Правительство внесло на рассмотрение в Госдуму и предложило к всеобщему обсуждению программу антикризисных мер. После того как документ проанализируют эксперты и итоги обсуждения подведет общество, программа будет направлена в Кабинет министров. Это запланировано на 10 апреля.
«ЭЖ» предложила ряду авторитетных российских экономистов высказаться по поводу правительственных предложений. В итоге выяснилось, что собственно приоритеты программы – сохранение промышленного потенциала, ориентация на внутренний спрос и другие – не вызывают сомнений у большинства экспертов, опрошенных нашей газетой. Одновременно и практики, и теоретики настаивают на расширении перечня мер, которые должны обеспечить реализацию задуманного.
Центральная задача – сдерживание роста цен
Евгений Гавриленков, главный экономист компании «Тройка диалог»
Рецессия в России в большей степени была обусловлена не внешними, а внутренними факторами. Поэтому антикризисная программа нашего Кабинета министров должна отличаться от политики, проводимой правительствами других стран.
В последние годы экономику слишком активно стимулировали посредством наращивания бюджетных расходов. Она также была излишне «простимулирована» посредством привлечения избыточного объема заемных средств, и теперь пришло время подобрать вожжи.
Россия, на наш взгляд, находится в числе государств, которые могут преодолеть текущие проблемы намного быстрее других. Во-первых, наша страна является главным образом экспортером энергоносителей по трубопроводу. А этот вид экспорта отличается меньшей эластичностью, чем, скажем, экспорт автомобилей.
Иными словами, экономика пострадала больше от снижения внешнеторговых цен и меньше – от сокращения объемов экспортных поставок. Коррекция обменного курса, которая на данном этапе завершилась, должна способствовать стабилизации платежного баланса и денежных рынков.
Текущий уровень обменного курса на ближайшие месяцы достаточен для обеспечения профицита счета текущих операций и в то же время для решения проблем, связанных со счетом капитала (например, погашения внешнего долга).
Однако инфляция у нас намного выше, чем во многих других странах. Более того, Россия – единственная страна «Большой двадцатки», где инфляция выражается двузначным числом. Поэтому одной из центральных задач антикризисной программы должно стать сдерживание роста цен и создание Центробанком условий для снижения базовых процентных ставок.
Экономике нужен период стабильности. Правительство способно проводить согласованную бюджетную и кредитно-денежную политику. Это позволяет рассчитывать на то, что механизм кредитования реального сектора заработает в июле – декабре 2009 г., что позволит экономике почувствовать позитивный эффект от импортозамещения.
Эти меры могут вызвать обратный эффект
Юрий Данилов, директор Центра развития фондового рынка
Мне кажется, что заявленные в преамбуле программы семь приоритетов несколько оторваны от ее основной части – далее они не раскрываются. Например, задача сохранения промышленного и технического потенциала в тексте документа выражается в основном только в отношении защиты российских олигархов от утраты собственности.
Поэтому достаточных мер, направленных на приумножение национального богатства, на мой взгляд, в программе нет. Правительство пытается сохранить автомобильные заводы, которые производят отрицательную добавленную стоимость, то есть проедают национальное богатство. Их сохранение ведет к снижению промышленного потенциала. Таким образом, предлагаемые меры скорее могут вызвать обратный эффект.
Что касается ориентации на внутренний спрос, здесь нужно уточнить, что модели развития под названием «инновационная» не существует. Можно, конечно, приводить пример США, где очень высока доля хай-тек в экономике. Но Америка не смогла больше ничего предложить миру, кроме малой доли в мировом обороте высоких технологий (несравнимо меньше, чем производит, тот же Китай без всякого хай-тек. В ту же игру пытается играть и наше правительство, только без какой-либо базы: в России доля хай-тек на порядок ниже, чем в США.
Я бы рассматривал иные возможные сценарии развития. В посткризисный период 1998 г. наша страна выбрала путь загрузки простаивающих мощностей, импортозамещения. На смену ему примерно в 2003 г. пришел инвестиционный сценарий развития.
