Принцип добросовестности лежит в основе деятельности юридического лица. Надлежащим образом должны конструировать свое поведение и те лица, которые имеют реальный эффективный контроль по отношению к юридическому лицу при завершении его деятельности. В материале рассмотрим, в чем разница между завершением деятельности компании и исключением недействующей компании, на кого возлагается бремя доказывания и причем здесь распределение имущества.
Одним из важнейших принципов гражданского оборота является принцип добросовестности. Между тем само понятие добросовестности, вытекающее из восходящей к римскому праву доктрины «доброй совести» (bona fides), не имеет четкого научного, а там более нормативного определения. Вместе с тем требования о добросовестном поведении, которые вошли в законодательство и правоприменительную практику множества юрисдикций, не исключая и российскую, в самом общем виде можно определить как действия одной стороны отношений в соответствии с разумными ожиданиями другой стороны. Критерий же разумности универсален, а значит, в конечном счете здесь реализуется та идея, что стороне необходимо действовать по отношению к другой стороне таким образом, какого она ожидала бы по отношению к себе самой.
Из этого ныне и исходит отечественное законодательство и правоприменительная практика по вопросу о том, каким образом должны конструировать свое поведение те лица, которые имеют реальный эффективный контроль по отношению к юридическому лицу при завершении его деятельности — они должны действовать добросовестно.
Недобросовестное же их поведение, напротив, может открыть возможность для реализации их ответственности по обязательствам юридического лица всем их имуществом.
Завершение деятельности компании и исключение недействующей компании: в чем разница?
Особенно ярко это может проявляться на завершающей стадии существования юридического лица, когда по тем или иным причинам владельцам и руководителям бизнеса становится невыгодно его продолжать.
Завершение, «закрытие» бизнеса путем ликвидации является непростой, длительной, многостадийной и довольно затратной процедурой, которая вполне может превратиться в еще более непростую процедуру банкротства в том случае, когда выяснится, что требования кредиторов превышают возможности по их удовлетворению. На эту длительность и затратность наложилось широкое применение в последние годы налоговыми органами инструмента исключения из ЕГРЮЛ недействующих, «брошенных» юридических лиц.
Именно эти два аспекта отметил КС РФ в постановлении от 21.05.2021 № 20-П по делу о проверке конституционности п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО:
цитируем документ
Завершение деятельности юридических лиц представляет собой протяженные во времени, многостадийные ликвидационные процедуры, направленные в том числе на обеспечение интересов их кредиторов. Указанные процедуры, как правило, связаны со значительными временными и финансовыми издержками, желание освободиться от которых побуждает контролирующих общество лиц к уклонению от исполнения установленных законом обязанностей по ликвидации юридического лица. <…>
Исключение недействующего юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц является вынужденной мерой, приводящей к утрате правоспособности юридическим лицом, минуя необходимые, в том числе для защиты законных интересов его кредиторов, ликвидационные процедуры.
В самом деле, утративший интерес к дальнейшему развитию бизнеса его владелец, который не намерен обеспечить добросовестное исполнение обязательств более не нужного ему хозяйственного общества, имеет соблазн накопить различные факторы, которые побудят налоговый орган исключить общество из ЕГРЮЛ, дождаться такого исключения и тем самым уйти от ликвидационных процедур.
Поскольку ликвидационные процедуры включают в себя выявление кредиторов и удовлетворение их требований, то избежание этих процедур является ничем иным, как уклонением от уплаты накопленных долгов, что недопустимо согласно принципам гражданского законодательства, да и в целом представлениям о праве и справедливости.
Такая логика лежала в основе введения ч. 3.1 в ст. 3 Закона об ООО:
цитируем документ
Исключение общества из единого государственного реестра юридических лиц в порядке, установленном федеральным законом о государственной регистрации юридических лиц, влечет последствия, предусмотренные Гражданским кодексом Российской Федерации для отказа основного должника от исполнения обязательства. В данном случае, если неисполнение обязательств общества (в том числе вследствие причинения вреда) обусловлено тем, что лица, указанные в пунктах 1—3 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, действовали недобросовестно или неразумно, по заявлению кредитора на таких лиц может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам этого общества.
Таким образом, в законодательстве предусмотрена возможность привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности исключенного из ЕГРЮЛ общества по его обязательствам.
В круг контролирующих лиц, кто может быть привлечен к субсидиарной ответственности, как предусматривает ч. 3.1 ст. 3 Закона об ООО, входят лица:
-
единоличные исполнительные органы обществ;
-
члены коллегиальных органов (правления, совета директоров);
-
лица, имеющие фактическую возможность определять действия юридического лица.
Между тем кредиторы имеют довольно надежный правовой инструментарий, позволяющий пресечь недобросовестное поведение контролирующих лиц, ведущее к исключению не исполнившего свои обязательства общества. Это можно объяснить тем, что против еще не состоявшегося исключения общества из ЕГРЮЛ возможно возражать, а уже состоявшееся исключение может быть оспорено, что даст кредиторам возможность добиваться удовлетворения своих требований, в том числе в процедурах, применяемых при рассмотрении дел о банкротстве.
