Концепцию реформы электроэнергетики меняли несколько раз. Вначале говорили о перспективе снижения цен на энергию, которую обеспечат конъюнктура рынка и конкуренция. Затем – о плачевном состоянии энергетического хозяйства России, которому может помочь только бурный поток иностранных инвестиций. Однако о низких или хотя бы стабильных ценах на электричество было быстро забыто, и целью реформы стала максимизация прибыли. В результате, радостно известив страну о собранных 3 трлн руб. инвестиций, реформаторы от РАО ЕЭС оставили российскую энергетику с самочинством монополистов, хроническим дефицитом сетевой инфраструктуры, действующим механизмом роста дефицита и взвинчивания тарифов, а также предпосылками резкого падения надежности энергоснабжения.
Российская электроэнергетика обречена на серьезные проблемы, потому что реформаторы так и не поняли или не захотели понять, что рынок электроэнергии функционирует не так, как сырьевой.
Электроэнергетика – очень специфичная инфраструктурная отрасль. Это сфера, создающая условия для развития других отраслей экономики, формируя при этом и ценообразование. Подсчитано, что заработанный в инфраструктуре 1 доллар, иена или рубль отнимает с прибыли у экономики 3–6 соответствующих денежных единиц. Поэтому электроэнергетика по определению не может быть объектом наживы без ущерба для всей экономики страны.
Электроэнергию невозможно хранить на складе. Излишки энергии существуют вне зависимости от количества продавцов и их конкурентных отношений. А в периоды максимального потребления электроэнергии, когда запаса мощностей не хватает, даже компания, обладающая всего 5% общего объема мощностей рынка, может доминировать и поднимать цены.
Концепцию реформы электроэнергетики меняли несколько раз. Вначале говорили о перспективе снижения цен на энергию, которую обеспечат конъюнктура рынка и конкуренция. Затем – о плачевном состоянии энергетического хозяйства России, которому может помочь только бурный поток иностранных инвестиций. Однако о низких или хотя бы стабильных ценах на электричество было быстро забыто, и целью реформы стала максимизация прибыли. В результате, радостно известив страну о собранных 3 трлн руб. инвестиций, реформаторы от РАО ЕЭС оставили российскую энергетику наедине с самочинством монополистов, хроническим дефицитом сетевой инфраструктуры, действующим механизмом взвинчивания тарифов, а также предпосылками резкого падения надежности энергоснабжения.
В России идет последовательная дискриминация дешевой энергии. Об этом свидетельствует статистика. За май 2008 г. в целом производство электроэнергии выросло на 2,5%. При этом производство самой дорогой энергии на ТЭС увеличилось на 9%, дешевой на АЭС – уменьшилось на 5%, а самой дешевой на ГЭС – сократилось на 9%.
В европейской части страны рынок электроэнергии невозможен в принципе. Потому что существует несколько десятков узких мест в электросети, которые не проводят требуемый потребителем объем электроэнергии в заявленные сроки. С 2001 г. эти ограничения не устранены даже там, где сделать это было несложно.
Нынешняя модель электроэнергетики лишена былой управляемости. Это показали аварии 2005 г. Переток энергии в едином экономическом комплексе Москвы и центральных областей обслуживают разные хозяева, и, чтобы произвести любой маневр в сети, диспетчеры должны согласовать действия, что в режиме реального времени невозможно (эффект Калифорнийского кризиса 2001 г.).
Сегодня никто не говорит о создании трансконтинентального энергетического моста Сибирь – европейская часть России, который может решить энергетические проблемы и сделать электроэнергию дешевле. Это свидетельствует о том, что в снижении цен на электричество кто-то очень не заинтересован. Не внедряются действенные механизмы энергосбережения.
Единая энергосистема сохраняла нерентабельные станции для поддержания нормального электроснабжения в период пиковых нагрузок. Частные генерирующие компании для оптимизации своей работы скорее всего постараются избавиться от невыгодных им станций. Этот процесс делает легитимным ст. 44 ФЗ от 26 марта 2003 г. № 35 «Об электроэнергетике», согласно которой Системный оператор (Федеральная сетевая компания) может дать добро на временный вывод объектов электроэнергетики. А уполномоченный Правительством РФ федеральный орган исполнительной власти «обязан предоставить согласование» на закрытие энергообъектов. Хотя и «вправе потребовать от собственников указанных объектов приостановить такой вывод на срок не более чем 2 года в случае наличия угрозы возникновения дефицита электрической энергии на оптовом рынке». Любопытно, что «ответственность лиц, нарушающих установленный настоящей статьей порядок временного вывода соответствующих объектов электроэнергетики в ремонт и их окончательного вывода из эксплуатации, определяется правилами оптового рынка», а вовсе не УК РФ.
Генерирующие компании подписали соглашение о выводе на рынок новых мощностей. Но этот документ не детализирован, механизмы реализации не созданы. И компании могут отказаться от выполнения соглашения, например, в связи с резким ростом стоимости строительства, ограниченными возможностями машиностроения и, главное, нехваткой газа, который невозможно восполнить. Сейчас газ обеспечивает 49% производства электроэнергии и 68% выработки тепловой энергии. В инвестпрограмму был записан новый блок Костромской ГРЭС, но для него нет газа. И ни энергетики, ни инвесторы, ни даже губернатор не могут выбить топливо.
Еще характерный пример – ТЭЦ-2 (450 МВт) в Питере торжественно введена в эксплуатацию еще в ноябре 2006 г., с тех пор запускалась несколько раз, «Газпром» так и не дает газ, потому что надо строить отдельный газопровод. По новостройкам «Газпром» не гарантирует газ в принципе. Еще одна опасность – «Газпром» активно скупает мощности. И может случиться, что условия поставки топлива на свои и чужие станции будут разными.
Генерирующие компании могут отказаться от строительства новых энергоблоков, сославшись на невостребованность мощностей. А снижение потребления при росте тарифов неизбежно. Новое руководство Мосэнерго уже объявило о сокращении инвестиционной программы на 10% (4 ГГВт). Логика действий генерирующих компаний, являющихся, по сути, монополистами, очень проста – поддержание дефицита мощностей для получения сверхприбыли. У государства нет механизма, ограничивающего эту сверхприбыль. Поэтому реален стремительный рост тарифов на фоне искусственно поддерживаемого дефицита мощностей.
На этом фоне идет спекулятивная возгонка курса акций. Но иностранные инвесторы, купившие энергетические активы, просто не знают, что бесконечное повышение тарифов невозможно, так как покупательная способность российской экономики ограничена. Это уже показывают другие рынки. Например, потребление цемента в ЦФО сократилось на 10%, и его производство по России упало на 5%, потому что по нынешней цене он никому не нужен, даже в условиях строительного бума.
В электроэнергетике происходит раздувание административных расходов. Частным инвесторам и «Газпрому» продано 5 из 6 тепловых оптовых генерирующих компаний и 15 из 17 территориальных генерирующих компаний. Забавно, что выручка от продажи составила 800 млрд руб., а объявлены инвестициями только 740 млрд. Возникает ощущение, что 60 млрд руб. (более 2,5 млрд долл.) – накладные и административные расходы, дивиденды организаторам процесса. Интересно, что с этими деньгами случилось?
СПРАВКА
По объему капитализации российский рынок ценных бумаг сегодня находится примерно на 12 месте в мире. К 2012 году, по оценке Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР), Россия может войти в первую десятку, а к 2020 году – первую пятерку крупнейших по капитализации финансовых рынков мира.