Поручительство, срок которого не был установлен договором, может быть оспорено и по истечении одного года

Пункт 6 ст. 367 ГК РФ предусматривает правила, не допускающие бессрочного или же просто неопределенно долгого существования отношений поручительства. Поскольку речь в этом пункте идет о сроке существования права, а не о сроке его защиты, юридическая доктрина и судебная практика единогласно признают его пресекательным сроком, а не сроком исковой давности. Соответственно, к этому сроку не применяются правила об исковой давности, в том числе правило ст. 204 ГК РФ о нетечении срока в то время, пока осуществляется судебная защита права.

Между тем кое-что общее у срока существования поручительства и срока исковой давности есть: и тот и другой требуют, чтобы в течение них был предъявлен иск в суд, рискуя, соответственно, прекращением самого поручительства либо возможности принудительной защиты права. В связи с этим вполне логично, что и предусмотренное п. 6 ст. 367 ГК РФ требование предъявить в суд иск в течение срока существования поручительства должно толковаться расширительно и не должно было бы ограничиваться только предъявлением иска в строгом смысле этого слова. Более того, ВС РФ уже давал подобное расширительное толкование, указывая, что к предъявлению иска в такой ситуации приравнивается даже не только обращение в суд в другой процессуальной форме (с заявлением о включении в реестр в деле о банкротстве), но и внесудебное требование, обращенное к ликвидационной комиссии в ходе ликвидации юридического лица-поручителя (абз. 4 п. 42 постановления от 24.12.2020 № 45).

Сама природа судебного приказа, предполагая его бесспорность, взамен предусматривает чрезвычайную легкость отмены судебного приказа: для этого достаточно немотивированного требования должника об отмене судебного приказа, лишь бы с заявлением об отмене он обратился в определенный срок, который к тому же отсчитывается от момента получения должником судебного приказа, а значит, может быть весьма и весьма длительным.

Как следствие, если кредитор обратится за взысканием долга в приказном производстве в течение срока существования поручительства, а затем — уже по истечении этого срока — должник отменит судебный приказ, то к моменту предъявления иска срок поручительства уже истечет. Таким образом, создается возможность для поручителя освободиться от своих обязательств по совершенно случайным основаниям, а может быть, даже — если такой поручитель сознательно затянет с отменой приказа — и своими собственными действиями уничтожить право кредитора.

Если требование подпадает под критерии приказного производства, иск предъявить уже нельзя, равно как невозможно его предъявить и до того момента, пока судебный приказ не будет отменен по заявлению должника.

Тем самым в рассматриваемом случае кредитор — как бы он ни старался выполнить требования о предъявлении иска к поручителю в установленный годичный срок — может лишиться своего права из-за слишком поздней отмены судебного приказа, произошедшей либо по объективным причинам, либо же и вовсе в связи с действиями поручителя.

Единственным справедливым толкованием п. 6 ст. 367 ГК РФ в рассматриваемой ситуации было бы признание того, что под «предъявлением иска» здесь следует понимать обращение кредитора за защитой своего права в суд в любой допустимой процессуальным законодательством форме, в том числе в форме подачи заявления о выдаче судебного приказа (тем более когда эта форма является единственной доступной для взыскателя).

Решило ли постановление КС РФ проблему полностью? Представляется, что не совсем, так как без внимания оставлен вопрос определения того, в течение какого срока после отмены судебного приказа кредитор может обратиться за взысканием поручительства уже с исковым заявлением в собственном смысле этого слова. Сейчас — после постановления КС РФ — этот вопрос остался открытым.

Можно предположить, что по аналогии, например, ответить на этот вопрос могли бы правила п. 3 ст. 206 ГК РФ, которые, согласно указаниям, данным в абз. 2 п. 18 постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43, применяются и при отмене судебного приказа. Вообще, как представляется, из принципиального различия сроков существования права и сроков их защиты (то есть пресекательных сроков и исковой давности) ни в коем случае не должен следовать категоричный запрет на применение к ним одинаковых норм или аналогии между ними там, где это уместно.

Постановление подтвердило тезис о том, как формальный подход к правоприменению может изменять суть правовой нормы.

Ведь фактические обстоятельства дела подтверждают, что кредитор все сделал правильно: обратился за выдачей судебного приказа в рамках нормативных сроков, а когда приказ был отменен по причине возражений поручителя — кредитор обратился с иском в суд.

