При исполнении договора стороны могут столкнуться с влиянием кардинального и не зависящего от сторон изменения внешней обстановки. В таком случае этому влиянию подвергается само существование и содержание договора. В правоприменительной практике такая ситуация возникает постоянно, однако особенно ярко эта проблема проявляется в периоды глобальных изменений и серьезных экономических потрясений. В материале рассмотрим соотношение пандемии COVID-19 и института существенного изменения обстоятельств, который позволяет расторгнуть или изменить договор применительно к правилам ст. 451 ГК РФ.
Начиная с марта 2020 г. и вплоть до настоящего времени перед бизнесом достаточно остро стоит проблема влияния пандемии COVID-19 на договорные обязательства. Указанное обусловлено тем, что регулярно вводимые на протяжении последних двух лет региональными властями ограничения и/или запреты, в частности, на работу организаций розничной торговли и сферы услуг неизменно отражаются на договорном взаимодействии предпринимателей. И указанная проблематика главным образом проявляется в непрекращающихся обсуждениях, фокус внимания которых сконцентрирован на следующем:
1. Возможно ли рассматривать COVID-19 и связанные с пандемией ограничения и запреты как обстоятельства непреодолимой силы, которые освобождают предпринимателя от договорной ответственности за нарушение своих обязательств (п. 3 ст. 401 ГК РФ)?
2. Допустимо ли в отношении пандемии COVID-19 говорить о существенном изменении обстоятельств, которое позволяет расторгнуть или изменить договор применительно к правилам ст. 451 ГК РФ?
Знаковое дело о существенном изменении обстоятельств
Некоторая определенность в вопрос о соотношении пандемии COVID-19 и института существенного изменения обстоятельств была внесена в конце 2021 г. Так, ВС РФ рассмотрел дело № А40-100692/2020 (Определение ВС РФ от 23.12.2021 № 305-ЭС21-12558, далее — определение) о возможности квалификации пандемии COVID-19 как существенного изменения обстоятельств, являющегося основанием для расторжения (изменения) договора на основании и в порядке ст. 451 ГК РФ.
Арендатор — акционерное общество (далее — арендатор) — обратился в Арбитражный суд города Москвы с иском к арендодателю о расторжении договора аренды нежилого помещения (далее — договор). Указанное помещение было арендовано на срок по 31.12.2022 и использовалось арендатором для размещения сетевого магазина (далее — супермаркет).
В обоснование заявленных требований истец указывал на следующее:
1) существенное изменение обстоятельств, из которых исходил арендатор при заключении договора и обусловленное применением мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19), а именно: снижение потока покупателей в супермаркете, что повлекло возникновение отрицательных показателей прибыли этого супермаркета;
2) арендатор не смог преодолеть убыточность супермаркета, что повлекло невозможность вносить арендные платежи.
Арендодатель возражал, ссылаясь на следующие доводы:
1) арендатор осуществляет деятельность по розничной торговле продовольственными товарами, следовательно, на него не распространились принятые публичными органами ограничительные меры по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19);
2) деятельность арендатора не входит в перечень отраслей, в наибольшей степени пострадавших в условиях ухудшения ситуации в результате распространения инфекции;
3) согласно отчету, размещенному на официальном сайте управляющей компании арендатора, темп роста чистой розничной выручки торговой сети, в которую входит арендатор, во II квартале 2020 г. (период карантинного режима) составил 12,6% по сравнению с показателем за аналогичный период 2019 г.; изменение экономических показателей в конкретном магазине не может относиться к существенным обстоятельствам применительно к аренде помещения, в связи с наличием которых арендатор вправе требовать расторжения договора;
4) арендодатель приобрел нежилое помещение за счет кредитных средств в рублевом эквиваленте по курсу доллара США и несет убытки ввиду увеличившегося из-за последствий эпидемии курса валют;
5) снижение арендной платы повлечет невозможность для арендодателя погашать кредит и проценты по нему.
Суд первой инстанции удовлетворил исковые требования и расторг договор аренды, так как «общество не может продолжать работу в арендуемом помещении ввиду того, что условия договора стали для него кабальными, в то время как прекращение обязательств не будет противоречить общественным интересам».
