Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) подвел промежуточные итоги объявленной коллективным Западом России экономической войны, оценил текущее состояние отечественной экономики и указал на вызовы и риски, стоящие перед нею сегодня.
Вспоминать о трудных победах, преодолениях всегда приятно, но в силу ограниченности газетной полосы подробную хронику ЦМАКП накатов на отечественную экономику санкционных волн и в целом успешного отражения их со стороны государства и бизнеса приходится опустить и сосредоточиться на текущем ее состоянии и ближних перспективах.
Новые факторы
В первом из новых «Тринадцати тезисов об экономике» ЦМАКП говорится, что в настоящее время положение в ней может быть охарактеризовано как «ситуация неустойчивого равновесия». Уже зимой 2022/2023 гг. и весной нынешнего года возникло несколько новых факторов, как положительно, так и негативно влияющих на перспективы дальнейшего экономического роста.
Во-первых, введение новых санкций, включая «потолки цен», и реакция на них России (отказ в отгрузке энергоносителей в страны — инициаторы «потолков») как минимум повысили риски дестабилизации торгового баланса.
Во-вторых, наметилась неопределенность мировой конъюнктуры, риски глобального циклического кризиса уже во 2-м полугодии этого года. Если этот кризис реализуется, может возникнуть дополнительный импульс сжатия спроса на российский экспорт — даже и со стороны дружественных России стран.
В-третьих, те факторы, которые обеспечивали экономический рост в прошлом году, — резкая активизация строительства (в том числе в «новых регионах»), рост военного производства, «дешевое импортозамещение» на некоторых рынках — уже исчерпаны. Активизация роста требует подключения новых факторов — инвестирования в машины и оборудование, расширение экспорта товаров.
В-четвертых, ресурсом роста сейчас является «отложенный спрос» населения, не совершавшего крупных покупок в прошлом году из-за опасения глубокого кризиса, спада в отдельных потребительских отраслях (легковой автопром). В ЦМАКП ожидают, что в текущем году розничный товарооборот возрастет на 3—3,5%, оборот по платным услугам — на 2,5—3,0%.
Необычно высокий уровень занятости и низкий — безработицы (в том числе из-за частичной мобилизации трудоспособных граждан, снизивших нагрузку на рынок труда) объективно стимулирует ускоренное повышение оплаты труда. Уровень безработицы в текущем году оценивается чуть ниже, чем в прошлом, — около 3,5%.
В то же время ускоренное повышение оплаты труда, как элемента в составе добавленной стоимости, означает как минимум торможение роста валовой прибыли — основного ресурса для частных инвестиций в основной капитал.
Если с активизацией инвестиций на базе их новых источников ничего не получится (в ЦМАКП оценивают увеличение в пределах 0,5%), то, в зависимости от успешности политики продвижения российских товаров на экспорт, прирост ВВП может составить от 0,5 до чуть более 1,0%.
Узлы напряженности
«Указанный механизм экономической стабилизации/роста имеет несколько критически важных „узлов напряженности“ уже в текущем отношении. То или иное разрешение этих напряженностей (наряду с изменением внешнеэкономической конъюнктуры) и определит перспективы российской экономики в среднесрочной перспективе», — считает руководитель направления ЦМАКП Дмитрий Белоусов. Он называет четыре таких «узла».
Первый — дисбаланс во внешней торговле.
Немедленным результатом «санкционного шока» в прошлом году стало сжатие как импорта, так и экспорта товаров. При этом импорт сокращался существенно быстрее, чем экспорт.
Сейчас ситуация обратная. Экспорт товаров как в стоимостном, так и в физическом выражении продолжает ускоренно снижаться, а импорт, вслед за конечным спросом, в последнее время с устранением сезонного фактора стал расти.
При этом, судя по косвенным признакам, с опережающим темпом растет импорт готовых потребительских товаров, а инвестиционных — заметно медленнее. Это, в свою очередь, сдерживает восстановление динамики инвестиций.
«Если эта ситуация сохранится, есть значительный риск того, что, во-первых, к моменту „перезапуска“ по крайней мере части российских производств (потребительских и, возможно, инвестиционных) соответствующие позиции на рынках уже будут заняты продукцией производителей из дружественных стран — Китая, Индии, Белоруссии, Ирана. Во-вторых, существует риск дестабилизации торгового баланса — с соответствующими последствиями для обменного курса рубля и инфляции», — предупреждает эксперт.
Второй — инвестиционный дисбаланс.