Теперь имеет смысл говорить именно о сохранении инвестиционной модели экономического роста и только в ее рамках – о повышении доли инновационных программ.
Ориентация на внутренний спрос была мощным стимулом в период восстановления после кризиса 1998 г., когда рубль упал в разы по отношению к доллару и 80–90% импорта по этой причине просто стало неэффективным. Сегодня рубль обесценился значительно меньше, соответственно и эффективность импорта сократилась незначительно. Такого эффекта, как в прошлый раз, мы не получим.
Ученые говорили и писали об этом уже давно
Дмитрий Сорокин, член-корреспондент РАН, Первый заместитель директора Института экономики РАН
В документе, подготовленном правительством, правильно оценены причины кризиса в российской экономике. Они лежат не столько в области мирового финансового кризиса, сколько в наших внутренних проблемах.
Во-первых, речь идет о структуре российской экономики, которая приводит к ненормальной зависимости от международных цен на сырье.
Во-вторых, очень серьезной стала зависимость от внешних источников финансирования.
В-третьих, очевидна неконкурентоспособность обрабатывающей промышленности.
В результате отечественная экономика гораздо в большей степени, чем экономики многих других стран, пострадала от мирового финансового кризиса.
Большие (четвертые в мире по объему) государственные резервы позволяют продержаться до тех пор, пока не повысится спрос на продукты нашего экспорта и вновь заработают внешние источники финансирования. Но пассивная экономическая политика неизбежно приведет к воспроизведению той же структуры экономики и других причин российского экономического кризиса. Поэтому правильным является и тезис программы о том, что мы не можем ограничиваться только защитными мероприятиями, снижающими воздействие мирового кризиса на нашу экономику, а должны опираться на внутренние источники роста, прежде всего инновационные.
Таким образом, основные стратегические цели, которые декларированы в Стратегии-2020, не забыты и в антикризисной программе в нынешних сложных условиях.
Приятно, конечно, читать выводы правительства, тем более что мы, ученые, говорили и писали об этом достаточно давно.
А вот дальше возникает следующая проблема. Ведь задача перехода на инновационный путь роста была сформулирована еще в 2000 г. в проекте Стратегии социально-экономического развития до 2010 г. Затем формулировки о переходе на инновационный путь развития повторялись в трехлетних прогнозах – программах правительства. Однако в реальности мало что было сделано. Подводя итоги почти десятилетнего периода роста, на заседании Госсовета 8 февраля прошлого года Владимир Путин признал, что, несмотря на все призывы, экономика продолжала развиваться по сырьевому сценарию.
Причины сегодня называют разные, в частности стерилизацию ресурсов развития. На мой взгляд, причины более глубокие.
В современной российской экономике предпринимательские риски при использовании инноваций как инструмента конкурентной борьбы гораздо выше, чем за счет иных факторов. Например, за счет монопольного положения на рынке или близости к власти. Отсюда – отсутствие спроса на инновации.
Сегодня очень важно, не снижая внимания к защитным мерам, стратегическим ориентиром антикризисной программы сделать формирование такой системы институтов, которая сделает риски иных методов конкуренции гораздо выше рисков, связанных с инновациями.
Сумеем создать такую систему интересов и институтов, значит, сможем перевести нашу экономику на инновационный путь развития, не сумеем – страну ждут очень неприятные перспективы.
Нужно снизить давление
Владислав Корочкин, генеральный директор научно-производственной корпорации «НК ЛТД», президент холдинга «Русский огород»
Главной частью антикризисной программы, по мнению бизнеса, являются приложения, в которых представлены конкретные меры поддержки реального сектора экономики. С самой идеологией трудно спорить, она в принципе правильная. Но теперь нужно сформировать план реализации этих намерений.
И здесь возникают вопросы, поскольку не все пункты приложений достаточно ясно сформулированы и претворять их в жизнь будет трудно. Просто непонятен алгоритм их реализации.