Между тем суды, отказывая в удовлетворении иска, мотивировали это тем, что истец пропустил срок, установленный в п. 6 ст. 367 ГК РФ, а значит, поручительство прекратилось. Доводы о том, что ранее был получен судебный приказ, были признаны несостоятельными по причине того, что надлежащим способом защиты права является предъявление к поручителю именно иска.

Такой подход открывает широкое поле для всякого рода злоупотреблений обязанной стороны. На это как раз и обратил внимание КС РФ. Одним из аргументов был довод о том, что право на судебную защиту не предполагает возможности для гражданина по своему собственному усмотрению выбирать способ и процедуру судебного оспаривания, и суд вправе возвратить исковое заявление, если заявленные требования подлежат рассмотрению в порядке приказного производства.

В нашем случае суд отказал кредитору в защите права ввиду несоблюдения формального требования положений п. 6 ст. 367 ГК РФ, хотя императивные нормы в части приказного производства были исполнены.

Конечно, ситуация, когда в правоприменении при толковании нормы возникает зазор, позволяющий лишить законного права кредитора и необоснованно освободить от исполнения обязательства должника, в широком смысле этого слова недопустима. Кредитор, получивший судебный приказ, правомерно рассчитывал на определенность своего правового статуса, исходя из юридической силы данного акта.

По этой причине он не мог и не должен был дополнительно обращаться с иском в порядке искового производства. В то же время в случае отмены судебного приказа возникает ситуация, когда кредитор фактически лишается судебной защиты нарушенных прав, но уже в рамках искового производства. Такой подход, очевидно, способствует недобросовестному уклонению поручителя от исполнения обязанности по заключенному договору: для этого просто необходимо отменить судебный приказ за пределами годичного срока, что сделает невозможным последующее предъявление требований к поручителю.

КС РФ поднял действительно важную проблему, связанную с противоречием материальных и процессуальных норм. Право на судебную защиту не ограничено возможностью истца подать исковое заявление, поскольку процессуальные нормы содержат в себе иной механизм реализации своих прав для стороны: приказное производство для бесспорных требований.

Приказное производство характеризуется бесспорностью заявленных требований, а процесс его рассмотрения не включает в себя вызов сторон, а также обязательное представление возражений, поэтому и отменить его достаточно просто в отличие от решения суда, которое выносится в рамках общего искового производства.

Впоследствии при отмене судебного приказа сторона не лишена возможности обратиться в суд с исковым заявлением, при этом не представляется возможным утверждать, что, выбирая тот или иной способ судебной защиты сторона каким-либо образом проявляет недобросовестность в силу того, что и судебный приказ, и решение суда подлежат обязательному исполнению.

При этом сторона истца не может контролировать действия ответчика в части обращения в суд с возражениями на судебный приказ и, тем более, не может влиять на уважительность причины несвоевременного обращения в суд с возражениями на судебный приказ. Тот факт, что у истца все еще сохраняется право на предъявление исковых требований не означает, что требование было предъявлено в срок.

Тем не менее, все указанные действия занимают определенное время, что имеет существенное значение при исчислении сроков, в том числе, указанных в нормах материального права.

В этой связи КС РФ отмечает, что срок поручительства не может и не должен быть отождествлен со сроком исковой давности. Первое вовсе не означает, что исковое заявление может и должно быть предъявлено только в период действия поручительства, оно лишь ограничивает сам период действия поручительства. Второе же направлено на предоставление лицу, чье право было нарушено, обратиться в суд с исковым заявлением для защиты своего нарушенного права. То есть, истечение срока действия поручительства не означает истечения срока исковой давности.

Так, в условиях действия судебного приказа, который не был отменен, право истца защищено, поскольку вступивший в законную силу судебный акт имеет место и может быть исполнен, однако предъявление возражений на судебный приказ и его последующая отмена фактически уничтожает судебный акт, которым было защищено право истца.

В условиях сохранения процессуальной возможности дальнейшей защиты своих прав толкование судов о формальном подсчете сроков исковой давности при реализации права на судебную защиту посредством предъявления искового заявления после отмены судебного приказа не может и не должна препятствовать реализации такого права для стороны, поскольку делает судебный приказ неисполнимым и влечет за собой безусловный отказ в защите нарушенного права, а значит, и в судебной защите такого права.