Несмотря на длительный период применения норм о взыскании убытков и о привлечении к субсидиарной ответственности, до сих пор возникают проблемы их смешения в судебной практике. К таковым можно отнести: проблему тождества исков, переквалификации иска о взыскании убытков в заявление о привлечении к субсидиарной ответственности и квалификации компенсационного финансирования в предмете иска. В материале подробно разберем сходство и различия обеих «процедур», противоречия при их применении и проблемные вопросы.
Закон о банкротстве содержит два механизма, позволяющих восстановить нарушенные права кредиторов через привлечение к ответственности лиц, осуществлявших руководство должником, в случае банкротства юридического лица: привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности и взыскание убытков с органов управления юридического лица (ст. 61.1—61.19, 61.21—61.22, 61.20 Закона о банкротстве, ст. 53.1 ГК РФ).
Сходные признаки привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности и взыскания убытков
В обоих случаях в их основе лежит процедура заявления и рассмотрения косвенного иска в защиту интересов гражданско-правового сообщества кредиторов и должника, и в то, что правовая природа обоих видов требований берет начало из деликтных обязательств (п. 13 Обзора судебной практики Верховного суда Российской Федерации № 4 (2020), утв. Президиумом ВС РФ 23.12.2020, далее — Обзор от 23.12.2020; постановления КС РФ от 21.05.2021 № 20-П, от 16.11.2021 № 49-П и от 07.02.2023 № 6-П, п. 2, 6 и 22 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 (далее — Постановление № 53), п. 16 Обзора судебной практики Верховного суда Российской Федерации № 3 (2021), утв. Президиумом ВС РФ 10.10.2021).
Сходство конструкций проявляется даже в том, что вне зависимости от того, как поименовано требование и какие нормы права были заявлены истцом, суд самостоятельно квалифицирует требование в виде заявления о привлечении к субсидиарной ответственности или в качестве иска о взыскании убытков, оценивая размер причиненного вреда и причинно-следственную связь между причиненным вредом и доведением должника до банкротства (абз. 4 п. 20 Постановления № 53).
Таким образом, суд, рассматривая иск о взыскании убытков по корпоративным основаниям, может прийти к выводу, что ответчика необходимо привлечь к субсидиарной ответственности, если размер убытков и нанесенный должнику ущерб привел последнего к банкротству, и наоборот (определения ВС РФ от 24.11.2023 № 305-ЭС23-11757 по делу № А40-23442/2020, от 05.10.2023 № 305-ЭС20-8363 (8—12) по делу № А40-206341/2018, от 14.11.2022 № 307-ЭС17-10793 (26—28) по делу № А56-45590/2015).
В таком случае суд вправе переквалифицировать требование без заявления или воли заявителя.
Противоречия механизмов: субъективные и объективные
Вместе с тем схожесть данных механизмов (взыскания убытков и привлечения к субсидиарной ответственности) вызывает множество противоречий, поскольку взыскание убытков по корпоративным основаниям и привлечение к субсидиарной ответственности в ряде случаев выступают разными институтами права, регулирующими одни и те же отношения, что само по себе недопустимо.
Противоречия проявляются, в частности, в следующем.
А) Ответчик не знает, от какого иска он защищается, в силу возможности суда переквалифицировать требование заявителя на основе фактических обстоятельств дела. Таким образом, ответчик узнает о своем статусе и юридической квалификации заявленных против него требований только после оглашения резолютивной части по обособленному спору.
Подобная возможность самостоятельной квалификации требований судом ставит ответчика в неравное положение с заявителем, поскольку противоречит идее юридической индивидуализации требования1, заявляемого в суд.
Юридическая индивидуализация требования — это индивидуализация требования к ответчику через указание на материальное правоотношение, послужившее причиной обращения в суд. Например: истребование имущества из чужого незаконного владения в порядке ст. 302 ГК РФ. В таком случае предмет доказывания очевиден для суда и для ответчика, но на истца возлагается риск неправильной квалификации требования, поскольку истец проиграет спор, если, например, правильной квалификацией (и, следовательно, исковым требованием) является возврат арендованного имущества. Данная модель индивидуализации требований свойственна более профессиональному арбитражному процессу.