Апелляционная инстанция отменила решение суда первой инстанции и отказала в иске ввиду того, что «истец... не представил достаточных и достоверных доказательств… объективно свидетельствующих о наличии убытков или невозможности исполнять финансовые обязательства по договору аренды…». В то же время суд указал, что изменение покупательского спроса в спорном супермаркете является предпринимательским риском сторон (абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ), о чем как о специфике предпринимательской деятельности не мог не знать арендатор. Как сторона гражданского оборота, он должен был учесть это при проявлении должной степени заботливости и осмотрительности.
Окружной суд отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе решение суда первой инстанции, обратив внимание на то, что «введение карантинных мер, повлекшее серьезные изменения в покупательском спросе в сторону его снижения, уменьшение у арендатора на длительный период выручки, на которую он вправе был рассчитывать, следует оценить как обстоятельства, изменившиеся настолько, что у истца отсутствует возможность исполнять договор на установленных в нем условиях».
ВС РФ отменил постановление суда кассационной инстанции и оставил в силе постановление апелляции. Иными словами, ВС РФ заключил, что пандемия COVID-19 применительно к обстоятельствам дела не является существенным изменением обстоятельств в смысле ст. 451 ГК РФ.
Как мы видим, позиции судов различных инстанций в ходе рассмотрения дела № А40-100692/2020 отличались, а значит, рассмотренная ВС РФ проблематика, действительно, является непростой и заслуживает отдельного анализа.
Понятие и признаки существенного изменения обстоятельств и его место в договорном праве
Что же такое существенное изменение обстоятельств с точки зрения действующего законодательства и можно ли рассматривать пандемию COVID-19 в качестве такового?
В силу п. 1 ст. 451 ГК РФ изменение обстоятельств признается существенным, когда они изменились настолько, что, если бы стороны могли это разумно предвидеть, договор вообще не был бы ими заключен или был бы заключен на значительно отличающихся условиях.
Иными словами, институт существенного изменения обстоятельств призван защитить стороны договора от непредвидимого и не зависящего от них изменения обстановки, которое кардинальным образом нарушает баланс имущественных интересов сторон договора. Существенное изменение обстоятельств — это такая ситуация, при которой ввиду внешних экстраординарных событий сохранение договора в неизменном виде становится либо экономически нецелесообразным, либо же вовсе бессмысленным для одной из его сторон.
Пункт 2 ст. 451 ГК РФ выдвигает четыре критерия, которым должно отвечать изменение обстановки, чтобы приводить к расторжению договора:
1) непредвидимость: в момент заключения договора стороны исходили из того, что такого изменения обстоятельств не произойдет;
2) непреодолимость: изменение обстоятельств вызвано причинами, которые заинтересованная сторона не могла преодолеть после их возникновения при той степени заботливости и осмотрительности, какая от нее требовалась по характеру договора и условиям оборота;
3) нарушение баланса в соотношении имущественных интересов сторон и возникновение значительного ущерба для заинтересованной стороны: исполнение договора без изменения его условий настолько нарушило бы соответствующее договору соотношение имущественных интересов сторон и повлекло бы для заинтересованной стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишилась бы того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора;
4) отсутствие возложения риска изменения обстоятельств на заинтересованную сторону: из обычаев или существа договора не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет заинтересованная сторона.
Судебная практика в некоторой мере расширительно толкует признак непреодолимости существенного изменения обстоятельств, обращая внимание на то, что последние должны носить внешний по отношению к сторонам договора объективный характер и не зависеть от них (см., например, постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.11.2010 по делу № А05-6201/2010, Федерального арбитражного суда Уральского округа от 31.01.2012 № Ф09-8349/11 по делу № А76-737/2011, Арбитражного суда Центрального округа от 13.08.2014 по делу № А54-4774/2013).
Изменение договора ввиду существенного изменения обстоятельств является еще более уникальной ситуацией, которая, помимо доказывания четырех вышеуказанных признаков, предполагает необходимость обязательного установления еще одного критерия из двух, указанных в п. 4 ст. 451 ГК РФ, а именно:
1) расторжение договора противоречит общественным интересам либо
2) расторжение договора повлечет для сторон ущерб, значительно превышающий затраты, необходимые для исполнения договора на измененных судом условиях.
