Желающих увидеть его удивительные картины было так много, что нередко ему приходилось вести их прием по записи. Рассказывали, что в одну из комнат своей галереи он особенно любил водить гостей. Открывал дверь, и посетитель едва не валился навзничь, отступая под натиском воды! Встречающая его волна была столь натуральна, что, казалось, вот-вот обрушится на голову! «Я уверен, что и на лице моем было видно, что я струсил ужасно», — делился своими впечатлениями от работ Айвазовского грозный покоритель Кавказа Ермолов. Неудивительно, что, испытав подобные чувства, мало кто не желал приобрести хоть какую-то картину художника. Бывало, что кому-то и везло. «Господа! — обратился как-то к собравшимся Иван Константинович. — Мой повар не приготовил десерта. В качестве компенсации прошу принять блюдо, приготовленное мною лично». И раздал ошеломленным гостям небольшие пейзажи. Он вообще с легкостью расставался со своими работами, дарил, продавал, приговаривая, что это у него еще не самое лучшее, что «лучшая его картина та, которую он теперь пишет»... Показ работ Айвазовского в Риме и Неаполе вызовет настоящий фурор. Критики наперебой будут писать, что «никто прежде не изображал свет, воздух и воду столь достоверно». Одна из его картин войдет в экспозицию Ватиканского музея, а Папа Григорий XVI наградит художника золотой медалью. Грандиозным успехом будут пользоваться его картины в Венеции, Лондоне, Амстердаме… Английский маринист У. Тернер посвятит русскому художнику стихи, в которых назовет его гением.
В парижском Лувре на международной выставке Айвазовский окажется первым и единственным представителем русского искусства. Впечатления от его работ будут столь велики, что французское правительство примет решение удостоить Айвазовского звания кавалера ордена Почетного легиона. Очередным его триумфом станет решение итальянского правительства поместить автопортрет художника в галерее Уфици — честь, которой из русских художников до него удостоился лишь О. Кипренский.
Избранный членом Флорентийской, Римской, Штутгартской, Амстердамской академий художеств, он не раз получал «лестные предложения» о переезде за границу, но неизменно отвергал их: «Я по гроб буду верен своей Родине и родной Феодосии». Усыпанный орденами, высокими званиями, более всего он гордился тем, что являлся почетным гражданином города на берегу «любимого Черного моря», города, где ему посчастливилось родиться...
Не было равных
Цари и вельможи, высокие интеллигенты и близкие ему по происхождению купцы (его отец был торговцем) — все склоняли голову перед волшебной кистью художника. «В его буре есть упоение... Равных ему нет!» — восхищался им Достоевский. «Он есть звезда первой величины!..» — вторил писателю знаменитый Крамской.
Среди почитателей таланта художника были десятки замечательнейших деятелей русской культуры — Брюллов, Глинка, Жуковский, Крылов... Во время путешествия в Италию Айвазовский познакомится с Гоголем, художником Ивановым… Чуть раньше, в 1839 году, он сблизился с Лазаревым, Корниловым и Нахимовым, вызвав их уважение не только своим талантом, но и отвагой, проявленной во время высадки десанта.
Во время Крымской войны, услышав о Синопской победе, он тотчас помчался в Севастополь, и вскоре у него появились две картины с изображением боя. Адмирал Нахимов в особенности восхитится одной из них. «Чрезвычайно верно все сделано!» — пожмет он руку художнику.
Полотен, посвященных подвигам русских моряков, Айвазовский сделает очень много. По его произведениям можно изучать историю российского флота: «Наваринский бой», «Чесменский бой», «Оборона Севастополя»... В осажденном Севастополе действовала выставка его батальных картин, а сам он неутомимо трудился здесь, делая натурные зарисовки.
На своем веку Айвазовский пережил три эпохи войн с Турцией, и, несмотря на то что в жилах художника текла и турецкая кровь, все симпатии, все надежды и упования связаны у него были с Россией. Но вот какова волшебная сила искусства — не только русские императоры, но и турецкие султаны с большой охотой приобретали его картины. Один из них, Абдул-Азис, в молодости даже занимался их копированием. Он же после беседы с художником вручил ему орден Османской империи.
Когда в середине 1890-х годов в Турции учинят резню, жертвой которой падут тысячи армян, Айвазовский покажет, насколько дороги ему были награды султанов. Он зашвырнет их в море, заявив турецкому консулу, что пусть и его картины в Стамбуле выбросят в море, ему их не жаль. С омраченным болью сердцем он создаст ряд картин о несчастной судьбе своих соплеменников в Турции, и повседневной его заботой станет обеспечение кровом сотен беженцев, сумевших добраться до Феодосии.
Как-то, отвечая на вопрос о национальной особености полотен Айвазовского, художник Сарьян сказал: «Какую бы ужасную бурю ни увидели мы на его картине, сквозь скопление грозных туч всегда будет пробиваться луч света, возвещающий спасение. Веру в этот Свет и Спасение и пронес через века породивший Айвазовского народ»...
Выпейте за здоровье!
Он много ездил по свету. Написанные им виды украсили бы любую европейскую энциклопедию. Возвращение из чужих краев всегда ознаменовывалось для Айвазовского новым приливом сил. Создаваемые им в этот период картины казались «явлением чуда», написанными «не земною рукой», не красками, а будто «лучами света». Впрочем, то же самое можно сказать и обо всех работах художника, даже тех, над которыми он работал лишь несколько часов. Такой была его кисть. Легкой, как гений Пушкина.
Но не бывает великой славы без зависти. Над «необычайной плодовитостью» Айвазовского (насчитывают до 6000 его работ) многие потешались. Говорили, что он «разрезает большие полотна и продает по кускам», что «от его картин у всех скоро наступит такая же изжога, как от полонеза Огинского»... Завидовали и богатству художника, надо признать, немалому. Забывая о том, зачем ему нужны были деньги. «Иметь, чтобы помогать» — вот что руководило им в жизни. Он помогал армянской церкви, в которой брат его был епископом, армянским училищам, Красному Кресту, студентам, участникам битвы за Севастополь... и не счесть его благодеяний любимому городу.
Его стараниями появились в Феодосии археологический музей, публичная библиотека, концертный зал, памятник императору Александру III. Он выступит инициатором постройки железной дороги Феодосия — Джанкой, выделив на нее значительную часть средств. По его проекту выстроят в городе современный торговый порт...
Для улучшения водоснабжения города Айвазовский подарит городу воду из своего имения, выделит деньги на строительство водопровода. В день его открытия будет пущен и устроенный художником фонтан. Городская Дума хотела было назвать его именем государя. Но из Петербурга пришел высочайший указ с повелением дать ему имя… Айвазовского! Пользоваться водой из фонтана разрешалось бесплатно. Рядом с краном поставили серебряную кружку с надписью: «Выпейте за здоровье Ивана Константиновича и его семьи!».
* * *
Свою картинную галерею он подарит Феодосии. В 1917 году, к 100-летию со дня рождения художника, горожане поставят ему бронзовый памятник с лаконичной надписью: «Феодосия — Айвазовскому». К скорому 200-летию со дня рождения не стоило бы соорудить еще один памятник великому художнику, в котором выражены были бы любовь и восхищение всей России?!