Многие русские и советские писатели полагали, что все беды Отечества проистекают из плохого качества. И прежде всего качества жизни их соотечественников. В своих произведениях они хлестко высмеивали повсеместное пренебрежение нуждами потребителя.
В1934 г., в разгар промышленной и сельскохозяйственной реформ и ужесточения цензуры, в газете «Правда» был опубликован фельетон Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Директивный бантик». Герои сюжетной линии рассказа, молодые и симпатичные девушка и парень, знакомятся на черноморском пляже и, очарованные друг другом, признаются в любви.
С твердым намерением продолжить общение после солнечных ванн, они одеваются и застывают на месте от ужаса. Такое отталкивающее впечатление произвела их одежда, типичный бесформенный советский костюм и платье «бурдового цвета» с бантиком.
«И я мог полюбить такую жабу?» — подумал он. «И я могла полюбить такого урода?» — подумала она. Это была их последняя встреча.
Исполненные сочувствием горькой судьбе разбитых сердец, авторы предъявляют счет Наркомлегпрому.Окидывая мысленнымвзглядомполки отечественных магазинов одежды, где «на весь Советский Союз есть два бездарных фасона пальто, три тусклых фасона мужских костюмов, четыре пугающих фасона женского платья», они отказываются понимать, отчего потребители на языке номенклатуры значатся как «покупательская масса».
Соответственно продукция именуется массой товарной, и в силу неведомых чиновникам причин она ни в какую не хочет удовлетворять потребительские запросы. А «запросы у них правильные — одежда хорошая, красивая, даже, представьте себе, элегантная», отмечают очевидное Ильф и Петров. А что же на прилавке — «не пиджак, а спинжак, не брюки, а портки, не женское платье, а крепдешиновый мешок с директивными бантиками».
Любопытно, что Наркомлегпром СССР в ответ на их сатирический выпад отправил Ильфу и Петрову телеграмму с приглашением посетить московские швейные фабрики «для ознакомления с качеством пошивки и фасонами выпускаемых изделий». Чтобы убедиться, что директивный бантик так и остался самым громким писком советской моды в одежде на каждый день, достаточно пяти минут документальной киноленты тех лет.
Может, именно эта неудовлетворенность бытом, неудобством повседневной жизни вызывала в наших соотечественниках такое страстное стремление изведать, попробовать иностранную продукцию. Ведь утверждают же, что все познается в сравнении, и качество прежде всего. Так считал и главный герой рассказа Михаила Зощенко «Качество продукции» Гусев.
Его квартиросъемщиком был немец из Берлина, который, уезжая, оставил хозяевам «цельный ворох заграничного добра»: почти две пары кальсон, почти не- рваный свитер, разные коробочки, пузырьки, воротнички. Гусев не мог нарадоваться на свалившееся наследство, ходил и всем расхваливал немецкое качество, несмотря на то что это был откровенный хлам, поношенный и никчемный. Но разве это важно? Заграничный товар — этим все сказано.
Среди оставленных вещей была одна коробка, а в ней — розовый душистый порошок. Никто не мог определить его предназначения, и Гусев решил: «Пущай это будет пудра. Пущай я буду после каждого бритья морду себе подсыпать. Надо же культурно пожить хоть раз в жизни». И действительно, стал он весь розовый, благоухающий и прямо помолодевший. «Сколько, — говорит, — лет уродовал свою личность разными русскими отбросами и вот наконец дождался».
Когда же выяснилось, что порошок из банки — это средство от блох, Гусев ничуть не огорчился, а лишь больше прежнего принялся восторгаться превосходством немецкого производителя: «Вот это качество продукции!.. Хочешь морду пудри, хочешь блох посыпай! На все годится. А у нас что?».
Эта непонятно откуда произрастающая черта русского народа, склонность к самоунижению и полное отсутствие самоуважения, комплекс экономической неполноценности, стала мишенью сатиры целого ряда отечественных писателей.
Какой же выход они видели? «Надо помнить, что если жизнь солнечная, то и цвет одежды не должен быть дождливым. Давайте летом носить хорошо сшитые белые брюки. Это удобно. Покупательская масса заслужила эту товарную массу», — улыбались Ильф и Петров.
Вместо белых брюк можно взять любой товар, любую услугу — принцип не должен меняться. Иначе капитал, вложенный в производство, которое никому не нужно, становится «омертвленным».