Ученый отмечает, что в условиях кризиса важнейшим фактором поддержки инвестиционного процесса в целом была строительная деятельность — причем в очень широком диапазоне, развитие транспортно-логистической инфраструктуры (в том числе на новых направлениях внешней торговли), восстановление разрушенных городов Донбасса, строительство объектов и инфраструктуры военного назначения.
Но проблема в том, что ресурсы для расширения строительной деятельности, по мнению аналитика ЦМАКП, ограничены как в силу напряженности бюджета, так и в силу естественных ограничений спроса на жилье со стороны населения в условиях экономического кризиса.
Он полагает, что существенным фактором, способным активизировать инвестиционный процесс, мог бы стать рост (частных) инвестиций в машины и оборудование. Пока здесь ситуация довольно сложная, и вследствие пресечения поставок комплектующих, и вследствие ставшего неизбежным роста неопределенности в новых условиях «экстренной» структурной перестройки экономики.
Отсюда принципиально важными в новых условиях автор «тезиса» видит действия в трех направлениях:
1) налаживания новых логистических путей для инвестиционного импорта и собственного производства машин и оборудования (в том числе через вынос части «чувствительных» производств в дружеские и нейтральные юрисдикции);
2) повышения определенности для инвесторов через развитие различных форм взаимодействия государства и бизнеса в рамках инвестиционного процесса (соглашения о защите и поощрении капиталовложений, участие заинтересованного бизнеса в формировании дорожных карт по реализации крупных государственных инвестиционных проектов и т.д.);
3) развития денежных рынков, трансформирующих краткосрочные сбережения в долгосрочные инвестиции. С учетом рисков, связанных с оборотом акций, в первую очередь речь может идти о развитии облигационного рынка, в том числе рынка проектных облигаций.
Нагрузка на бюджет и необходимость эффективности расходов — третий «узел напряженности».
«На бюджетную систему сейчас легла чрезвычайно высокая нагрузка по обеспечению макроэкономической стабильности, обеспечению стимулов к росту через госинвестиции, по поддержке малообеспеченных граждан (в новых условиях сохранены еще „ковидные“ меры для ряда категорий граждан), капитализации институтов развития, реализации оборонного заказа и т.д.», — констатирует Д. Белоусов.
При этом он отмечает, что практически все расходы, осуществленные за счет средств ФНБ в 2022 г., представляют собой накопленные только по итогам 2021 г. нефтегазовые сверхдоходы. Накопленные ранее резервы и низкий уровень государственного долга позволяют задействовать набор механизмов бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики в рамках активной антикризисной политики в 2023 г. и поддержания устойчивости бюджетной системы. Тем не менее возможности федерального бюджета по наращиванию финансирования стратегических мероприятий в рамках национального развития существенно ограничены ввиду необходимости обеспечения устойчивости и сбалансированности других бюджетов бюджетной системой, что определяет необходимость вынужденной приоритизации инвестиционных бюджетных расходов.
В этой ситуации ключевое значение приобретает эффективность использования ограниченных ресурсов бюджета — формирование каналов трансмиссии государственных расходов в развитие сопряженных бизнесов (развитие транспортных и цифровых инфраструктур — формирование базирующихся на них сервисных и производственных бизнесов). Это требует формирования соответствующих сред и режимов поддержки бизнеса, включая поддержку малого и среднего бизнеса, подключение частного бизнеса к формированию дорожных карт по государственным проектам, участие частных инвесторов в управлении ими.
И четвертый «узел» — проблема устойчивости низкой инфляции.
«Быстрое снижение инфляции в 2023 г. (и особо замедление динамики цен на продовольственную „корзину бедных“) стало — и становится во все большей степени — важным фундаментом как активной экономической политики вообще, так и поддержания социальной стабильности в особенности», — указывает эксперт ЦМАКП.
Он отмечает, что сдерживание инфляции основывается на сложном балансе фундаментальных и ситуативных факторов. С одной стороны, это общий кризисный дефицит спроса в российской экономике (что и дает основания для стимулирующей экономической политики). С другой стороны — сложившаяся сугубо временная, ситуативная система антиинфляционных факторов (укрепление рубля из-за падения импорта, падение мировых цен на сельхозсырье, образование избытка ресурсов ранее импортировавшегося сырья на внутреннем рынке) может исчерпаться уже в ближайшее время, что требует неослабного внимания к инфляции и ее факторам, заключает ученый.
Динамика ВВП со снятой сезонностью, 2019=100%
|
I.2018 |
I.2019 |
I.2020 |
II.2020 |
I.2021 |
IV.2021 |
III.2022 |
IV.2022 |
I.2023 |
|
97 |
99 |
101 |
92 |
101 |
105 |
98 |
103 |
102 |
Источник: ЦМАКП