Ожесточенные трудовые споры, кипящие нынче на Всеволожском заводе «Форд», в морском порту Санкт-Петербург и ФГУП «Почта России» по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, — это не дань традиции «городу трех революций» и не только признак надвигающихся выборов, когда власть охотнее идет на уступки и того же требует от работодателей. Рост забастовочного движения наблюдается ныне по всей стране, оно становится все более организованным и квалифицированным, что требует от предпринимательского сообщества внесения серьезных коррективов в долгосрочные бизнес-планы.
На «Форде», как известно, массово пробастовав трое суток, коллектив сменил тактику: 500 рабочих написали заявления об отказе от участия в забастовке (отказникам администрация обязалась платить 2/3 заработка), примерно столько же продолжили стачку «до полного выполнения требований» (повышение зарплаты на 35%) при полной моральной поддержке большинства членов коллектива. Результат: конвейер работает лишь в одну смену, убытки компании исчисляются 1—2 млн долл. в сутки.
На «Форде» уже есть опыт успешных забастовок, и даже выполнена «программа-минимум» местного профсоюза: достигнут уровень оплаты труда, соответствующий родственному предприятию в Камасари, штат Байя, Бразилия, — 900 долл. В некоторых других трудовых коллективах идут дальше, требуя зарплату до 200 тыс. руб. в месяц и более — «чтобы рабочий мог достойно содержать на нее свою семью». И что тут возразишь, если за основу берется заработок по аналогичной профессии на каком-нибудь наиболее передовом предприятии мира?
Характерно, что бастовать начинают коллективы вполне благополучных предприятий. Именно там все чаще создаются новые профсоюзы, не признающие «руководящей роли» ФНПР, зато вступающие в международные союзы и немедленно получающие от них поддержку и помощь. Чему есть вполне экономическое объяснение: любое повышение расходов работодателей в России снижает стимулы к переносу производств из высокоразвитых стран (с высоким уровнем оплаты труда) в развивающиеся.
А Россия сегодня по уровню оплаты труда занимает последние строчки в международных рейтингах. Но свободных рабочих рук у нас уже гораздо меньше, чем в Европе: средний уровень безработицы в странах Евросоюза составляет 7,7%, повышаясь от Запада к Востоку (уровень безработицы в Польше — 14,8%). В России показатель безработицы даже в 2006 г. не превысил 7,2%, а сегодня он еще ниже. Но есть и региональные особенности. В той же Ленинградской области — нынешнем российском лидере по забастовкам — за первое полугодие 2007 г. уровень безработицы снизился до 0,83%, а к 1 октября — до 0,67%. То есть трудовой ресурс региона практически весь «пристроен».
Тем не менее в области ударными темпами продолжается сооружение новых производственных мощностей. К уже действующему заводу Ford иностранные инвесторы торопятся прибавить сборочные производства Nissan, GM и Toyota. По соседству в Тихвине сооружается вагонный завод (производство грузовых вагонных тележек нового поколения), сюда прибавим порт в Усть-Луге и новую атомную станцию ЛАЭС-2. По расчетам специалистов, в ближайшее время дефицит рабочей силы здесь составит около 600 тыс. человек.
Между тем рядом, в Новгородской области, уровень безработицы значительно выше — 5,1%, на Псковщине и вовсе 7,4%. Можно, конечно, винить местных руководителей — мол, плохо привлекают инвесторов. Но сам бизнес тоже может и должен трезво оценивать ситуацию и понимать: дефицит рабочей силы рано или поздно непременно приведет к ее серьезному удорожанию, причем, как правило, без всякого повышения качества.
А трудовых ресурсов — вне зависимости от уровня квалификации — уже становится меньше и по всей России в целом. В прошлые годы «демографическая яма» еще не затрагивала «трудоспособные слои», но в нынешнем 2007 г. численность армии российских работников снизилась на 300 тыс. человек. В следующем году, по расчетам специалистов, убыль составит около 1 млн, а к 2015 г. трудоспособных россиян может оказаться на 15 млн меньше, чем сейчас.
Учтем к тому же, что почти две трети отечественных предприятий все еще оснащены примитивным оборудованием и работают по технологиям позапрошлого века. А ведь нынешние стачки — удачные и не очень — наглядно показывают: рано или поздно, но платить персоналу даже за «дедовский» труд придется по потребительским меркам сегодняшнего и даже завтрашнего дня.