Например, в программе содержится пункт, предполагающий списание сумм помощи, которую оказывает предприятие своему работнику на выплату ипотечного кредита, на расходы, уменьшающие налогооблагаемую базу по налогу на прибыль. Каким образом реализовывать эту норму и какая эффективность будет получена для предприятия, сегодня ни один бухгалтер или финансовый директор сказать не сможет. То есть сама идея правильная, но, как ее реализовать на практике, совершенно непонятно.
По многим пунктам программы желательно прописать механизмы контроля реализации, чтобы поставить заслон коррупции.
Весьма усеченным, мягко говоря, вышел раздел, посвященный уменьшению административной нагрузки на бизнес. В нем всего два пункта, причем оба уже реализованы. Можно и нужно предлагать целый ряд мер, которые не потребуют никаких бюджетных расходов, но помогут снизить административное давление на бизнес.
Например, стоит расширить перечень продукции, не нуждающейся в сертификации, отменить требование разработки лимитов на выброс всевозможных отходов, отменить плату с малых предприятий за загрязнение окружающей среды.
Конечно, все это, казалось бы, мелочи, требующие не так много денег. Но они также отнимают время и силы руководителей предприятий, которые они вынуждены тратить на решение данных многочисленных, но зачастую бессмысленных задач, вытекающих из различных нормативных актов. Кроме того, это еще и повод для очередной проверки, которая может закончиться вымогательством взятки.
У банков нет источников дешевых ресурсов
Александр Мурычев, первый исполнительный вице-президент РСПП
Большое преимущество антикризисной программы правительства, на мой взгляд, в том, что она является системным документом, в котором уже во многом учтены предложения бизнес-сообщества. Наш союз передал в Кабинет министров три пакета предложений: меры, связанные с финансовым сектором, проблемы, которые нужно решить в реальном секторе экономики, и, наконец, макроэкономические параметры.
До сих пор бизнес в основном работал над решением краткосрочных проблем, связанных с преодолением кризисных явлений. Строить какие-либо среднесрочные планы было достаточно трудно из-за отсутствия важнейших макроэкономических параметров – инфляции, показателей бюджета курса рубля и т.д. Формировать в таких условиях какие-либо серьезные бизнес-планы было очень сложно.
Антикризисная программа не только прописывает главные приоритеты и показатели государственной поддержки экономики, но и сопровождается проектом изменений в федеральный бюджет на текущий год. Это создает условия для предсказуемой работы предпринимателей.
Сейчас мы видим, по каким направлениям будет идти госпомощь – через структуризацию налоговой задолженности, субсидирование процентных ставок по кредитам, целевое финансирование, госгарантии, стимулирование внутреннего спроса и др.
Однако нам по-прежнему не до конца ясен вопрос с налогами.
Понятно, что снижается налог на прибыль до 20%, увеличивается амортизационная премия до 30%, затраты на НИОКР включаются в расходы предприятий. Но мы считаем, что этих мер недостаточно. Чтобы бизнес перешел на работу по среднесрочным программам, он должен почувствовать прогнозируемость налоговой политики в целом на ближайшие два-три года.
Мы настаиваем на том, что надо как минимум заморозить существующий уровень налоговой нагрузки. Пока же не ясно, будет ли заменен единый социальный налог страховым тарифом и соответственно увеличена до 34% нагрузка на фонд оплаты труда. Это ляжет дополнительным бременем на работодателей.
Целесообразно пусть постепенно, но снижать ставку налога на добавленную стоимость. Это позволит облегчить положение огромного круга отечественных предприятий прежде всего в обрабатывающих отраслях, причем снизить возможности для коррупции.
В антикризисной программе правильно отмечается острота проблемы кредитов для реального сектора экономики. Они очень дорогие, короткие и малодоступные. А предприятиям сейчас крайне сложно их возвращать.
Но нельзя забывать и о другой стороне медали: нужно искать и создавать новые источники для внутренних заимствований самому банковскому сектору. Время широкого потока дешевых нефтедолларов прошло, и теперь у банков нет источников дешевых кредитных ресурсов, которые они могли бы использовать для предоставления займов предприятиям.