Фактическая индивидуализация требования — это индивидуализация требования к ответчику через указание на фактические обстоятельства спора. Требования истца, индивидуализирующего свой иск через фактические обстоятельства, будут выглядеть следующим образом: «прошу вернуть мне имущество». В данном случае для ответчика невозможно установить применимые нормы права и правовые последствия, которые грозят ответчику, поскольку такое требование может быть удовлетворено как реституция (п. 2 ст. 167 ГК РФ), как виндикация (ст. 302 ГК РФ), как договорное требование или в качестве способа защиты в соответствии с иными нормами права. Такая модель индивидуализации требований свойственна модели построения процесса, в котором профессионализм участников спора не предполагается.
Сложность процессуального положения ответчика в деле о банкротстве в случае фактической индивидуализации требований можно проиллюстрировать на следующем примере.
В случае, если заявитель несколько раз обращался с заявлением о взыскании убытков по корпоративным основаниям (в порядке ст. 61.20 Закона о банкротстве) по разным эпизодам причинения вреда должнику, а затем заявляет требование о привлечении того же лица к субсидиарной ответственности в результате преюдициально установленного факта достижения «кумулятивного эффекта» путем многократного причинения убытков должнику, что послужило итоговой причиной несостоятельности юридического лица, то в таком случае тождества исков не образуется (п. 57 Постановления № 53).
Тождество исков определяется через юридическую квалификацию требования, и в данном случае у поданных заявлений будут разные предметы, основания и размеры требований. В то же время каждый раз ответчик не будет достоверно знать: переквалифицирует ли суд требование заявителя с требования о взыскании убытков на требование о привлечении к субсидиарной ответственности, и, следовательно, ответчик не будет знать, от какого иска он защищается и как ему грамотно выстроить свою защиту.
Несложно допустить также и максимально абстрактную формулировку требований заявителя, стремящегося «переложить» вопросы квалификации требований на суд: «прошу привлечь к ответственности лицо в соответствии со ст. 1069 ГК РФ ввиду совершения невыгодных для должника сделок А, Б и В». В такой ситуации ответчик может столкнуться со сложностями выстраивания своей защиты, поскольку ответчик не понимает, какие нормы права применяются, какие нормы права будут применены в тексте судебного акта, и, следовательно, на какие презумпции ответчик может рассчитывать: на нормы ст. 54.1 ГК РФ или положения Закона о банкротстве о субсидиарной ответственности.
Обычно ситуация еще больше осложняется для ответчика, поскольку в большинстве дел заявитель так или иначе доказывает наличие статуса контролирующего должника лица за ответчиком, что создает значительные риски привлечения ответчика к субсидиарной ответственности либо в рамках обособленного спора о взыскании корпоративных убытков (в порядке переквалификации требования судом или заявителем), либо в последующем (в рамках отдельного обособленного спора).
Например, доказывание наличия контроля над должником может происходить через обособленные споры о признании сделок недействительными или привлечение к ответственности генерального директора в форме убытков по аналогичным фактическим обстоятельствам (см. постановление Тринадцатого Арбитражного апелляционного суда от 06.12.2023 по делу № А56-38976/2019/уб.1).
Дополнительно стоит обратить внимание, что в случае «маскирования» требования о привлечении к субсидиарной ответственности через заявление требования о взыскании убытков ответчик будет лишен правовых возможностей, предусмотренных ст. 61.15 Закона о банкротстве. В частности, он не будет считаться участником дела о банкротстве несмотря на то, что он может быть признан контролирующим должника лицом в случае, если суд переквалифицирует требования.
Б) поскольку ответчик может не знать, от чего он защищается, у ответчика могут возникнуть проблемы с выстраиванием своей защиты с помощью признания конкретных фактов причинения вреда с целью доказывания отсутствия факта доведения должника до банкротства, поскольку в таком случае он все равно будет привлечен к убыткам (например, в случае, если ответчик совершил невыгодную сделку с целью получить выгоду от взаимосвязанных сделок или предотвратить еще большие убытки).
Например, одним из способов защиты от субсидиарной ответственности является доказывание контролирующим должника лицом существования и выполнения экономически обоснованного плана (абз. 2 п. 9 Постановления № 53).