Однако реализация этого правового инструментария требует навыков, компетенций, а также трудовых и финансовых ресурсов, которые имеются у кредиторов, являющихся в свою очередь субъектами предпринимательской деятельности. Такие навыки зачастую недоступны кредиторам — физическим лицам.
Их требования могут вытекать из самых различных отношений, в том числе, например, гражданско-правовых, если физическое лицо ранее выполняло какие-либо работы для оказавшегося брошенным юридического лица и применяло при этом налоговый режим с уплатой налога на профессиональный доход (то есть было самозанятым), но не получило оплаты, либо если кредитор — физическое лицо — это потребитель, а также в иных случаях.
Требовать от таких кредиторов той же степени осмотрительности (предполагающей в том числе своевременное принятие мер по пресечению исключения юрлица-должника из ЕГРЮЛ), какая ожидаема от кредиторов-предпринимателей и юридических лиц, было бы несправедливо.
Из этого вытекает несколько различный стандарт, применяемый к кредиторам, требующим привлечения контролирующих лиц «брошенного» общества к субсидиарной ответственности в зависимости от того, являются ли они профессиональными участниками рынка.
На кого возлагается бремя доказывания?
Также в недавние годы и перераспределено бремя доказывания недобросовестного и неразумного поведения контролирующих лиц. Ранее это бремя лежало в гораздо большей степени на кредиторе, и в судебных решениях по вопросу о субсидиарной ответственности контролирующих лиц исключенных из ЕГРЮЛ обществ можно было нередко встретить вывод о том, что поскольку положения п. 1, 2 ст. 53.1 ГК РФ возлагают бремя доказывания недобросовестности либо неразумности действий исполнительного органа на истца, и истец не представил соответствующих доказательств, в иске надлежит отказать. Такие решения встречаются до сих пор (см., например, решение Арбитражного суда Свердловской области от 18.01.2024 по делу № А60-25627/2023).
Однако ныне КС РФ в постановлении 07.02.2023 № 6-П и ВС РФ сформировано понимание, согласно которому такое бремя перераспределено на плечи ответчика — контролирующего лица, который теперь должно доказать разумность и добросовестность своего поведения.
К примеру, ВС РФ, применяя подход, сформированный КС РФ в постановлении от 21.05.2021 № 20-П, в одном из дел указал, что при обращении в суд с соответствующим иском доказывание кредитором неразумности и недобросовестности действий лиц, контролировавших исключенное из реестра недействующее юридическое лицо, объективно затруднено (Определение ВС РФ от 31.05.2022 № 44-КГ22-2-К7, 2-4469/2020).
Это связано с тем, что кредитор, как правило, лишен доступа к документам, содержащим сведения о хозяйственной деятельности общества, и не имеет иных источников сведений о деятельности юридического лица и контролирующих его лиц.
цитируем документ
...если истец представил доказательства наличия у него убытков, вызванных неисполнением обществом обязательств перед ним, а также доказательства исключения общества из единого государственного реестра юридических лиц, контролировавшее лицо может дать пояснения относительно причин исключения общества из этого реестра и представить доказательства правомерности своего поведения. В случае отказа от дачи пояснений (в том числе при неявке в суд) или их явной неполноты, непредоставления ответчиком суду соответствующей документации бремя доказывания правомерности действий контролировавших общество лиц и отсутствия причинно-следственной связи между указанными действиями и невозможностью исполнения обязательств перед кредиторами возлагается судом на ответчика.
Таким образом, суду, рассматривающему требование о привлечении контролирующих лиц исключенного общества к субсидиарной ответственности, предстоит установить наличие всех элементов состава гражданского правонарушения:
цитируем документ
...образовавшиеся в связи с исключением из ЕГРЮЛ общества с ограниченной ответственностью убытки его кредиторов, недобросовестность и (или) неразумность действий (бездействия) контролирующих общество лиц при осуществлении принадлежащих им прав и исполнении обязанностей в отношении юридического лица, причинная связь между указанными обстоятельствами, а также вина таких лиц образуют необходимую совокупность условий для привлечения их к ответственности.
Определение ВС РФ от 03.11.2022 № 305-ЭС22-11632 по делу № А40-73945/2021
Срок исковой давности
Срок исковой давности в данном случае общий, трехлетний, но относительно его исчисления существуют различные подходы — суды часто приходят к выводу о том, что его нужно исчислять от даты исключения юрлица из ЕГРЮЛ.
Однако есть и правовые позиции о том, что срок подлежит исчислению с того момента, когда кредитору стало или должно было стать известно об отсутствии имущества, за счет которого можно удовлетворить его требования.
Например, с даты прекращения исполнительного производства при этом такое исчисление сроков было применено судом в ситуации, когда истцом, требующим привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, являлось юридическое лицо (см. постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.12.2019 № 17АП-16774/19 по делу № А60-14110/2019).
