Экономическая активность и способность ориентироваться в финансовых операциях большей части населения оставляют желать лучшего. А самое интересное, что страдает не только эрудированность людей рядовых, но ошибки допускают и те, кто стоит у самой верхушки, те, кто создает правила и законы, по которым мы живем. Причем ошибки эти бывают нередко печальными.
Вспомним экономическое содержание деяний главного героя романа Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души» — Чичикова. В чем состояла его афера и какие методы он использовал, сейчас вспомнит не каждый.
А между тем предприимчивый Павел Иванович воспользовался очевидными и одновременно незаметными на первый взгляд нестыковками в тогдашнем законодательстве Российской империи.
В 1719 году Петр I, если выражаться современным языком, стремился увеличить «налогооблагаемую базу». Он велел начать «ревизию», то есть перепись принадлежащих помещикам крепостных, и заменил подворную подать подушной, обязав отныне платить не с количества принадлежащих помещику крестьянских изб — дворов, а исчислять сумму налога с количества крепостных — ревизских душ.
Переписи эти проводились крайне нерегулярно, и умершие в промежутке между ними крестьяне продолжали числиться длительное время живыми, и помещики продолжали платить за них налог. Вот в эту-то законодательную брешь и устремились в свое время прототипы главного героя произведения «Мертвые души».
Уговорить помещиков избавиться от обузы было несложно, они сами с радостью шли на это.
На родине Гоголя, в городе Миргороде, мелкопоместные дворяне не могли держать винокурню, если не имели 50 душ. Помещик Харлампий Пивинский, докупив за бутылку горилки у соседей не хватавших ему 20 душ, с легкостью обошел закон. Но кое-кто пошел дальше.
Еще в конце XVIII века обеспокоенное все более растущими обнищанием и разорением помещичьих хозяйств правительство основало специальные дворянские банки, выдававшие кредиты под залог усадеб и крепостных. История сохранила даже имя пионера подобных махинаций, некоего прапорщика Бочерова, лихо заложившего свое имение, в котором, как потом выяснилось, в живых было лишь… четверо крестьян! И хотя заем составил всего 250 рублей, Бочеров не избежал Сибири.
Замысел Чичикова был более закручен. Мысль озарила героя после замечания секретаря: «Один умер, другой родится, а все в дело годится».
Чичиков намеревался приобрести не менее тысячи душ и заложить их в Опекунский совет по 200 рублей за душу. Такой размер ссуды был установлен специальным указом 1824 года. Землю Чичиков для своих мертвых душ тоже нашел. И причем получились-то все его махинации по закону! Ничего не нарушил Чичиков, разве что доказал подлость своей душонки.
«Да ведь я куплю на вывод, на вывод; теперь земли в Таврической и Херсонской губерниях отдаются даром, только заселяй. Туда я их всех и переселю! В Херсонскую их! Пусть их там живут! А переселение можно сделать законным образом, как следует по судам. Если захотят освидетельствовать крестьян: пожалуй, я и тут не прочь, почему же нет? Я представлю и свидетельство за собственноручным подписанием капитана-исправника».
Как ловко все провернул Чичиков, как очевидны оказались лазейки для его подлого и жадного ума.
А ведь есть такие чичиковы и сейчас, да и брешей в законодательстве хватает. Хочется, чтобы, принимая очередной закон, законодатели не просто задумывались, а тщательно проверяли, как он согласуется с уже существующим законодательством. «Кривые» законы провоцируют на поиск лазеек в них и способствуют формированию не лучших черт характера наших людей. И оказывается, не в такое далекое прошлое ушли герои бессмертного романа, увидевшего свет в 1842 году. Все еще катит по российским дорогам та самая бричка с сидящим в ней «предпринимателем» Павлом Ивановичем Чичиковым со своими далеко не благими идеями, которые увидят свет, если не изменятся правила, по которым мы живем. А о том, поменяется что-либо или нет, остается только догадываться. «Русь! Куда ж несешься ты? Дай ответ! Не дает ответа».