На большинстве семинаров и конференций по защите от недружественного поглощения скупка акций акционерных обществ позиционируется как заведомо негативное явление. Происходит отождествление понятий «рейдер», «гринмейл», «консолидация крупного пакета». Довольно нелицеприятная роль в этом процессе отводится судебным и налоговым органам… Все это стереотипы. Они не дают ответа на вопрос: как действовать в корпоративном конфликте? Сегодня мы рассмотрим арсенал методов, которыми руководствуется корпоративный шантажист, ведь, как известно, предупрежден — значит, вооружен.
Члены рабочей группы Государственной Думы по совершенствованию законодательства о недопущении недружественных поглощений российских предприятий разработали типологию незаконных действий при захвате корпорации. Они отмечают, что корпоративный шантаж не является инструментом захвата. Одновременно он отличается от правомерного использования акционером или иным лицом своих законных прав наличием имущественного требования (отступного), несоразмерного тому, на что лицо, действующее добросовестно, могло бы претендовать. Кроме того, совокупность ряда фактов позволяет квалифицировать действия шантажиста как злоупотребление правом.
Между понятиями «недружественное поглощение» и «гринмейл» есть определенное различие. Первые случаи гринмейла известны в экономической истории Великобритании XIX в. Схема такова. Сначала корпоративный шантажист приобретает небольшой пакет акций общества, затем начинает борьбу с компанией, пока не получает наконец предложение о продаже принадлежащих ему ценных бумаг по более высокой цене.
Акции как повод для шантажа
В качестве примера рассмотрим проектный институт (далее — Институт), приватизированный в
В начале
После приобретения 8%-ного пакета акций Алексей подключил к работе команду юристов. Еще на этапе экспресс–анализа они обратили внимание на косвенный признак, свидетельствующий о нарушениях гражданского, административного и корпоративного законодательства: безвозмездную работу членов совета директоров и ревизионной комиссии Института (с позиции рациональной экономической логики поведение этих лиц было необъяснимо).
Букет нарушений
Однако только в ходе исполнения проекта юристы нашли достаточно доказательств, подтверждающих гипотезу о злоупотреблениях: протоколы о финансировании фиктивных инвестиционных проектов, ряд связанных договоров займа, поручительства, ипотеки, образующих в совокупности крупную сделку, противоречащую закону; сомнительные операции с фиктивными компаниями; скупку акций группой лиц без направления обязательного предложения о выкупе иным акционерам, ложные аудиторские заключения и другие.
Эти доказательства были получены благодаря запросам в руководящие органы Института, к держателям Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним, в налоговые и статистические органы, а также путем истребования доказательств в судебном порядке. Кроме того, активно собиралась информация от бывших работников и других акционеров, исследовались публикации на официальном сайте Института.
Несмотря на достаточное количество доказательств нарушения закона, реализация прав акционеров в Институте вызвала сопротивление со стороны председателя и членов совета директоров, а также других крупных акционеров, которые опосредованно, через ряд фиктивно действующих предприятий, контролировали финансовые потоки Института.
В корпорации существовала отлаженная система приписок в составе затрат, включаемых в себестоимость продукции, активное использовались займы, залоги имущества, поручительство за третьи предприятия, руководящие посты в которых занимали члены совета директоров, члены ревизионной комиссии. Были предприняты обращения в государственные органы: ФСФР, прокуратуру, ФСБ, налоговую службу, органы банковского надзора. Направлялись также запросы в отдел по борьбе с экономическими преступлениями, СРО аудиторов.
Судебные тяжбы
По результатам запросов в Институт и Росрегистрацию Алексей смог получить доказательства, свидетельствующие о совершении Институтом крупной сделки, которая не была одобрена ни советом директоров, ни общим собранием акционеров. Он подал в арбитражный суд несколько исковых заявлений о признании крупных сделок недействительными от себя и ряда иных миноритарных акционеров, с которыми он вступил в коалицию.
Судебные процедуры — это, во-первых, возможность получить важные доказательства от Института, которые тот не представлял по запросам юристов: фотокопии договоров, образующие крупную сделку. Во-вторых, это важные свидетельства о фиктивной деятельности ряда аффилированных лиц — никто из заемщиков, получивших займов примерно на 110 миллионов рублей, ни разу не явился в суд!
Юристы Алексея зачитали ежеквартальные отчеты эмитента (Института) буквально до дыр и обнаружили там фиктивные операции с векселями. Речь идет о сделках, не имеющих экономического содержания, — покупка бронзовых векселей заведомо неплатежеспособного предприятия «Д»!
Однако нет ничего тайного, что не стало бы явным. Почти за тысячу километров следователь МВД проводил рутинную процедуру: опрашивал гражданина Б., выполняя запрос суда о причинах неявки на судебное заседание представителя предприятия «Д».
Гражданин Б. дал письменные пояснения, что еще в
Череда общих собраний
Перефразируя слова Гоголя, можно сказать: какой корпоративный шантажист не любит требовать созыва внеочередных общих собраний?
