 1, цедента 2 и должника, указали на существенно меньший размер суммы по договору цессии по сравнению с выкупленным правом требования, сослались на отсутствие доказательств наличия самостоятельной финансовой возможности у цедента 1 и цедента 2 по выкупу прав требования и отказали цеденту 2 во включении в РТК. Ахиллесовой пятой мотивировочной части является то, что при ссылке на транзит денежных средств в рамках аффилированной группы суд должным образом не расписал схему транзита и то, как она исключает наличие права требования по кредитной договору, хотя средства были переданы банком, но не возвращены должником.
В связи с вышесказанным аффилированным кредиторам, учитывая действие в отношении них правила о повышенном стандарте доказывания, рекомендуется при включении в РТК предоставить максимально возможный перечень доказательств реального характера исполнения обязательств. Независимым же кредиторам рекомендуется реализовывать все процессуальные возможности по проверке наличия искусственного характера задолженности, например ходатайства об истребовании доказательств из налоговых органов, кредитных организаций.
«Существенная» аффилированность
Вторым критерием является наличие «существенной» аффилированности, которая действительно позволяет осуществлять согласованные действия по формированию искусственной задолженности
В рассмотренных судебных актах аффилированность контрагентов порой расписана косвенно, а иногда и вовсе не установлена между всеми контрагентами. Например, в уже упомянутом Определении от 11.09.2020 № 308-ЭС19-9133 (4) указано следующее:
«При рассмотрении настоящего обособленного спора суды установили, что банк, компания и должник являются аффилированными между собой лицами по признаку вхождения в одну группу лиц; конечный бенефициар компании и конечный бенефициар должника были связаны формальными признаками родства (зарегистрированный брак детей)».
Между тем вывод о ничтожности сделок касался в том числе кредитного договора, заключенного банком с должником. Но на обстоятельства аффилированности банка ссылка отсутствует.
В уже упомянутом постановлении Арбитражного суда Московского округа от 24.03.2020 № Ф05-3347/2020 по делу № А41-76223/2018, например, указано:
«...судам следует непосредственно исследовать все доказательства возникновения такой аффилированности, степень ее влияния на принятие хозяйственных и управленческих решений аффилированных сторон...»
«Кроме того, согласно правовой позиции Верховного суда Российской Федерации, изложенной в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам от 15.04.2019 № 309-ЭС18-22030 по делу № А76-25957/2016, отсутствие установления координации действий должника и кредитора, даже в условиях их аффилированности, не позволяет считать заключенные сделки ничтожными, а обязательства необоснованными».
В данном судебном акте суд также принял позицию кредитора о том, что, учитывая размер уже включенных требований других независимых кредиторов, включение его требований в РТК не позволит ему осуществить контролируемое мажоритарное банкротство должника, на которое ссылались суды нижестоящих инстанций.
Также в качестве примера можно привести Определение ВС РФ от 08.06.2020 № 307-ЭС16-7958 по делу № А21-8868/2014, где банк включался в РТК компании, которая выступала поручителем должника по кредитному договору с банком. Суды нижестоящих инстанции отказали во включении в РТК со ссылкой на ст. 10, 168 ГК РФ, ничтожность и злоупотребление правом, сославшись на: 1) отсутствие целесообразности и экономического интереса у компании по выдаче поручительства; 2) отсутствие финансовых возможностей по исполнению обязательств из поручительства; 3) ненадлежащую проверку банком вышеуказанных обстоятельств; 4) искусственное создание задолженности, что повлекло уменьшение доли требований других кредиторов.
С одной стороны, учитывая отсутствие фактического исполнения в пользу такого поручителя, доказанности его заблаговременной неспособности исполнить обязательства, логика нижестоящих судов вполне понятна. С другой стороны, ВС РФ справедливо отмечает, помимо прочего, отсутствие доказательств аффилированности банка и поручителя, а также следующее:
«Вопреки этим выводам суды, установив факт выдачи кредита обществу „Технолат“ и факт поручительства и залога в обеспечение возврата кредита со стороны общества „Авипак“, не приняли во внимание доводы банка о необходимости рассматривать кредитные и обеспечительные сделки с точки зрения общего интереса участников группы, в которую входили заемщик и поручитель (залогодатель), являясь к тому же аффилированными между собой лицами».
«Для констатации злоупотреблений при заключении обеспечительных сделок, влекущих их ничтожность, должны быть приведены достаточно веские аргументы о значительном отклонении поведения банка и поручителя (залогодателя) от стандартов разумного и добросовестного осуществления своих гражданских прав, направленность их действий на явный ущерб кредиторам должника. К их числу, например, могут быть отнесены участие кредитора в операциях по неправомерному выводу активов должника; получение кредитором безосновательного контроля над ходом дела о несостоятельности; реализация договоренностей между займодавцем и поручителем (залогодателем), направленных на причинение вреда иным кредиторам, лишение их части того, на что они справедливо рассчитывали, и т.п.».
Таким образом, суд подчеркивает, что должна быть установлена аффилированность кредитора с должником, а также обстоятельства, подтверждающие скоординированные действия, направленные именно на причинение ущерба независимым кредиторам. Скоординированные действия аффилированных лиц по обеспечению исполнения обязательств членов группы аффилированных лиц не являются злоупотреблением правом.
