Нужно начинать банкротить самые неэффективные предприятия

Такое мнение высказывают ученые Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ после анализа данных мартовского опроса Росстатом около 4 тыс. руководителей крупных и средних промышленных предприятий.

Результаты ежемесячного обследования Росстатом делового климата в промышленности в марте ранее мы уже подробно изложили (см. «ЭЖ», № 12, 2022, с. 3), поэтому возвращаться к ним не будем. В анализе же экспертов ЦКИ данных статведомства всегда интересны выводы: что стоит за полученными в ходе опросов цифрами, чего можно ожидать в отрасли в ближайшие месяцы. Сегодня это особенно актуально, учитывая, что март уже дал почувствовать влияние открытой Западом против России «санкционной войны».

К сожалению, в силу ограниченности газетного пространства из обширного анализа экспертов ЦКИ приходится выбрать самые общие выводы и детальнее остановиться на видении ими развития ситуации с занятостью и общим экономическим положением промпредприятий.

Так вот, они констатируют, что обобщенные данные опроса руководителей крупных и средних промышленных предприятий России выявили явное беспокойство респондентов относительно текущей и особенно ожидаемой экономической и ценовой конъюнктуры в отрасли. Практически все операционные показатели, характеризующие состояние делового климата, продемонстрировали негативную динамику по сравнению с февралем, причем заметный понижательный тренд зафиксирован по показателям первого ряда — спросу, выпуску и финансовому состоянию. Также резко ухудшились предпринимательские настроения относительно функционирования бизнеса на ближайшие три-четыре месяца.

Вместе с тем авторы исследования отмечают, что выявленный первый шок в ретроспективном анализе оказался не таким глубоким, как стартовая реакция респондентов в начале финансово-экономического кризиса 2008—2009 гг. и на первой стадии атаки COVID-19. Более того, подчеркивают они, есть все основания предполагать, что официальные статистические данные Росстата по индексу промышленного производства в марте, ожидаемые в конце апреля (а вероятно, и апрельские данные), сохранят позитивную динамику, хотя и не с такими интенсивными темпами роста, как в феврале (106,3%).

Ожидания по занятости

Аналитики ЦКИ отмечают, что на рынке промышленного труда хотя и заметно небольшое ухудшение, но мнения участников мартовского опроса выглядят значительно лучше, чем в эпицентре пандемии COVID-19, и тем более несравнимы с помесячной динамикой в критические периоды финансово-экономического кризиса 2008—2009 гг.

Авторы анализа ожидают, что, скорее всего, ситуация с занятостью будет развиваться по традиционным для российского рынка труда схемам, характерным для периодов экономической турбулентности. В результате санкционного давления будут происходить разрывы цепочек поставок из западных стран у предприятий, использующих западное оборудование и комплектующие. Это наверняка вызовет снижение объемов производства до смены логистики или нахождения отечественной импортозамещающей продукции. В таких условиях любой бизнес вынужден в целях снижения финансовых издержек оптимизировать численность занятых и фонд оплаты труда.

Однако, имея богатый предпринимательский опыт функционирования в форс-мажорных ситуациях, в том числе во время недавнего ковидного прецедента, предприниматели, как считают эксперты ЦКИ, поступят следующим образом. Руководители крупных и средних предприятий резко ограничат наем сотрудников, за исключением высококвалифицированного персонала. Они не будут каскадно увольнять людей, а предложат им традиционную для таких периодов схему занятости — перевод на сокращенный рабочий день и вынужденный уход в административный отпуск с существенными ограничениями в оплате труда.

Историческая практика показывает, что многие люди, особенно низкоквалифицированные работники и проживающие в неблагоприятных для смены работы регионах, соглашаются на предложенные схемы. Такой механизм, во-первых, довольно выгоден для работодателя, позволяя экономить финансовые средства по сравнению с увольнением, согласно Трудовому кодексу РФ. Во-вторых, предприниматели сохраняют формальную занятость на случай наступления «лучших времен». В результате общий уровень безработицы не будет интенсивно расти, а люди формально будут считаться занятыми. «Если бы учет безработицы велся по отработанному времени, а не по конкретному человеку, то ситуация с уровнем безработицы несколько бы изменилась», — считают авторы анализа.