Сквозь призму правил ст. 451 ГК РФ
ВС РФ по тексту определения прямо допускает возможность признать «эпидемиологическую обстановку, введение ограничительных мер или режима самоизоляции» в качестве существенного изменения обстоятельств, которое позволяет расторгнуть (изменить) договор применительно к правилам ст. 451 ГК РФ. Однако для эффективного применения ст. 451 ГК РФ в такой ситуации необходимо доказать все признаки изменившейся обстановки, предусмотренные п. 2 ст. 451 ГК РФ.
Обращая внимание на то, что изменение внешней обстановки для целей применения правил ст. 451 ГК РФ должно находиться в причинно-следственной связи с возникновением в имущественной сфере должника существенного ущерба, ВС РФ указывает на то, что правила ст. 451 ГК РФ «неприменимы, если неблагоприятные имущественные последствия, возникшие на фоне распространения коронавирусной инфекции, вызваны в действительности иными факторами (например, появление в непосредственной близости от арендуемого помещения конкурента, возникшая еще до начала пандемии убыточность деятельности) либо носят кратковременный характер».
Практически применительно к обстоятельствам дела это выразилось в том, что арендатор инициировал вопрос о снижении ставки арендной платы по договору еще в январе 2020 г., то есть до начала пандемии COVID-19. На наш взгляд, указанное может поставить под сомнение истинные причины (существенное изменение обстоятельств или обычная невыгодность договора) для предъявления арендатором иска о расторжении (изменении) договора по правилам ст. 451 ГК РФ. Более того, являясь профессиональным участником оборота, арендатор при заключении договора мог и должен был прогнозировать изменение внешней ситуации и предусмотреть в договоре защитные механизмы для такой ситуации.
Ключевой вопрос, который ВС РФ рассмотрел в определении, — это признак существенности изменения обстановки, а также подходы к его установлению на практике. На наш взгляд, именно недоказанность данного критерия изменения обстоятельств и явилась одной из главных причин для принятия судебного акта. Поэтому рассмотрение критерия существенности изменения обстановки применительно к выводам, изложенным в определении, представляет особый интерес.
При оценке существенности изменения обстановки необходимо оценивать, каким образом таковое повлияло на имущественную сферу заинтересованной стороны. С учетом того, что арендатор — это фактически торговая сеть, состоящая из множества отдельных торговых точек, установление наличия этого критерия усложняется. Это обусловлено тем, что за основу для такой оценки можно принимать экономические/финансовые показатели деятельности как конкретного супермаркета, так и торговой сети в целом.
Ранее в судебной практике такие вопросы не возникали, и решение для такой ситуации не выработано. Ответчик в рамках дела ВС РФ ссылался на показатели выручки торговой сети в целом, указывая на их рост по сравнению с 2019 г.
ВС РФ прямо не говорит о том, какого из двух обозначенных подходов нужно придерживаться в приведенной ситуации, однако указывает, что «…истцу следовало представить убедительные и надлежащие доказательства того, что данная торговая точка пострадала более других, поток покупателей в этот магазин снизился именно из-за введения ограничительных мер, наличия к тому объективных причин…». Тем самым ВС РФ, на наш взгляд, косвенно допускает установление критерия существенности изменения обстановки через обращение к финансовым показателям деятельности конкретной точки продаж, а не торговой сети в целом (если применительно к обстоятельствам истцом фактически выступает торговая сеть, а не отдельная компания).
Интересной особенностью, которая находит свое отражение в тексте определения, является то, что ВС РФ оценивает не только потери арендатора от сохранения договора в силе применительно к новым внешним условиям, но также и возможные затраты арендодателя, который приобрел помещение за счет кредита, выраженного в валюте, и несет убытки ввиду увеличения курса валют из-за последствий эпидемии.
Поэтому ВС РФ и указывает, что «…когда обе стороны договора осуществляют предпринимательскую деятельность на началах риска, исходя из принципов свободы договора, равенства субъектов оборота, требований разумности и справедливости, представляется недопустимым расторжение договора и отнесение всех негативных последствий изменения обстоятельств лишь на сторону арендодателя…».