У Алексея не было желаемых 10% акций для созыва внеочередного собрания, однако, консолидировавшись с акционерами, которые считали себя обманутыми и имели крайне негативное мнение о работе руководства Института, Алексей смог дважды потребовать созыва внеочередного собрания. Всякий раз в повестке дня ставились вопросы о досрочном прекращении полномочий совета директоров, членов ревизионной комиссии, о деловой цели крупной сделки.
В ответ Институт при поддержке своих аффилированных лиц также потребовал созыва общих собраний, в повестку дня которых вносились вопросы о досрочном прекращении полномочий совета директоров, членов ревизионной комиссии, а также о внесении «антирейдерских» поправок в устав.
К чему это привело? При созыве и проведении внеочередных общих собраний были допущены нарушения закона, а в устав внесены изменения, которые, по мнению юристов Алексея, ограничили права акционеров в части:
а) выдвижения кандидатов в совет директоров;
б) процедур оповещения о предстоящем общем собрании путем направления повестки заказным письмом.
То есть крупные акционеры Института смогли добиться сокращения мест в совете директоров, в результате чего кандидатура, поддержанная Алексеем, не прошла в совет. Большинство акционеров являлись пенсионерами и о предстоящем общем собрании узнавали не из официального органа печати, а просто из заказного письма, куда был вложен бюллетень для голосования. Теперь же они не являлись на собрание, потому что не знали о его проведении. Публикация в местной газете вызвала десятки звонков — обращений от акционеров, чем и воспользовался Алексей накануне общих собраний с целью собрать доверенности голосовать от имени акционеров, предусмотреть право продажи по цене не менее определенной.
Таким образом, Алексей, ссылаясь на нормы закона, предъявил в суд требование о выкупе всех принадлежащих ему акций по цене в 10 - 12 раз (!) более высокой, чем цена покупки!
«Часть — это меньше, чем целое!»
Именно так говорил герой романа Ильфа и Петрова, подпольный миллионер Корейко. Аналогичные доводы прозвучали и от Алексея. Только облечены они были в надлежащую форму: исковое заявление с требованием о выкупе акций, ссылки на совершение Институтом крупной сделки, внесение изменений в устав, ограничивающих права акционеров, и плюс отчет об оценке пакета принадлежащих Алексею акций. Для того чтобы требование о выкупе выглядело менее циничным, Алексей привлек в качестве соистцов третьих лиц — обманутых акционеров, требующих выкупа крошечных пакетов акций за хорошие деньги.
Всего в судах находился десяток дел по искам Алексея против Института, условно сгруппированных в зависимости от поставленных тактических целей и связанных с:
· оспариванием крупной сделки Института на сумму более 50% балансовой стоимости его активов;
· защитой нарушенных прав акционеров органами управления Института;
· требованием о выкупе акций.
Эти дела, а также наличие ряда заявлений в органы следствия стимулировали руководство Института к продолжению переговоров. После проведения нескольких судебных заседаний, проигрыша двух дел в апелляционной инстанции руководство дрогнуло и приступило к обсуждению условий мирового соглашения.
Согласно этим условиям Алексей предлагал прекратить все дела, возбужденные в арбитражном суде, и пустить на самотек заявления в следственные органы о возбуждении уголовных дел. При этом он просил выкупа всех акций по цене даже меньшей, чем была указана в отчете, либо получения вместо стоимости пакета акций эквивалентного количества дополнительных акций (т.е. 8% + 8% = 16%), чтобы войти в состав органов управления Института.
С каждой попыткой обсуждаемая цена пакета акций Алексея возрастала: 300 рублей, 450 рублей, 650 рублей, наконец,1000 рублей за акцию! Запрашиваемая им цена превзошла ту, на которую было готово руководство Института. Договориться сторонам конфликта о компромиссном решении так и не удалось. Деньги, сбереженные Институтом на выплату отступного, были направлены на выплату щедрых премий руководителям — крепитесь, ребята!
Итого…
Скорее всего неуемные аппетиты Алексея приведут к отказам в иске. Но возможна скупка им дополнительных акций и продолжение процесса понуждения руководства Института к выплате отступного.
Тем не менее в результате:
1) Институт отказался от одиозных займов, залогов и поручительств;
2) из состава крупных акционеров выбыли аффилированные лица;
3) из состава совета директоров вышел председатель, он же главный «финансовый художник» и налоговый оптимизатор;
4) акции распределились среди реальных собственников;
5) члены совета директоров стали получать за свою работу вознаграждение;
6) в повестке дня общего собрания акционеров выдвинут вопрос о выплате дивидендов по итогам
Хотя действия корпоративного шантажиста могут быть квалифицированы как принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения (ст. 183 УК РФ), незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 186 УК РФ), злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК РФ) и самоуправство (ст. 330 УК РФ), бывает так, что корпоративный шантаж играет в экономике положительную роль. Образно говоря, корпоративный шантажист как червь взрыхляет землю, въедается как вирус в кровь компании и препятствует застою в ее работе. Боясь нападения агрессора, директор компании стремится сделать финансово-хозяйственную деятельность вполне законной и прозрачной. А это, согласитесь, немаловажно!