Они с сожалением признают, что некоторое сокращение занятости в промышленности произойдет, но, по их мнению, в основном оно коснется низкоквалифицированного персонала. Однако и здесь эксперты указывают на возможность различных перестроений. Учитывая относительно низкий уровень пособий по безработице, люди, уволенные из прозрачной экономики, перейдут в теневую неформальную занятость, чтобы сохранить доходы. «Хотя, как показывают различные исследования, уровень доходов в теневом секторе на 25—35% ниже, чем на прозрачных предприятиях, выпускающих примерно такую же продукцию», — отмечают ученые ЦКИ.

В перспективе — негатив

Определенное беспокойство у них вызывают оценки общего экономического положения промышленных предприятий. Мартовские оценки текущей ситуации примерно такие же, как и в пандемический период, а вот ожидания на ближайшие три-четыре месяца довольно негативные. В частности, лишь 18% руководителей промышленных предприятий надеются на улучшение экономической ситуации (в феврале — 29%), 62% предполагают, что ситуация сохранится на мартовском уровне, а 20% ждут ухудшения.

Аналитики ЦКИ, исходя из обобщенных мнений руководителей обрабатывающих производств о помесячной динамике объемов производства продукции, спроса на нее, финансового состояния (прибыль, собственные финансовые ресурсы) и численности занятых, оценочно констатируют, что на российском промышленном рынке сегодня функционирует 15—18% эффективных, конкурентоспособных не только на внутреннем рынке предприятий, обладающих хорошей финансовой устойчивостью и постоянно осуществляющих инвестиционные и инновационные маневры. На другом полюсе расположились примерно 15% крайне неэффективных, убыточных промышленных предприятий, балансирующих на грани банкротства, выпускающих неконкурентную, а зачастую и ненужную продукцию, не пользующуюся спросом.

«Как правило, подобные экономические агенты, работающие даже с отрицательной добавленной стоимостью, сосредоточены в малых и моногородах и финансируются в том числе за счет патернализма местных властей путем бюджетной субсидированной помощи в целях сохранения хоть каких-то рабочих мест и доходов для проживающих на этой территории людей. Из этих 15% предприятий половину, по-видимому, еще можно реанимировать за счет внедрения новых управленческих схем и бюджетных вливаний. Однако другую половину из этих „зомби-предприятий“ вернуть к жизни практически невозможно», — считают авторы исследования.

Они также отмечают, что банки вынуждены кредитовать такие предприятия, участвуя в распространении дефолтов и безнадежных долгов, нанося ущерб не только банковской системе, но и экономике в целом. По последним данным Росстата за январь — февраль текущего года, среди крупных и средних промышленных предприятий в добывающих и обрабатывающих отраслях функционировало 29,9 и 20,3% соответственно убыточных экономических агентов от их общей численности. По мнению экспертов ЦКИ, часть этих предприятий целесообразно вывести с рынка или значительно перепрофилировать с кардинальной сменой управленческого состава.

«Понятно, что последний вариант, во-первых, требует затрат, а, во-вторых, сложно реализуется из-за дефицита квалифицированных менеджеров и их низкой территориальной мобильности. Значит, надо начинать процедуру банкротства самых неэффективных предприятий, ведь эти 7—8% экономических агентов тормозят рост не только промышленности, но и экономики в целом. Главная проблема при решении этой задачи состоит не в потере производимой этими структурами продукции, а в людях, работающих на этих предприятиях и получающих пусть и небольшой, но доход», — размышляют эксперты.

К этому они добавляют, что в текущем году в условиях беспрецедентного санкционного давления и априорного спада темпов роста экономики в целом и промышленного производства в частности, помимо фундаментальных факторов, способствующих росту производства, необходимо задействовать базовые факторы, связанные с интенсивным запуском программы импортозамещения: повышение квалификации и образования рабочей силы, принципиальное улучшение управления на всех уровнях и структурную трансформацию от малопроизводительных видов деятельности к высокопроизводительным. По мнению авторов анализа, все перечисленные маневры для «зомби-предприятий» практически неосуществимы.

Между авангардными и арьергардными промышленными предприятиями расположилась внушительная группа (примерно 65%), которая периодически перемещается от лидеров к аутсайдерам и наоборот. Большинство из них имеет достаточный производственный потенциал и неплохую финансовую устойчивость, позволяющие совершать пусть не постоянные и широкомасштабные, но модернизационные, инвестиционные и инновационные перестроения для создания конкурентоспособной продукции, заключают ученые ЦКИ.

