«О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе», – говорил Петр I и действительно не жалел живота ради добра родному Отечеству.
Прямой сын Отечества
По одержанной совершенной победе над шведами государь вознамерился пожаловать генерала Голицына деревнями, но тот от сего отрекся. Тогда были даны ему шпага с алмазами и денежное награждение. Получив деньги, князь Голицын купил на оные шапки теплые и фуфайки и все это во время жестокой зимы роздал в походе солдатам. Его Величество, узнав о таком человеколюбии, душевно обрадовался. Увидев князя, он поцеловал его в лоб и сказал: «Прямой сын Отечества, ты печешься более о здоровье моих солдат, нежели о себе».
Крепость – вещь ненадежная
Рассматривая проекты укрепления крепостей, мысли свои о том государь изъяснил так: «Правда, что крепость делает неприятелю отпор, но для европейцев крепость – вещь ненадежная. Победу решает искусство военное, храбрость полководцев и неустрашимость солдат. Грудь их – защита Отечеству».
И в рай, и в шведскую область
В 1702 году священник города Олонца Иван Окулов, узнав, что шведы собирают силы поблизости, собрал 1000 человек из пограничных областей и, перейдя шведский рубеж, разбил неприятельские передовые отряды, уничтожив до 400 шведов. А кроме того, взял трофеями вражеские знамена, барабаны, ружья и провиант…
Когда весть о столь удачной вылазке дошла до государя, тот сказал фельдмаршалу Шереметеву: «Слыхал ли кто такое диво, что поп мой учит своих духовных чад купно и в рай, и в шведскую область врата отворять?»
За свершенный подвиг царь пожаловал Окулову 100 рублей, богатую рясу и золотую медаль. Наградил и товарищей его, дав каждому по хорошему кафтану, сабле и деньгами по два рубля.
Не почитайте меня царем
В 1711 году во время Прутского похода Петр прислал из окруженного сотней тысяч турок лагеря в Санкт-Петербург письмо.
«Сим извещаю вас, – писал государь сенаторам, – что я со всем своим войском четырехкратно сильнейшею турецкою силою так окружен, что я без особливой Божией помощи ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я впаду в турецкий плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать царем или государем и ничего не исполнять, что мною, хотя бы по собственноручному повелению, от вас было требуемо, покамест я сам не явлюсь между вами в лице своем».
Честь – превыше всего!
После окончившегося неудачей Прутского похода Турция среди прочего стала требовать от России выдачи молдавского господаря князя Кантемира, перешедшего на сторону русского царя.
«Я лучше уступлю землю до самого Курска, чем соглашусь на это, – возразил Петр. – По крайней мере у меня останется надежда вернуть все отобранное! Но если не сдержу данного слова, обману доверие – что может быть хуже этого? Мы имеем своей собственностью одну только честь. Отречься от нее – то же, что перестать быть государем».
Держать порох сухим
В связи с успешным заключением Ништадтского мира, ознаменовавшего конец Северной войны, Сенат просил Петра принять титулы Великого, Отца Отечества и Императора. При торжественном поднесении их государю Петр так отвечал сенаторам:
-
Зело желаю, чтоб наш весь народ узнал, что Господь Бог прошедшею войною и заключением мира сего нам сделал.
-
Надлежит Бога всею крепостию благодарить, однако ж, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархией греческою.
-
Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам пред очьми кладет как внутри, так и вне, отчего облегчен будет народ.
Петр и Александр Великие
Государь, въезжая торжественно на коне в город Дербент и зная по преданиям, что первоначальный строитель оного был Александр Македонский, бывшему при нем генералитету сказал следующее: «Александр Великий сей город построил, а Петр его взял».
Заработал мозолями!
Осваивая железоделательное мастерство, Петр около четырех недель трудился на Миллеровом заводе. В последний день пребывания своего здесь он своеручно выковал 18 пудов железа. «Что получает у тебя мастер за выковку полосного железа с пуда?» – спросил Петр у хозяина. «Алтын», – отвечал ему Миллер. «Следовательно, – заключил царь, – я имею право получить от тебя 18 алтын».
Отсчитав 18 червонцев, Миллер подал их Петру, сказав: «Такому работнику, как Ваше Величество, нельзя заплатить меньше». «Возьми свои червонцы назад, – не согласился с Миллером Петр. – Я работал не лучше прочих мастеров. Заплати мне то, что обыкновенно платишь другим, и я смогу купить себе пару башмаков, которые, кстати, мне очень нужны».
Взяв 18 алтын, государь поехал в ряды и купил новые башмаки. Потом он часто показывал на них в разных собраниях: «Вот эти башмаки я заслужил своими мозолями!»
Не хуже английской
Привезли Петру I русские стальные изделия, и он стал показывать их своим гостям, хваля отделку: не хуже-де английской. Все стали вторить ему, и только лишь Головин, по прозвищу Бас, поклонник всего заграничного, не согласился с мнением государя. И сколько тот ни старался переуверить его, стоял на своем. Вышедши наконец из всякого терпения, Петр схватил Головина за волосы и дал ему три добрых щелчка, сопроводив их соответствующим вразумлением: «Не хуже! Не хуже! Не хуже!»
И против немца постоять можем!
Один из вельмож, ездивший за границу, привез Петру пистолет в подарок. Тот сильно обрадовался, но, к несчастью, у пистолета сломался курок. В Москве мастера, способного его починить, не нашлось, и кто-то посоветовал государю тульского мастера Никиту Демидова.