Распределение имущества ликвидированного/исключенного юридического лица
В отличие от описанной выше правовой ситуации, когда у исключенного из ЕГРЮЛ юридического лица не осталось имущества, за счет которого можно было бы удовлетворить требования кредиторов, встречаются ситуации, когда юридическое лицо ликвидировано или исключено, но его оставшегося и не востребованного имущества вполне достаточно для удовлетворения требований кредиторов или оно даже избыточно.
При этом правоспособность такого более не существующего юрлица утрачена и, следовательно, взыскание с него непосредственно, либо возбуждение дела о его банкротстве уже невозможно, да и признаки его банкротства отсутствуют. Тем не менее, правомерный интерес кредиторов получить за счет этого имущества удовлетворение своих требований должен быть защищен, равно как и правомерный интерес участников такого общества распределить его свободное от требований кредиторов имущество также подлежит правовой защите.
В силу необходимости защиты данных интересов была введена ч. 5.2 ст. 64 ГК РФ, которая предусмотрела механизм распределения обнаруженного имущества ликвидированного или исключенного юридического лица.
При этом важно понимать, что такая процедура не может быть заменена требованиями о признании права собственности на целевое имущество, и ее важно отграничивать от спора о принадлежности имущества, поскольку распределению подлежит только бесспорно принадлежавшее ликвидированному юридическому лицу имущество.
Арбитражный суд по месту государственной регистрации ликвидированного юридического лица назначает процедуру распределения имущества и назначает арбитражного управляющего (из числа членов саморегулируемых организаций арбитражных управляющих), который и производит само распределение.
С заявлением о назначении процедуры распределения имущества могут обратиться заинтересованные лица, либо уполномоченный государственный орган в течение пяти лет с момента внесения в ЕГРЮЛ записи об прекращении юридического лица.
При этом заинтересованными лицами могут быть признаны (см. постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 01.03.2022 № 10АП-22905/21):
-
кредиторы ликвидированного/исключенного юридического лица, у которых остались к нему неудовлетворенные требования;
-
участники ликвидированного/исключенного юридического лица, которые имеют вещные права на это имущество, либо обладают корпоративными правами в отношении самого юридического лица, в том числе наследники его умершего участника.
Исходя из сформулированных законодателем требований, стоит отметить основные элементы, которые необходимо показать суду при назначении процедуры распределения имущества:
-
существенно важно доказать наличие самого подлежащего распределению имущества. Здесь крайне важно помнить, что принадлежность имущества ликвидированному юрлицу не должна быть предметом спора; имущество должно принадлежать ликвидированному юрлицу на момент ликвидации; должно быть документально подтвержденным, а не подлежащим оформлению в процедуре распределения (см. постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.07.2021 № 11АП-6735/21 по делу № А49-431/2021);
-
доказать свой статус заинтересованного в процедуре распределения лица: представить документы об участии в уставном капитале ликвидированного юрлица, судебные акты, устанавливающие его задолженность перед заявителем и т.п. (см. решение Арбитражного суда г. Москвы от 23.11.2022 по делу № А40-214616/2022);
-
показать наличие средств на процедуру распределения, так как они понадобятся на оплату работы арбитражного управляющего и на иные связанные с процедурой расходы. Возможно либо принять на себя обязательство об оплате, либо внести денежные средства на депозитный счет арбитражного суда, либо доказать, что у ликвидированного юрлица есть подлежащее распределению ликвидное имущество в достаточном для финансирования процедуры объеме постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.08.2022 № 09АП-41756/22 по делу № А40-229509/2021);
-
требуется согласие СРО/арбитражного управляющего на проведение процедуры распределения имущества (см. решения Арбитражного суда г. Москвы от 31.01.2024 по делу № А40-170091/2023; от 10.04.2024 по делу № А40-205827/2023).
Процедура распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица осуществляется по правилам ГК РФ о ликвидации юридических лиц (см. Определение ВС РФ от 07.11.2023 № 301-ЭС23-12467 по делу № А43-40025/2022), а также применяются по аналогии положения Закона о банкротстве.
Установив, что с заявлением о назначении процедуры распределения имущества ликвидированного юридического лица обратилось надлежащее заинтересованное лицо, наличие нераспределенного и бесспорно принадлежавшего ликвидированному юрлицу на момент ликвидации имущества доказано, имеется арбитражный управляющий, который готов провести процедуру распределения и имеются средства на финансирование процедуры, арбитражный суд вправе назначить (в форме решения) такую процедуру, назначить арбитражного управляющего, определить размер его вознаграждения.
Существенной особенностью процедуры распределения имущества является то, что правоспособность ликвидированного юридического лица не восстанавливается, и арбитражный управляющий не приобретает полномочий его единоличного исполнительного органа и не может оспорить сделки ликвидированного юридического лица.
Интересная и значимая правовая позиция была сформирована в конце 2023 г. Определением ВС РФ от 07.11.2023 № 301-ЭС23-12467: арбитражный управляющий, проводя процедуру распределения имущества, вправе предложить дебиторам оплатить долг, а в случае неоплаты — потребовать взыскания долга в судебном порядке в том случае, если организация исключена из ЕГРЮЛ без проведения ликвидационных мероприятий.