 

Общая экономическая ситуация, доля от числа обследованных организаций в I квартале 2022 г., % 

Источник: ЦКИ ИСИЭЗ НИУ ВШЭ, Росстат

---

К сведению

Сколько лет может потребоваться для перестройки экономики

Директор Центра конъюнктурных исследований (ЦКИ) ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Георгий Остапкович, по просьбе «ЭЖ», оценил принятые правительством меры по поддержке экономики в условиях санкционной нагрузки России, а также высказал мнение, что необходимо для перевода экономики на новые рельсы и сколько времени это может потребовать.

Как стартовый этап глава ЦКИ расценивает меры правительства позитивно. Упрощенная аренда (в целях в том числе импортозамещения), запрет на банкротства, сужение денег, стимулирование предпринимателей сохранять полную численность занятых, другие решения — это, по его словам, все нужно, работает на улучшение предпринимательского климата.

«Но это вопросы полутехнического характера. Они, конечно, помогут, но это не решение комплексной проблемы. Комплексное решение — это вложения в те отрасли, которые требуют резкого импортозамещения. Например, станкостроение, микроэлектроника и транспортное машиностроение. Мы сейчас не можем утюг сделать без тайваньских чипов. Вот где проблема!» — считает ученый.

Он отмечает, что по крайней мере на уровне риторики уже идет разговор о необходимости делать резкие структурные перестроения. В частности, на днях глава Центрального банка Эльвира Набиуллина сказала, что Россию ждут структурные перемены.

«Структурные перемены — это фактически частично менять парадигму развития экономики. У нас сегодня все-таки экономика настроена на спрос сырьевых товаров и главное — углеводородного сырья, — отметил Г. Остапкович, — а нужно перестраивать экономику на предложение товаров с высокой добавленной стоимостью, товаров высокого передела. Это — обрабатывающая промышленность, это — высококвалифицированные услуги. То есть — уходить от сырьевой зависимости. Вот это сейчас главная задача».

Причем ситуация будет зависеть не только от денег — они, по словам ученого, у нас есть. Российское экспортное сырье сейчас стоит дорого — по итогам года ожидается рекордный профицит бюджета и по счету текущих операций платежного баланса.

«Но дело в том, что импортозамещение — не только дорогой маневр, он еще во многом зависит от уровня знаний людей — они должны быть компетентны, понимать, что нужно делать, как перестраивать экономику. То есть нужны вложения в человеческий капитал, в образование, в науку, в здравоохранение — чтобы человек был здоровый, компетентный, он будет более производительный и сам создаст экономику. Естественно, под руководством регуляторов, правительства», — считает руководитель ЦКИ.

Он указывает на еще одну серьезную проблему. Необходима открытость экономики в плане привлечения людей из других стран, которые уже решали аналогичные задачи по перестройке экономики. В этой связи ученый напоминает о прецедентах в Латинской Америке, Азии, прежде всего в Китае, который за 25 лет стал второй экономикой мира после США. То есть открытость нужна даже с точки зрения не привлечения инвестиций, а привлечения знаний нового, современного менеджмента.

«Иначе мы что-то импортозаместим, но потратим сейчас три-четыре года и создадим аналог продукции, который действует сейчас, в 2022 г. Но дело в том, что мир не стоит на месте, технологии сейчас меняются с космической скоростью, и другие страны создадут продукцию 25-го года. Она будет эффективнее и производительнее, и предприниматели опять будут покупать ее, а не ту продукцию, которую мы произведем — аналог 22-го года», — поясняет эксперт.

По поводу продолжительности перестройки экономики он ответил, что давать прогнозы очень сложно. Сейчас нужно точечно проводить импортозамещение, отдавать приоритет позициям, где у нас есть провалы (например, в микроэлектронике, в станкостроении, в транспортном машиностроении), а не бросать деньги всем, например, в производство обуви, одежды или бумаги, хотя и это, по его словам, важно — «там тоже сплошь импортные станки».

«Сколько пройдет времени, я не знаю. Если мы будем в коммуникации с другими странами, это может занять лет пять-шесть. Если мы будем придерживаться идей Чучхэ, то есть только сами, — ну десять лет, может, 15. Китай создавал свою конструкцию лет 15—20, когда он из полуаграрной страны вышел на второе место в мире», — подытожил Г. Остапкович.