Злоупотребления, взяточничество, казнокрадство, запущенное заводское хозяйство (в особенности золотодобывающая отрасль), неразвитость торговли и коммуникаций, неопределенность и слабая защищенность границ… Забот у восточно-сибирского генерал-губернатора Муравьева было невпроворот. Ему впору было стремглав мчаться на место, но он целых четыре месяца после назначения удерживает себя в Петербурге: ему необходимо было ознакомиться с документами, историей края и встретиться с людьми, хорошо его знающими.
Из столичных встреч самой знаменательной оказалась у него с капитан-лейтенантом Г. Невельским. Тот уже давно вынашивал план изучения Амура и Сахалина, в отношении которых ходило неверное, как ему казалось, представление. Считалось, что устье Амура несудоходно, а Сахалин — не остров, а… полуостров. Теперь над этим лишь посмеются, а тогда подобное мнение основывалось на заключениях таких известнейших мореплавателей, как француз Лаперуз и наш Крузенштерн.
Стремление Невельского встретило со стороны Муравьева полное понимание. Он только обратил внимание капитан-лейтенанта на скептицизм государя. Тот не считал подобные планы первоочередными: зачем, мол, нам эта река, если корабли входить в ее устье не смогут? Невельский с жаром принялся доказывать обратное, но Муравьев и сам хорошо понимал, как изменится положение всего Дальнего Востока, если Амур в его устье окажется судоходен: весь этот регион получил бы тогда «совершенно новое значение». «Какой Амур, какое еще там новое значение? — не согласился с ним государь, когда в январе 1848 г. Муравьев явился к нему перед отъездом. — У тебя возьмут Камчатку, а ты только через полгода узнаешь!»
Посчитали, что за свое губернаторство Муравьев проехал и проплыл по вверенному ему краю 120 тыс. верст. По чьему-то меткому выражению он «свое атаманство в Забайкалье не выслужил, а выездил». 14 лет — и все в непрерывном движении! «Какая энергия!.. Ни усталого взгляда, ни вялого движения», — восхищался им И. Гончаров.
А была у него и усталость, и застарелая болезнь часто давала о себе знать, только нельзя было показать слабости подчиненным, десятки которых, выполняя его поручения, тоже непрерывно сновали из конца в конец непроходимого края. Ему надо было спешить. По приезде в Иркутск он застал там англичанина, собиравшего сведения об Амуре. Позднее здесь же объявился другой английский «турист», в планах которого был сплав по Амуру. Узнай англичане, что река судоходна и не заселена, «они непременно заняли бы Сахалин и устье Амура». Таким было мнение губернатора, и, надо сказать, оно подтверждалось всей историей Англии. Опасность тут была еще и в том, что владевшему Амуром никто бы не помешал овладеть всей Сибирью.
Эта мысль страшно беспокоила Муравьева. В первый год у него было чрезвычайно много работы по устранению злоупотреблений и реорганизации управления краем, но едва только он разделался с основными делами, как сразу же начал готовится к поездке на побережье. Необходимо было усилить его обороноспособность и определиться с Амуром и Сахалином. Ни о каких удобствах он не хотел и думать. 16 человек конвоя, 30 человек переправляемых на службу в Охотск, 40 лошадей и строго рассчитанная сумма денег. А по пути еще вместо отдыха спланированные ревизии. Напросились в поездку жена с подругой. Им он не смог отказать.
За Якутском Катрин (Екатерина Николаевна) вдруг забастовала. Отказалась без отдыха ехать дальше, но никаких поблажек и ей. Либо назад, либо вперед без капризов. Плача выбрала второе. И дальше стойко со всеми: в бездорожье, в тучи мелкого гнуса. Через месяц и десять дней были в Охотске, порт которого оказался еще хуже, чем представляли. Отсюда по морю — в Петропавловск. Авачинская губа привела Муравьева в восторг. Понравилась и природа Камчатки. Екатерина Николаевна даже готова была переселиться сюда навсегда. Мужу ее некогда было над этим задумываться. Он осматривал берега, отыскивая места для батарей, одновременно уточняя и детали перевода сюда Охотского порта.