По пути в Воронеж Петр остановился в Туле и приказал позвать к себе знаменитого кузнеца. Демидов объявил, что пистолет можно поправить, но что починка потребует времени.
Месяца через два государь опять оказался в Туле, где спросил о своем заказе. Никита Демидов принес ему пистолет. Осмотревши его, Петр похвалил кузнеца и прибавил: «А сам пистолет-то каков! Доживу ли я до того времени, когда и у меня на Руси будут так работать?» «Чего же ждать-то, авось и мы супротив немца постоять можем!» – отозвался Никита.
Взбесившийся от такой наглости Петр, не сдержав руки, кинулся на кузнеца: сперва, мол, сделай, мошенник, потом хвались! «А ты, царь, – не смутился Демидов, – сперва узнай, потом дерись!»
И при этих словах вынул из кармана еще один пистолет. «Который теперь у твоей милости, – продолжил кузнец, – это моей работы, а заморский-то твой – вот он!»
Гнуснейший из пороков
В одной купеческой семье, знакомой Петру, старший сын заболел чахоткой. Узнав об этом, государь послал к больному своего лекаря, а через несколько дней сам пришел навестить его. Строго-настрого приказав больному в точности исполнять все предписания врача, Петр прибавил, что будет и лично следить за этим. И в самом деле, когда бы ни ехал царь мимо дома купца, всегда заезжал проведать больного.
В один из таких приездов случилось Петру увидеть отца навещаемого семейства метущим двор. «Уж не принуждают ли тебя дети к работе с метлой?» – спросил его Петр с возмущением. – «Нет, государь, они даже отговаривают меня, но я не привык быть праздным...»
Похвалив старика за такой ответ, царь однако ж, войдя в избу, поинтересовался и у детей, не заставляют ли они работать отца своего. «Боже упаси, – отвечали они, – напротив, стараемся отвадить его от труда». «Рад я, – заметил на это Петр, – что ошибся в моем заключении, но если б узнал я, что не имеете должного почтения к отцу, то испытали б на себе гнев мой как не почитающие родителей. Грех сей принадлежит к числу самых неблагодарнейших, а неблагодарность – из всех пороков самый гнуснейший!»
И во сне командовал флотом
Государь, часто проводя время в разных флотских упражнениях и приучая к тому своих подданных, приказал зимой перед своим дворцом и далее к крепости вычистить Неву от снега, бугров и глыб, чтобы лед был гладок, и устроил в этом месте езду под парусами на разных малых судах, поставленных на полозья. Участвовали в ней не только русские флотские офицеры и знатные господа. Приглашены были и чужестранцы.
Забавляясь такой ездой и потчуя всех горячим пуншем, Петр объяснил иностранцам: «Мы плаваем по льду, чтоб и зимой не забыть флотской выучки». «Ты разве забудешь! – заметил на это один из голландцев. – Чаю, и во сне все флотом командуешь!»
Во главе четырех флотов
Прохаживаясь по картинной галерее и любуясь на морские картины, Петр остановился у одной, изображающей флот из российских, английских, датских и голандских судов, соединенных на Балтийском море для истребления шведских разбойничьих кораблей. Вспомнив, как он командовал соединенной эскадрой, показывая в том большое искусство, государь сказал с похвальбой: «Такое достоинство едва ли кто в свете имел – повелевать флотами чужестранных народов и своим вместе. Я дорожу доверенностью тех держав».
Отказали самому государю
Когда кораблестроение и мореплавание стали любимейшими для Петра искусствами, он приобрел в них обширнейшие практические познания. Пройдя, как и его подданные, все ступени морской службы, начиная с низшей, государь дослужился таким образом до контр-адмирала. Был случай, когда он попытался занять освободившуюся вице-адмиральскую должность, подав в Адмиралтейство челобитную.
Рассмотрев просьбу с надлежащим вниманием, Адмиралтейская коллегия государю в его притязаниях отказала, согласившись передать вакансию другому офицеру. В отношении Петра Коллегия выразила надежду, что он и впредь будет стараться, и пообещала ему желаемое повышение, «коль скоро к тому представится удобный случай».
Государь был таким решением очень доволен, заметив, что члены Коллегии «решили дело по чести без лести и раболепства».
По заслугам и честь
Неблагодарных людей государь ненавидел, говоря о них так: «Это без совести люди. Им верить не должно и терпеть их не должно. Лучше враг, нежели подлые льстецы и лицемеры: такие безобразят человечество!»
Заслуженных же и верных сынов Отечества царь Петр награждал чинами и деревнями, а за долговременную службу давал им полное жалованье.
«Когда он служить уже не может, – сказал государь при отставке одного бедного офицера, – следует дать ему жалованье, да сверх того и деревню, чтоб в ней мог спокойно жить, ведь при старости не с голоду же ему умирать? А иначе кто и служить будет Отечеству охотно, когда за верность и службу нет никакой награды?»
И стоят высоко, и плавают далеко
Возвращаясь во дворец с вечеринки у корабельных мастеров с токарем своим Нартовым и проезжая мимо Адмиралтейства, Петр, увидев светящийся в лунном сиянии шпиль, украшенный вызолоченным кораблем, сказал Нартову: «Андрей, наши корабли стоят теперь высоко и плавают далеко. Таково-то и самому быть строителем и иметь таких искусных мастеров, у которых мы теперь так весело и полезно провели время».