Пакет мер не коснулся средних компаний
Екатерина Шипова, директор Института посткризисного мира
Предлагаемые меры по сохранению потенциала экономики, на мой взгляд, не являются достаточными. Сегодня необходимы очень серьезные инвестиции, и их источником не сможет стать российский дефицитный бюджет. В этом плане я согласна со многими экспертами, которые считают, что крупные инвестиции в промышленность необходимо делать интегрированно с ближайшими соседями – бывшими республиками СССР, поскольку у нас с ними единая инфраструктура, оставшаяся нам в наследство от Союза (трубопроводы и пр.). Обновление технологий таким образом будет и эффективнее, и дешевле.
Пакет мер практически не коснулся среднего бизнеса. Думаю, в данный момент это просто необходимо. Именно стабильные средние компании смогли бы сегодня создавать новые рабочие места, снимая социальную напряженность, формировать прибавочную стоимость. Это позволило бы нам выбраться из ямы, но в антикризисном пакете мы видим лишь минимальный набор мер поддержки этой категории.
Мы не сможем сегодня экстренно сменить модель развития, поскольку слишком зависим от цен на сырьевом рынке, но введение инновационного тренда, по-моему, вполне возможно. Переориентация на внутренний спрос возможна, только когда есть внутренний производитель, когда есть возможность импортозамещения. Тогда можно не бояться инфляции или падения рубля по отношению к доллару. Ведь когда в стране есть свои производители недорогих и качественных продуктов питания и предметов первой необходимости, это спасение. В этом смысле показательна Австралия, где девальвация валюты происходит такими же темпами, как и в России. Но для них это не страшно, так как австралийцы имеют довольно много собственных производителей, ориентированных на внутренний спрос. В России 40% предметов первой необходимости импортируется. Внутренний спрос есть, но нам пока его нечем возместить. Если нам удастся решить эту задачу, тогда можно говорить об ориентации на внутренний спрос.
Частный бизнес не чувствует готовности государства разделить риски
Андрей Дементьев, эксперт Высшей школы экономики
Прописанная в антикризисной программе необходимость сохранения промышленного и технологического потенциала нашей экономики является скорее декларируемым, нежели реальным приоритетом.
В действительности меры по поддержке занятости населения на уже существующих предприятиях лишь консервируют далеко на самую эффективную производственную структуру российской экономики.
Правительство рискует упустить чрезвычайно удачный момент для кардинальной смены технологической и организационной платформы нашей экономики. Для этого нужны срочные меры, повышающие гибкость рынка труда: государственное финансирование программ переобучения и повышения квалификации, повышение мобильности трудовых ресурсов путем переселения жителей моногородов с неэффективными предприятиями-гигантами, перенос центров тяжести социальной политики (образование, здравоохранение, культура) из больших городов в средние и малые. Пока же наблюдается стремление властей сохранить относительную экономическую стабильность, по возможности не прибегая к непопулярным мерам.
Другой декларируемый правительством приоритет – ориентация на внутренний спрос и смена модели развития с нефтяной на инновационную – также похож на лозунг.
Риски нефтяной модели понятны: спрос на энергоресурсы из-за рубежа делает зависимой экономику страны от общемировой конъюнктуры. Но и инновационная модель тоже оказывается подверженной влиянию, правда, более длинных технологических волн.
В свое время СССР «проспал» революцию полупроводников, «некстати» открыв месторождения Самотлора и пр. Сегодня речь идет о преодолении технологического разрыва с ведущими экономическими державами мира, но уже не «по всему фронту» современных технологий, а в отдельных, остающихся пока конкурентоспособными технологических нишах. И здесь роль внешнего спроса на этот «нишевой» продукт окажется решающей, поскольку в современном мире лишь глобальная конкурентоспособность позволяет рассчитывать на долгосрочный рост. Ориентация на внутренний спрос может оказаться правильной мерой, если послужит толчком для посткризисного развития новых направлений в науке и технике.
Однако пока приходится констатировать (и проблемы Российской венчурной компании тому свидетельство), что у государства не хватает умения управлять этим процессом эффективно. А частный бизнес не чувствует готовности государства разделить риски, связанные с инновационно-интенсивным развитием экономики.