Невельский Муравьева в Петропавловске не дождался. Умчался к устью Амура. Не зная даже, утверждены ли его инструкции царем! Долгое время о нем не было никаких сведений. Предполагали даже, что он погиб, и Муравьев был очень невесел, когда 28 августа прибыл в Аян (еще один порт), чтобы отсюда возвратиться в Иркутск. Но все опасения оказались напрасными. 31-го в море увидели корабль. Оказалось, что это «Байкал» Невельского. Муравьев на катере устремился ему навстречу, и тут его ждало потрясающее известие: «Вековое заблуждение рассеяно, — кричал ему в рупор Невельский, — Сахалин — остров, и вход судов в Амур возможен».
Успех Невельского превзошел все ожидания. «Занятие устья Амура, — писал ободренный Муравьев, — должно иметь последствием и свободное плавание по этой реке, и самое владение левым берегом этой реки...» Левый берег Амура по Нерчинскому договору (XVII в.) отошел к Китаю, и его занятие могло повлечь известные осложнения. Этого очень боялись в Петербурге, где составилась целая партия противников Муравьева во главе с канцлером Нессельроде. Поговаривали даже, что Невельского за действия без царской инструкции ждет серьезное наказание, но он сравнительно легко отделался, получив к тому же повышение в звании.
Вытребованный Муравьевым обратно в Сибирь, Невельский стал основывать посты у Амура (Петровский, Николаевский), поднимая на них русские флаги. Генералгубернатор в это время занимался утешением Нессельроде: «Наши скромные торговые предприятия с гиляками (нивхами) едва ли могут обратить какоенибудь внимание китайцев...» Самих китайцев Муравьев предполагал успокоить заявлением, что «никто, кроме России и Китая, не должен владеть плаванием по Амуру...»
Доводы Муравьева на Нессельроде никак не подействовали. Особый комитет, в котором тот председательствовал, вынес решение Николаевский пост упразднить, а в отношении Невельского надумали подготовить проект о разжаловании. Слава Богу, государь оказался иного мнения. Поступок Невельского он нашел молодецким, а Комитет заставил собраться вновь, но уже под председательством наследника. В этом повторном заседании было принято решение не только сохранить пост, но и учредить особую Амурскую экспедицию во главе с Невельским. В течение нескольких лет ею были изучены бассейн нижнего Амура, Сахалин и все ближайшее побережье. Ее же стараниями были основаны еще несколько постов и установлены дружественные отношения с нивхами, неподконтрольными, как оказалось, Китаю.
Стремясь усилить русское присутствие в регионе, Муравьев еще в начале 1852 г. просил разрешения снарядить специальную команду и сплавить ее по Амуру, но не получил разрешения из-за противодействия Нессельроде. Между тем по распоряжению губернатора на Шилке, притоке Амура, уже строились пароход и другие средства для сплава.
Государь, согласившись в принципе с доводами Муравьева, приехавшего в Петербург, в то же время попытался охладить его пыл. Указав на устье Амура, сказал: «Все это хорошо, но защитить его я могу только из Кронштадта». «Можно те края и ближе подкрепить», — отвечал ему Муравьев, имея в виду готовившийся сплав, но так и не развеял сомнения государя. Ждать разрешения Муравьеву пришлось еще целый год. Только в начале 1854 г. ему разрешили «плыть по Амуру». «Но чтобы не пахло порохом», — предупредил государь губернатора.
Выстроившаяся на Шилке флотилия растянулась на две версты. 18 мая она подошла к Амуру. Момент был торжественным: Россия возобновила плавание по великой реке. Муравьев зачерпнул стакан амурской воды и громовое «Ура!» огласило пустынные берега. Было еще непонятно, однако, как ко всему этому отнесутся китайцы. Впереди был Айгунь с их губернатором. Тот вначале попытался воспрепятствовать плаванию, потом сдался. Ему, видно, хотелось поскорее спровадить флотилию.
Всяких событий во время сплава было довольно много, то на мель кто-то сядет, то непогода плоты потопит, но упорно двигались вперед и вперед. По пути Муравьев высматривал места будущих поселений. Особенно ему приглянулось место у слияния Уссури с Амуром. «Вот где будет город!» —произнес он, и действительно еще при нем здесь появятся первые дома будущего Хабаровска.
Добравшись до тихоокеанских рубежей, Муравьев хлопотливо принялся за их укрепление. С командующим тихоокеанской эскадрой Е. Путятиным он нашел полное понимание. Невельский с его экспедицией должны были запереть устье Амура, а значительную часть прибывших сил, несмотря на несогласие Невельского, губернатор решил перебросить на защиту Петропавловска. В трудных заботах провел он почти все лето до середины августа, когда пришла пора возвращаться в Иркутск. А 18 августа к Петропавловску подошла англофранцузская эскадра. До 27-го продолжалась ожесточенная бомбардировка города. Дважды у его стен высаживался десант, но героический гарнизон, усиленный перед тем Муравьевым, с успехом отразил все атаки. Пришлось вражеским кораблям уходить ни с чем.
Ясно было, что они придут вновь, но в Петербурге решили более не рисковать. Там восторжествовало мнение (схожее с позицией Невельского) защищать только те пункты, которые можно было защитить. Гарнизон Петропавловска приказано было эвакуировать на Амур. Муравьев, в мыслях которого было защищать Камчатку «до последней крайности», скрепя сердце подчинился. Впрочем, сил для защиты всего побережья у него было и в самом деле недостаточно. К лету 1855 г. следовало приготовить еще один сплав с войсками, орудиями и боеприпасами.
На этот раз он проходил в три этапа. В первый, который возглавлял сам губернатор, доставили продовольствие и часть войск. Во второй — крепостные орудия. В третий — около 500 переселенцев для заселения низовий Амура. Привезенные орудия разместили в фортах. Отданный Муравьевым приказ гласил: «войска, на устьях Амура сосредоточенные, нигде от неприятелей не отступают, в плен не сдаются, а побеждают или умирают…».
В сплаве 1856 г. Муравьев не участвовал. Война к тому времени кончилась. Понятно, что у китайцев накопилось уже некоторое раздражение от русских передвижений. На всякий случай Муравьев предупреждает заменившего его в сплаве Корсакова: «Если они выдумают загородить тебе дорогу джонками, то продолжай идти безостановочно, не делая им никакого вреда. А если станут стрелять, то скажи, что будут отвечать за это перед своим правительством…» Действовать нужно было так, чтобы «не пахло порохом», и этого завета почившего к тому времени Николая Муравьев старался придерживаться неукоснительно.
В 1857 г. попробовали было приступить к прямым переговорам с Китаем о границе, но миссия отправленного с этой целью Путятина не удалась. Сдвинулось дело уже на следующий год, во время очередного сплава. Начатые самим Муравьевым в Айгуне переговоры закончились полным успехом: весь левый берег Амура от реки Аргуни до самого морского устья переходил к России. Земли от реки Уссури до моря договором не размежевывались, но чуть позже и они отойдут к России.
«Товарищи! — писал в приказе обрадованный Муравьев. — Поздравляю вас! Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России!» Первыми об этой счастливой новости узнали на Усть-Зейском посту. По имени заложенной здесь церкви его на радостях переименовали в Благовещенск. Вообще весь сплав 1858 г. был отмечен восторженными торжествами, так же как и возвращение Муравьева в Иркутск, где к его приезду выстроили Триумфальную арку. За удивительный успех, достигнутый «без запаха пороха», государь возвел Муравьева в графское достоинство и прибавил к фамилии звание «Амурский».
После заключения договора Муравьев оставался в Сибири еще два года, потратив их на переговоры с Японией о Сахалине, на улучшение управления Приморским краем, на размежевание там земель с Китаем и на заселение Приамурья. Всего за губернаторство Муравьева было основано около ста новых пунктов, в том числе и Владивосток! И как жирная точка! 2 ноября 1860 г. в Пекине был заключен договор, по которому территория за рекой Уссури тоже отходила к России. Посчитав свою миссию выполненной, Муравьев стал готовиться к сдаче дел. 17 января 1861 г. он выехал из Иркутска, чтобы уже никогда в него не вернуться. Провожал его весь город, крестясь и благославляя.
После отставки Муравьев-Амурский прожил еще 20 лет. Ему не раз предлагали важные посты, но здоровье не позволило ему вернуться к активной деятельности. В Сибири он выложился весь, целиком, недаром же говорят, что век его там был тем же, чем век Екатерины II для всей России.
_______________________
* Фраза из интернет-блогов.