В частности, контролирующее должника лицо может быть освобождено от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение плана являлось разумным с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах.
В силу того, что контролирующее должника лицо обязано доказать не только существование плана и его разумность, но и его выполнение. Защита через экономически обоснованный план по содержанию может представлять собой признание фактов причинения вреда, что может послужить основанием для вывода о причинении должнику убытков и последующей самостоятельной переквалификации требования судом с заявления о привлечении к субсидиарной ответственности на заявление о взыскании убытков в порядке ст. 61.20 Закона о банкротстве.
См., например, определения ВС РФ от 21.02.2018 № 310-ЭС17-17994 (1, 2) по делу № А68-10446/2015, от 12.02.2018 № 305-ЭС15-5734 (4, 5) по делу № А40-140479/2014.
Таким образом, доказывая существование и выполнение экономически обоснованного плана, ответчик признает факт совершения ряда сделок, которые могут быть признаны судом неразумными или недобросовестными. В такой ситуации, даже если ответчик не будет привлечен к субсидиарной ответственности, он будет привлечен к убыткам, поскольку признал факт заключения и исполнения невыгодных для общества сделок.
Если бы у суда не было правовой возможности самостоятельно переквалифицировать требование, то в иске о привлечении к субсидиарной ответственности было бы отказано целиком.
В) Самым сложным вопросом представляется доказательственное значение корпоративного характера ответственности ответчика, с которого взыскивают убытки в рамках дела о банкротстве.
Вне дел о банкротстве ст. 53.1 ГК РФ применяется для защиты участников или акционеров общества от действий недобросовестного или неразумного исполнительного органа юридического лица. Иск по такой категории споров подается участником или акционером общества, однако убытки взыскиваются в пользу юридического лица, а не участников или акционеров (заявителей по делу — процессуальных представителей).
В рамках дела о банкротстве положения ст. 61.20 Закона о банкротстве и ст. 53.1 ГК РФ применяются уже в интересах кредиторов должника.
Вправе ли в таком случае ответчик защищаться через доказывание того, что требование о взыскании убытков, заявленное в порядке ст. 61.20 Закона о банкротстве, носит корпоративный характер и не может быть удовлетворено в пользу кредиторов, поскольку кредиторы не связаны корпоративными отношениями с должником и ответчиком?
Данный вопрос носит не только теоретический характер, но имеет также сугубо практические последствия, что видно из текста следующего судебного акта:
цитируем документ
То обстоятельство, что статья 61.20 Закона о банкротстве предоставила кредиторам и конкурсному управляющему право требовать взыскания корпоративных убытков в пользу должника, не является основанием для игнорирования судом существа данного института, который предназначен для восстановления нарушенных прав членов корпорации.
Обращаясь в арбитражный суд с заявлением о взыскании с контролирующих должника лиц корпоративных убытков в порядке статьи 61.20 Закона о банкротстве, конкурсные кредиторы (конкурсный управляющий), хотя и действуют в своем интересе, связанном с защитой и пополнением имущественной массы должника, исходя из существа соответствующего иска, фактически условно представительствуют от имени участников должника, которые по тем или иным причинам не заняли самостоятельную активную позицию в вопросе защиты своих прав, нарушенных причинением им корпоративных убытков.
По существу, кредиторам на период банкротства временно передается право требования участников корпорации к лицам, указанным в статье 53.1 ГК РФ, о взыскании корпоративных убытков.
Однако существо такого требования от такого (квази) представительства не меняется.
Этот иск может быть удовлетворен только в том случае, если был бы удовлетворен иск участника корпорации.
Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 25.10.2023 № Ф06-44200/2019 по делу № А06-921/2018
Из представленного текста судебного акта, оставленного без изменения ВС РФ, следует, что правоприменительной практикой признается сохранение без изменений реализуемого в рамках дел о банкротстве института взыскания корпоративных убытков, что позволяет ответчику доказывать отсутствие корпоративного элемента в поданном против себя иске.