Более того, необходимо отметить следующую позицию Обзора по субординированию требований, указанную в п. 2:
«Очередность удовлетворения требования кредитора не может быть понижена лишь на том основании, что он относится к числу аффилированных с должником лиц, в том числе его контролирующих».
В связи с этим ВС РФ прямо запрещает не просто отказывать во включении в РТК, а даже применять менее строгое последствие в виде понижения требований в РТК в связи с наличием признака аффилированности должника и кредитора (например, постановление Арбитражного суда Московского округа от 22.10.2020 № Ф05-5596/2019 по делу № А40-235260/20176).
Таким образом, признак аффилированности сам по себе не может служить основанием для вывода о попытках совершения контролируемого банкротства либо формирования обязательства в ущерб интересам независимых кредиторов.
Момент наличия признака аффилированности
Третьим критерием является установление момента наличия признака аффилированности кредитора и должника.
Данный критерий является довольно проблематичным с точки зрения его применения, учета баланса интересов сторон и может быть применен только в тех случаях, когда «исчезновение» признака аффилированности может являться основанием для переквалификации отношений сторон на момент включения в РТК.
В частности, нередки случаи, когда ранее аффилированная группа компаний «выкачивает» активы из одной из своих корпорации, выводя их на будущего должника, в том числе через транзитные фирмы-однодневки. После подобной процедуры корпорация, из которой были выведены активы, продается другому лицу либо банкротится.
С одной стороны, нормы об универсальном правопреемстве по общему правилу «переносят» бремя негативных последствий на правопреемников. Но, с другой стороны, формально исчезает признак аффилированности, а квалификация действий по включению в РТК в качестве злоупотребления правом в целях создания ситуации контролируемого банкротства, в ущерб интересам других кредиторов, уже невозможна. Полный отказ такому кредитору во включении в РТК должника, в которого или через которого были выведены активы, лишает кредитора какой-либо возможности защиты своих прав и законных интересов. Наоборот, включение подобного кредитора в РТК должника даже при лишении на момент включения признака аффилированности должника с недобросовестной группой компаний, если в дальнейшем активы были переведены в ее пользу, более отвечает интересам должника и кредитора, поскольку в дальнейшем могут быть реализованы инструменты оспаривания последующих сделок по выводу активов из должника по главе III. 1 Закона о банкротстве и нормы о привлечении к субсидиарной ответственности по главе III. 2 Закона о банкротстве.
Подтверждение вышеуказанного подхода нашло свое отражение в судебных актах касательно банкротства ПАО «Промсвязьбанк», в частности: постановления Арбитражного суда Московского округа от 17.11.2020 № Ф05-1827/2020 по делу № А40-183904/2019 (оставлено в силе Определением ВС РФ от 24.02.2021 № 305-ЭС20-17784 (4)), Арбитражного суда Московского округа от 18.12.2020 по делу № А40-51346/19.
В этих судебных актах в том числе указывается, что ранее существовавшая аффилированность кредитора с должником через конечного бенефициара в настоящий момент не имеет значения, в данный момент отсутствует, в силу чего отсутствуют основания для выводов о включении требований в РКТ должника в целях контроля за процедурой банкротства.
Аналогичные выводы содержатся, например, в Определении ВС РФ от 15.04.2019 № 309-ЭС18-22030 по делу № А76-25957/2016, а также в постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 27.08.2021 № Ф04-6194/2020 по делу № А45-4012/2019:
«...после введения процедуры конкурсного производства контроль над предприятием ООО „Элком“ и ООО „Сибсервис“ со стороны бывших руководителей и учредителей (участников) утрачен, а конкурсные управляющие не образуют группу лиц с директорами, учредителями должников, а также не являются аффилированными по отношению к ним. Процедуры банкротства ведутся в интересах кредиторов».
«В рассматриваемом случае суд округа учитывает, что ООО „Элком“ находится в стадии банкротства, понижение очередности требования повлечет переложение ответственности на его кредиторов, не совершавших каких-либо противоправных действий, что недопустимо».
Таким образом, по мнению автора, момент аффилированности также существенно влияет на возможность квалификации требований в качестве ничтожных, возможности субординирования подобных требований. Как уже было указано выше, нередки ситуации вывода денежных средств из ранее аффилированных кредиторов с последующим намеренным лишением признака аффилированности между ранее аффилированным кредитором и бенефициарным владельцем. В подобных случаях процедуры внеконкурсного оспаривания и субординирования требований могут быть использованы именно как инструмент защиты недобросовестных лиц, что не отвечает целям указанных институтов, нивелирует ценность института субсидиарной ответственности контролирующего должника лица.
1 Статья 61.9 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ (ред. от 30.12.2021) «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), п. 30 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III. 1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве) “».
2 Утв. Президиумом Верховного суда РФ 29.01.2020.
3 Определением ВС РФ от 19.02.2021 № 305-ЭС20-23742 (1, 2) отказано в передаче дела № А40-235260/2017 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления.
4 Пункт 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127, Определение ВС РФ от 09.12.2014 по делу № 305-ЭС14-3435, А40-116560/2012.
5 См. постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.10.2021 № Ф05-15226/2020 по делу № А40-101087/2019.
6 Определением ВС РФ от 19.02.2021 № 305-ЭС20-23742 (1, 2) отказано в передаче дела № А40-235260/2017 в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления.