В кризис стало уже привычным противоборство реального и финансового секторов экономики. Но есть область, где пересекаются интересы и тех и других, – банкротство. В связи с ростом банкротства как банков, так и предприятий государство пристально следит за состоянием финансово-хозяйственной деятельности компаний и ужесточает требования законодательства.
На первый взгляд все просто: банки-кредиторы стремятся вернуть деньги, а предприятия-заемщики вынуждены максимально оттягивать выплату долгов, поскольку нередко расплата по кредитам приводит к полной остановке бизнеса и последующему банкротству. В свою очередь, регулирующие органы фигурируют в этом процессе в качестве арбитров, которые должны следить, чтобы интересы обеих сторон не были ущемлены.
В действительности банкротство как фактическое, так и окончательно оформленное – это цепочка событий, негативно влияющих на все уровни экономических взаимоотношений. Дело в том, что в соответствии с Положением Банка России от 26.03.2004 № 254-П, являющимся основополагающим документом, регулирующим банковское кредитование, даже незначительное ухудшение качества обслуживания долга заемщиком служит основанием для увеличения банком резерва на возможные потери по ссуде. Вместе с тем у самой кредитной организации, даже если ей удается поддерживать ликвидность в кризисный период, есть собственные обязательства по межбанковским кредитам и вкладам. И когда основная часть кредитного портфеля по юридическим лицам в результате более чем одной просрочки по каждой ссуде свыше пяти календарных дней уже не сможет соответствовать первой или второй категории качества, банк будет вынужден формировать резервы по таким кредитам в объеме от 21 до 100%.
Логично предположить, что большинство отечественных предприятий в сложившихся условиях не в состоянии избегать просрочек по кредитам и снижения качества обслуживания долга. Банки, казалось бы, вынуждены направлять почти всю свою доналоговую прибыль на формирование резервов по сомнительным, проблемным и безнадежным ссудам, то есть должны уже находиться на грани банкротства. Тем не менее согласно официальной отчетности кредитных организаций более половины ссуд по-прежнему относится к кредитам первой категории качества, а случаи отзывов у банков лицензий и их банкротств до сих пор не приобрели массовый характер.
Регуляторам следовало бы задуматься над выявлением возможных манипуляций с отчетностью либо выработать более эффективные механизмы стимулирования реструктуризации банками обязательств по кредитам, полученным предприятиями еще в докризисный период. Вместо этого на протяжении первых трех месяцев года по проблеме долгов наблюдается некоторое затишье и комментарии официальных лиц ограничиваются сумбурными прогнозами о вероятном объеме просрочек по кредитам.
Активизация происходит в апреле, когда правительство все же допускает возможность национализации предприятий путем компенсирования задолженности в обмен на взыскание заложенных активов в пользу государства вопреки неоднократно звучавшим ранее заверениям, что регуляторы будут придерживаться исключительно политики монетаризма и частный капитал должен решать свои проблемы самостоятельно. Другое дело, что не был озвучен ни собственно механизм такой формы реструктуризации, ни четкие сроки его реализации. В качестве примеров уже осуществленных компенсаций обязательств в обмен на активы приводились лишь сделки с иностранными банками, которым задолжали крупные отечественные корпорации. Из этого следует, что реальному сектору и в этом случае вряд ли стоит надеяться на господдержку, так как скорее всего данная инициатива ограничится лишь очередным расширением списка компаний «особо приближенных ко двору».
Одновременно с этим произошли и некоторые подвижки с изменением законодательства, направленные в основном на решение наболевшей проблемы субсидиарной ответственности топ-менеджмента предприятий и банков в случаях сокрытия от регуляторов признаков банкротства и сомнительных сделок по отчуждению активов на преддефолтном этапе. В начале поправки в законодательство приняла во втором чтении Госдума, затем одобрил Совет Федерации и уже в начале мая их подписал Президент РФ Дмитрий Медведев.
С одной стороны, целесообразность таких поправок в законодательство неоспорима, тем более если их удастся реализовать на практике. С другой – данные меры вряд ли принципиально изменят явно пробуксовывающую систему кредитно-финансовых взаимоотношений в целом.
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Михаил Завараев, аналитик компании «Арбат Капитал»
Не думаю, что поправки в законодательство, касающиеся привлечения к ответственности руководителей банков за неинформирование, кардинально улучшат ситуацию. Не совсем понятно, что Банк России подразумевает в данном случае под признаками банкротства. Ведь у ЦБ РФ и так имеется определенный набор показателей, который позволяет в определенной мере судить о финансовом здоровье того или иного банка. Конечно, наличие подобного закона несколько повысит ответственность топ-менеджеров кредитных организаций. Но переоценивать значение этой инициативы я бы не стал. Мне кажется, что действенным и полезным для банковской системы было бы введение более серьезной ответственности за «приукрашивание» отчетности, которая не всегда позволяет регулятору адекватно оценить реальное положение дел в том или ином банке.