Таким образом, ВС РФ акцентирует внимание не только и не столько на необходимости наличия значительного ущерба у заинтересованной стороны, обусловленного кардинальным изменением обстановки, сколько на установлении нарушения баланса в соотношении имущественных интересов сторон.
Также необходимо отметить, что для целей установления критерия непреодолимости существенного изменения обстоятельств необходимо, чтобы заинтересованная сторона предпринимала меры для снижения своих убытков, обусловленных изменением обстановки. Применительно к обстоятельствам дела это могло быть выражено, например, в принятии арендатором «мер по перестройке (переориентированию) работы магазина в спорном помещении, поскольку договором аренды арендатору предоставлено право использовать помещение для различных видов деятельности, сдавать помещение в субаренду», что, однако, в рамках рассмотрения спора доказано не было.
Выводы
Проблема соотношения пандемии COVID-19 и института существенного изменения обстоятельств, который позволяет расторгнуть или изменить договор применительно к правилам ст. 451 ГК РФ, возникнув в марте 2020 г., уже не один год стоит в практике достаточно остро. В настоящее время судебная практика по данному вопросу продолжает формироваться, и те крайне немногочисленные судебные акты, которые вынесены к настоящему моменту, не допускают расторжения (изменение) договора аренды ввиду существенного изменения обстоятельств (постановление Арбитражного суда Московского округа от 19.07.2021 № Ф05-15874/2021 по делу № А40-98312/2020).
Частично проблема влияния пандемии COVID-19 на договоры аренды была решена в рамках Федерального закона от 01.04.2020 № 98-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций». Статья 19 указанного федерального закона регулирует вопросы динамики договора аренды, подверженного негативным последствиям распространения COVID-19, и позволяет в досудебном порядке требовать уменьшения размера арендных платежей или в одностороннем порядке отказаться от договора аренды.
В определении ВС РФ указал на принципиальную применимость правил ст. 451 ГК РФ к эпидемии COVID-19 и связанным с нею разного рода ограничениям и/или запретам, вводимым органами власти, что само по себе не может не вызвать положительный отклик со стороны бизнеса, чьи имущественные интересы в рамках договорных связей оказались существенно затронутыми такими процессами. Вместе с тем определение ВС РФ носит «отказной» характер, то есть применительно к обстоятельствам дела пандемия COVID-19 все же не была признана существенным изменением обстоятельств в смысле ст. 451 ГК РФ.
В определении ВС РФ подчеркивает, что для расторжения (изменения) договора ввиду существенного изменения обстоятельств должны быть доказаны все условия, предусмотренные ст. 451 ГК РФ. При этом ВС РФ «подсветил» ряд моментов, которые заинтересованная в прекращении (изменении) договора сторона должна учитывать, прежде чем инициировать соответствующий судебный спор.
В противоположном случае существует высокий риск отказа в расторжении (изменении) договора по правилам ст. 451 ГК РФ. К таковым положениям относятся следующие:
-
возникновение у заинтересованной стороны ущерба должно находиться в причинно-следственной связи с изменением внешней обстановки и быть обусловлено только и исключительно изменением ситуации;
-
заинтересованная сторона должна предпринимать доступные ей в конкретных фактических обстоятельствах меры по минимизации ущерба, обусловленного изменением обстановки;
-
если лицом, заинтересованным в расторжении (изменении) договора, фактически является торговая сеть, то усматривается риск того, что существенность изменения обстоятельств может быть оценена судом для торговой сети в целом, а не для конкретной торговой точки. Поэтому в такой ситуации рекомендуется особенно скрупулезно подходить к оценке и обоснованию существенного характера изменения внешней ситуации;
-
существенное изменение обстоятельств приводит к нарушению баланса имущественных интересов сторон договора, поэтому суд при оценке фактических обстоятельств спора может значительное внимание уделить имущественным потерям ответчика, обусловленным изменением внешней обстановки, и отказать в удовлетворении заявленного истцом требования о расторжении договора, если это приведет к нарушению принципа равенства субъектов гражданского права, требований разумности и справедливости.