Опубликован новый обзор судебной практики с участием регистрирующих органов

В обзоре, на наш взгляд, внимания заслуживают следующие дела.

В пункте 1.5 обзора закреплена правовая позиция о том, что фирменное наименование общества, содержащее обозначения, противоречащие общественным интересам, а также принципам гуманности и морали, вызывает стойкие ассоциации с бранной ненормативной лексикой русского языка, поэтому общество с таким названием не может быть зарегистрировано.

Суд признал отказ в госрегистрации общества по данной причине правомерным. При оценке наличия противоречия фирменного наименования общественным интересам, принципам гуманности и морали необходимо оценивать характер восприятия наименования среднестатистическим потребителем, возможность возникновения у потребителей ассоциации с матерным словом. Такой подход представляется корректным, поскольку иное означало бы возможность обхода нормы закона по формальным основаниям и ставило бы под угрозу эффективность применения нормы (подп. 5 п. 4 ст. 1473 ГК РФ).

Стоит отметить, что в судебной практике по данному вопросу отсутствовал консенсус. Так, в 2019 г. краевой суд пришел к выводу о соответствии коммерческого обозначения требованиям законодательства (Апелляционное определение Красноярского краевого суда от 03.04.2019 по делу № 33-4892/2019).

В пункте 3.2 обзора указано, что отсутствие в ЕГРЮЛ сведений по виду ОКВЭД общества не может служить основанием для ликвидации юридического лица, при условии, что отсутствие таких сведений не повлекло негативных последствий для третьих лиц. Причем факт неоднократного направления уведомлений о необходимости внести соответствующие сведения не может служить основанием для ликвидации юридического лица.

С выводом суда о том, что нарушения в виде отсутствия ОКВЭД носят формальный характер, трудно не согласиться, поскольку право осуществлять тот или иной вид экономической деятельности не зависит от того, внесен ли в ЕГРЮЛ соответствующий код ОКВЭД (письмо ФНС России от 19.12.2019 № ГД-19-14/337).

Представляется, что применение крайней меры публично-правовой ответственности в виде ликвидации как санкции за невнесение сведений по виду ОКВЭД, учитывая, что внесение таких сведений носит уведомительный характер, является несоразмерным ограничением права допущенному нарушению.

В пункте 3.3 обзора указано, что законные интересы банка не нарушаются внесением записи об исключении его должника из ЕГРЮЛ в том случае, если банком был пропущен срок предъявления исполнительного листа к должнику.

Право банка на взыскание задолженности с должника — юридического лица было подтверждено решением суда в 2012 г. В 2013 г. в отношении должника было возбуждено исполнительное производство, судебным приставом-исполнителем вынесено постановление об окончании исполнительного производства и возвращении исполнительного документа в связи с отсутствием у должника имущества, на которое может быть обращено взыскание. На протяжении последующих семи лет банк бездействовал.

Судами было установлено, что предельный срок на предъявление исполнительного документа к исполнению истек еще в 2018 г. Однако в 2020 г. банк направил возражение в адрес регистрирующего органа относительно исключения должника из ЕГРЮЛ. Суды, помимо прочего, отметили, что банк, как разумный и осмотрительный участник гражданского оборота, не был лишен возможности принимать меры по взысканию задолженности, подтвержденной решением суда в 2013 г.

В обзоре прямо не указано, что права банка не были нарушены внесением записи об исключении общества из ЕГРЮЛ, хотя данный вывод очевидно следует за тем, что банком было утрачено право на принудительное исполнение судебного акта, а иные притязания к обществу отсутствовали. Более того, на наш взгляд, такое длительное бездействие банка как профессионального участника оборота свидетельствует об утрате интереса в реализации своего права и может быть расценено в качестве прощения долга.

Несмотря на значительный объем обзора ФНС России можно отметить некоторые интересные дела и сделать краткие выводы по ним.

В пункте 1.1 обзора отмечено, что в случае внесения изменений в ЕГРЮЛ в связи со смертью участника общества нужно учитывать то обстоятельство, что доля умершего переходит к самому обществу, если отсутствуют наследники. В связи с этим при заполнении формы Р13014 сведения о доле в уставном капитале ООО, принадлежащей обществу, должны быть обязательно указаны. В противном случае регистрирующим органом будет вынесен отказ в регистрации.

На момент принятия инспекцией обжалуемого решения в рамках возбужденных исполнительных производств в отношении общества действовали принятые судебным приставом-исполнителем запреты на совершение регистрационных действий по внесению в ЕГРЮЛ изменений в сведения о составе участников общества.

В другом деле, рассмотренном в п. 1.2 обзора, указано, что если в уставе общества содержатся противоречия относительно необходимости получения согласия остальных участников общества на переход доли к наследникам граждан, являвшихся участниками общества, то такие противоречия должны толковаться в пользу наследников.

Зачастую на практике участники обществ не придают значения имеющимся в уставе положениям, заблаговременно в своих интересах не вносят изменения в устав и вспоминают о нем только в случае возникновения серьезных корпоративных проблем. Хотя устав — это главный документ общества. Для успешного функцио­нирования общества положения устава должны быть понятными, однозначными, непротиворечивыми. И в приведенном деле стоит согласиться с судами в том, что риск неблагоприятных последствий в случае наличия в уставе противоречивых положений несет само общество, а следовательно, и участники данного общества.

В пункте 1.4 обзора указано, что при реорганизации в форме присоединения присоединяющееся общество прекращает существование как юридическое лицо, что требует решения правовой судьбы прав его участников на принадлежащие им доли в уставном капитале присоединяющегося лица при утверждении договора о присоединении. В данном случае отсутствует отчуждение доли (переход имущественных прав и обязанностей) участником общества с ограниченной ответственностью. Договор о присоединении не является сделкой, подлежащей нотариальному удостоверению.

Суды, делая такой вывод, указали, что в рассматриваемом деле ни основному, ни присоединяемому обществам не принадлежат доли в их уставных капиталах. Участниками обществ, участвующих в реорганизации, являются одни и те же лица с одинаковыми долями в процентном соотношении, которые сохраняются при присоединении. В таком случае произошло увеличение номинальной стоимости этих долей путем сложения номинальной стоимости долей в основном и присоединяемом обществах.

Это важное уточнение, поскольку если бы реорганизация в форме присоединения была между двумя различными по составу владения юридическими лицами, то договор о присоединении считался бы сделкой по отчуждению доли и подлежал бы нотариальному удостоверению.

В пункте 2.2 обзора: юридическое лицо не может быть ликвидировано при наличии двух судебных актов — определения арбитражного суда о завершении дела о банкротстве и определения суда о запрете ликвидации юридического лица. Приоритет должен быть предоставлен судебному акту об обеспечении иска (обеспечительных мерах, мерах предварительной защиты), которым установлен запрет на ликвидацию юридического лица.

Судебный запрет на ликвидацию юридического лица является самостоятельным и достаточным основанием для приостановления государственной регистрации ликвидации до отмены судебного запрета или наступления обстоятельств, указанных в судебном акте, которым наложен такой запрет.

В приведенном примере судами подчеркнут принцип общеобязательности судебных постановлений для всех без исключения органов государственной власти, в том числе и для налоговой. Поэтому следует отметить, что ликвидация юридического лица возможна только после отмены соответствующей обеспечительной меры о запрете ликвидации.