Переквалификация иска о взыскании убытков в заявление о привлечении к субсидиарной ответственности
Вместе с тем, помимо этого, риск переквалификации иска о взыскании убытков в заявление о привлечении к субсидиарной ответственности существует для заявителей и кредиторов, поскольку механизм субсидиарной ответственности не может рассматриваться в качестве института для разрешения корпоративного конфликта.
Следовательно, если суд переквалифицирует требование из иска о взыскании убытков на требование о привлечении к субсидиарной ответственности (что, на первый взгляд, хорошо для кредиторов и управляющего, так как размер корпоративных убытков не может быть больше размера субсидиарной ответственности), то суд не будет лишен возможности в удовлетворении требований отказать целиком, если усмотрит, что механизм субсидиарной ответственности используется для разрешения корпоративного спора:
цитируем документ
Предъявление подобного иска по существу может быть расценено как попытка истцов компенсировать последствия своих неудачных действий по вхождению в капитал должника и инвестированию в его бизнес. В то же время механизм привлечения к субсидиарной ответственности не может быть использован для разрешения корпоративных споров.
Если истцы полагали, что ответчики как их партнеры по бизнесу действовали неразумно или недобросовестно по отношению к обществу, то они не были лишены возможности прибегнуть к средствам защиты, предусмотренным корпоративным, а не банкротным законодательством, в частности, предъявление требований о взыскании убытков, исключении из общества, оспаривание сделок по корпоративным основаниям и проч.
Пункт 13 Обзора от 23.12.2020
Таким образом, смешение институтов привлечения к субсидиарной ответственности и взыскания корпоративных убытков представляет правовые риски как для кредиторов должника, так и для ответчиков, поскольку делает процесс непредсказуемым.
Квалификация компенсационного финансирования в предмете иска
Немаловажным также является разграничение, которое проводится судами в контексте корпоративных требований и субординированных требований, возникших из компенсационного финансирования (см., например, Определение ВС РФ от 28.09.2020 № 310-ЭС20-7837 по делу № А23-6235/2015, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 05.06.2023 № Ф09-153/22 по делу № А60-3680/2021).
Содержательно требования в рамках компенсационного финансирования представляют собой корпоративные требования, так как само по себе компенсационное финансирование является «прикрытием» для носящей корпоративный характер докапитализации должника.
Компенсационное финансирование образуется, например, когда вместо дофинансирования банкротящегося предприятия в форме увеличения уставного капитала аффилированными лицами производится пополнение оборотных средств (докапитализация) должника за счет предоставления должнику заемных денежных средств.
Однако, несмотря на явную корпоративную подоплеку, кредитор, требование которого признано подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты (субординированно), все же обладает процессуальными правами лица, участвующего в деле о банкротстве, в отличие от кредитора с корпоративными требованиями к должнику (п. 14 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом ВС РФ 29.01.2020).
В частности, требование кредитора, которое не носит корпоративного характера, а представляет собой требование субординированного кредитора, может являться основанием для возбуждения дела о банкротстве, хотя, по общему правилу, корпоративное требование не может быть учтено для целей определения наличия на стороне должника признаков банкротства (Определение ВС РФ от 15.03.2024 № 305-ЭС23-21489 по делу № А40-46795/2023).
Следовательно, правильная квалификация содержания прав требования (и их правовой природы), возникающих и заявляемых в ходе дела о банкротстве как к должнику, так и к контролирующим должника лицам, имеет принципиальное значение для правильного разрешения споров.
Однако добиться однозначной и правильной дифференциации между корпоративными требованиями и требованиями, имеющими иную правовую природу (субсидиарные требования к контролирующим должника лицам, субординированные требования кредиторов к должнику), в условиях, когда четких критериев для подобного разграничения нет, не представляется возможным.
***
В условиях, когда одно и то же правоотношение регулируется несколькими правовыми институтами и имеет большое количество сходств, риски в виде непредсказуемых судебных актов и неожиданных процессуальных последствий возникают как для кредиторов, так и для ответчиков в рамках банкротных дел, что, очевидно, требует доктринальной и практической доработки.
1 Кашкарова И.Н. Исчисление срока исковой давности при последовательном предъявлении альтернативных исков. По мотивам Постановления Президиума ВС РФ от 28.09.2016 по делу № 203-ПЭК16 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 5. С. 134—152.