«Никита Сергеевич! А ведь на другой стороне, в Турции, — махнул в сторону моря рукой Малиновский, — американская база. Пущенные с нее ракеты в течение нескольких минут могут уничтожить крупнейшие центры России!» Для Хрущева, прогуливающегося с министром обороны, услышанное не было новостью, но тут, на берегу Черного моря, он не стал сдерживать своего гнева: «Америка окружила нас базами и держит словно в клещах! Почему же мы не вправе делать того, что делает Америка? Почему бы и нам не запустить дяде Сэму в штаны ежа?..» Щелкнуть американцев по носу Хрущеву всегда очень хотелось. Но здесь следовало их щелкнуть довольно больно, чтобы мысль об обустройстве вдоль советских границ не казалась им такой сладкой. «Мы должны заплатить США их же монетой, — убеждал членов Президиума ЦК возвратившийся в Москву Хрущев, — пусть попробуют собственное лекарство, почувствуют, каково живется под прицелом ядерного оружия! Надо уравнять угрозу СССР и социалистической Кубе угрозой самим Соединенным Штатам. Логика подсказывает, что таким средством может быть размещение наших ракет на территории Кубы».
Революция 1959 года на Кубе не стала для СССР неожиданностью. Никто не знал, правда, какой курс возьмет Фидель, никогда не заявлявший о себе как о коммунисте. Но когда тот объявил о строительстве на Острове Свободы социализма, с новым государством незамедлительно были установлены самые дружеские отношения.
Уже в феврале 1960 года был подписан договор о закупке кубинского сахара. В июне этого же года СССР согласился поставлять Фиделю до 5 млн тонн нефти ежегодно. Но все это были только ягодки. После состоявшихся в Москве в июле 1962 года переговоров с Раулем Кастро было достигнуто секретное соглашение о доставке на Кубу советской военной техники и баллистических ракет (план операции получил кодовое название «Анадырь»).
К Острову Свободы двинулись целые караваны торговых кораблей с вроде бы мирной продукцией на борту. Только вот странная вещь: шли они туда... под прикрытием подводного флота. И везли отнюдь не только мирные товары.
Пораженная масштабами операции американская разведка довольно скоро сообразила, что под самым носом у нее творится неладное. Собранные ею сведения вызвали в Белом доме настоящий шок. На Кубе объявились советские самолеты, танки и артиллерия. Было обнаружено и строительство стартовых площадок для зенитных ракет.
У советского посла сразу же были запрошены объяснения. «Да, — отвечал он, — поставки вооружений на Кубу нами осуществляются, но исключительно оборонительных. Никаких ракет класса земля — земля там нет!»
Чистейший бандитизм
Конец сентября выдался на Кубе туманным. Тщетно шныряли вдоль ее берега разведывательные У-2 в надежде хоть что-нибудь тут заснять. Лишь 10 октября небеса прояснились, и представшая глазам американцев картина привела их в ужас. Там, где прежде простирались непроходимые джунгли, появились асфальтированные дороги, всякие технические сооружения и, главное, пусковые установки!
Что это значило для Америки — представить нетрудно! Группировка ракет на Кубе при внезапном «обезглавливающем ударе» по центрам военного управления необратимо нарушила бы боевую координацию стратегических сил США. Удар вторым эшелоном, стратегической авиацией и межконтинентальными ракетами с территории СССР окончательно стер бы Америку с лица Земли!
Вполне почувствовав, «каково это жить под прицелом ядерного оружия», Кеннеди потребовал немедленного вывода советских ракет и отдал приказ о блокаде Кубы. «Это только начало, — грозил он Хрущеву. — Пентагон получил приказ к проведению дальнейших военных действий!»
Советский премьер, обозвав предпринятые в США меры «чистейшим бандитизмом», «безумием выродившегося империализма», уступать американцам не захотел, после чего события стали разворачиваться с невероятной стремительностью. Два американских флота, 6-й и 7-й, 250 тыс. солдат, 90 тыс. морских пехотинцев были подняты под ружье. 180 военных кораблей, атомные подлодки спешно двинулись к Кубе. Над ее прибрежными водами повисли истребители и бомбардировщики с ядерными бомбами на борту.
К концу октября обстановка в США накалилась до предела. Весть о грядущей ядерной катастрофе вызвала на фондовых рынках страны настоящий обвал, такой же сильный, как и в Первую мировую войну. Люди повсеместно увольнялись с работы, закрывали свои счета в банках, скупали продукты в магазинах, рыли землянки, строили блиндажи. Многие уезжали на машинах в горы, надеясь там пережить грядущий апокалипсис. Тысячи людей, пытаясь спастись, скопились на границах с Мексикой и Канадой.
Предельного обострения ситуация достигла после того, как над Кубой был сбит американский разведывательный самолет, пилот которого погиб. От Кеннеди требовали теперь «немедленно нанести ракетно-бомбовый удар по пусковым установкам русских». С трудом сдерживая натиск своих военных, президент шепнул брату Роберту: «Немедленно свяжись с советским послом…»
Танец со смертью
«Опасность войны чрезвычайно велика! — Р. Кеннеди волновался и говорил сбивчиво. — Президент находится под страшным давлением… Его принуждают к действиям. До их начала остается лишь несколько часов...»
Буквально через минуту о переговорах с Робертом Кеннеди доложили в Москву. Одновременно советскому руководству поступили сведения и от разведки: приказ о бомбардировке и высадке американцев на Кубу был уже готов. Надо было немедленно действовать, и, к счастью, у Хрущева хватило мудрости не доводить ситуацию до последней крайности. Он пообещал пойти навстречу требованиям американцев, прося взамен гарантий безопасности Кубе и ликвидации ракет в Турции. «Но если разразится война, — предупредил он американского президента, — остановить ее будет не в нашей власти… Война кончается лишь после того, как прокатится всюду смертью и разрушением».
Получив письмо от Хрущева, Кеннеди согласился с его предложениями, передав только, что в силу сложившейся в стране ситуации «никаких документов он подписать не может», но что СССР может рассчитывать на его «джентльменское слово».
Этого оказалось достаточно. В появившемся открытом письме Хрущев заявил, что «относится с пониманием к тревоге народов США и готов к выводу ракет с Кубы». Интересно, что текст этого послания во избежание начала военной операции стали передавать по радио, когда его конец еще редактировался. Времени не осталось даже на то, чтобы согласовать принятое решение с Гаваной…
Рассказывают, что, когда весть о выводе русских ракет дошла до Фиделя, он разразился в адрес Хрущева бранью: «Негодяй! Сукин сын! А какие слова говорил?!» Оказалось, что кубинский лидер нисколько не боялся войны с зарвавшимся соседом, рассчитывая, что тому не избежать (обещанного?) «превентивного удара Советов»!
Для окончательного разрешения кризиса на переговоры на Кубу и в США был направлен А. Микоян. Завершились они лишь 20 ноября 1962 года, уже после снятия блокады. К этому времени советские ракеты были демонтированы и вывезены на кораблях…