С детских лет Петр был исполнен искренней веры и даже за столом любил поднимать тост: «Пусть здравствует тот, кто любит Бога и Отечество!»
Борясь с невежеством и фанатизмом, государь тем не менее никогда не оставлял без наказания хулителей веры. «Они враги, подрывающие основание законов, на которых утверждается клятва и все человеческие обязательства», – говорил царь про безбожников.
Как-то Петру донесли, что взят под стражу человек, ругавший Бога в многолюдном собрании. Государь приказал немедленно посадить его на цепь. «Это безумец! – сказал он. – Иначе не мог бы он так судить о Всевышнем, все создавшем и во власти которого все разрушить».
Захотев избавить этого несчастного от излишней царской строгости, заметили, что он хулил Господа в пьяном виде.
«Тем большего он достоин наказания, – изрек государь, – за то еще, что предался безрассудному пьянству и впал в безумное состояние».
«Их следует презирать, а не уважать и удивляться, – говорил Петр о вольнодумцах и атеистах, которых ему часто приходилось встречать в Амстердаме. – В речах их не ум, а гордость, буйство и вероломство. По-своему истолковывая Библию, они ставят себя выше мужей, доказавших истину Священного Писания. В этом их гордость. Буйство их – в отсутствии терпения и внимательности, с которыми следует постигать христианское учение, а вероломство – в искажении истин, на которых основана вера».
«Целая шайка подобных безрассудных гордецов, – прибавлял ко всему этому государь, – не имеет столько разума, сколько всего лишь один из христианских мужей».
Петр всегда с подозрением относился к разного рода бродячим монахам. Но еще более его раздражали притворявшиеся бесноватыми и порчеными. «Надлежит из беснующихся, – говорил о таковых государь, – выгонять беса кнутом! Пора искоренять заблуждения из народа. Хвост кнута длиннее хвоста бесовского».
Сколько не терпел государь суеверий, столько же почитал он Священное Писание. «Эта книга, – говорил Петр о Библии, – самое большое сокровище из всех книг на свете. В ней есть все, что нужно знать об отношении человека к Богу и своему ближнему».
При всей своей неутомимой деятельности государь тем не менее старался не пропускать богослужений. Он также терпеть не мог, чтобы работали по праздникам и воскресеньям. В редких случаях он разрешал работы, но всегда после окончания Божественной литургии. «Трудящийся против Закона Божия, – любил повторять Петр, – никогда не поспеет!»
Церковные доходы, по мнению Петра, должны были употребляться на богоугодные дела и в пользу государства, а не для кормления тунеядцев.
«Наши монахи, – говорил он, – зажирели. Забыли, что врата к небу – вера, пост и молитва. Ну да я очищу им путь к небу от стерляди и вина, заменив их на хлеб и воду».
Когда умер патриарх Адриан, Петр долгое время не торопился дать свое согласие на избрание нового патриарха, и по этому поводу духовенство ему постоянно докучало. В который раз уже услышав ненавистное мнение о поставлении патриарха, государь вынул вдруг из кафтана приготовленный Духовный регламент, в котором император объявлялся «блюстителем правоверия», и бросил его на стол: «Вот вам духовный Патриарх!»
Затем, как бы угрожая несогласным, другой рукой выдернул из ножен кортик и, ударив им по столу, пригрозил: «А вот и булатный Патриарх!»
И сказав так, встал и вышел вон.
В последнюю болезнь свою Петр, вспоминая о времени, когда искал завоеваний и боролся с внутренней смутой, горько упрекал себя за пролитую русскую кровь. Он испытывал страшные угрызения совести; ему мерещились казни, которым подвергал он подданных, и он горько плакал о сыне своем Алексее. «Надеюсь, – каялся государь, – что Господь будет милосерд ко мне за то добро, которое я сделал для родного Отечества».