Минэкономразвития согласовало окончательный вариант законопроекта, вносящего поправки в законы «О несостоятельности (банкротстве) и «Об исполнительном производстве», нацеленные на усиление реабилитационных процедур для предприятий, оказавшихся в тяжелом финансовом положении. Бизнесмены и эксперты говорят, что это хорошая новость, но сомневаются в действенности ряда предлагаемых новаций.
«Если сейчас предприятие не может платить по долгам, это не значит, что оно не сможет делать это осенью», — сетовал в начале года металлургический магнат Олег Дерипаска в беседе с Президентом РФ Дмитрием Медведевым. Он имел в виду свои предприятия, наделавшие огромные долги и отбивавшиеся от кредиторов, среди которых особенно усердствовал Альфабанк. Президенту пришлось даже побеседовать по этому поводу с главой Альфагрупп Михаилом Фридманом. А после он поручил Минэкономразвития проработать поправки в законы, которые облегчили бы участь должников.
Предприятий-должников хватает сегодня и вне империи Дерипаски. Действующий Закон «О несостоятельности (банкротстве)» оставляет мало шансов на финансовое оздоровление. Из десятков тысяч дел о банкротстве в прошлом году прописанной в законе процедурой смогли воспользоваться лишь единицы компаний. Так что подготовленные законодательные поправки обещают улучшение участи не только О. Дерипаске.
На днях Минэкономразвития окончательно согласовало законопроект о внесении изменений в федеральные законы «О несостоятельности (банкротстве)» и «Об исполнительном производстве». Название первого закона предлагается в новой редакции: «О финансовом оздоровлении и несостоятельности (банкротстве)», тем самым подчеркивается приоритет именно оздоровления. Путь же к нему прописан следующий.
Должник и кредитор могут полюбовно договориться, не доводя дело до суда, что позволяет статья законопроекта о досудебном урегулировании задолженности.
Далее. Предприятие-должник может уже на следующий день после просрочки возврата долга обратиться в суд с заявлением ввести процедуру своего финансового оздоровления, а не наблюдения, как сейчас. Для этого размер долга должен составлять от 100 тыс. руб., в заявлении указывается, что активы должника превышают его обязательства, называется кандидатура административного управляющего или саморегулируемой организации. К заявлению прилагается отчет о финансовом состоянии за последние три года. Если к нему приложить еще и документы, подтверждающие урегулирование долгов с кредиторами, тогда решение о введении финансового оздоровления суд примет по упрощенной процедуре. Но и без этого не все потеряно. Если добро на финансовое оздоровление должника дают более 25% кредиторов, а административный управляющий представит детальный план вывода предприятия из финансового кризиса и докажет, что от его выполнения кредиторы получат как минимум не меньше, чем от его банкротства и реализации активов, то суд введет оздоровление. В этом случае долги автоматически «консервируются» на время проведения данной процедуры на три года, а в дальнейшем по решению суда может «выгореть» пятилетний максимум.
Еще одно новшество проекта. Конкурсные кредиторы подразделяются не только по очередям, но и по классам требований. Это, например, «класс» банков, страховщиков и иных финансовых организаций или предприятий, поставляющих товары, выполняющих услуги и работы. Словом, кредиторов группируют по схожести экономических интересов.
Некоторые эксперты говорят, что это облегчит должникам «обработку» своих заимодателей. И вообще законопроект больше на руку должникам. Он открывает им возможность для махинаций и ухода от уплаты долгов.
Понятно, что 3—5 лет ожидания возврата долгов вряд ли по душе кредиторам. Тем более налоговикам. Однако статья об управлении должником в ходе финансового оздоровления вольницей для него не пахнет: чуть ли не каждый шаг должен быть одобрен собранием кредиторов и административным управляющим. «Требования кредиторов фиксируются, они получают все права членов реестра кредиторов и дальше следят за процедурой оздоровления, чтобы их интересы никак не нарушались, чтобы все было в соответствии с планом финансового оздоровления», — уверен в эффективности законопроекта один из его авторов, директор Департамента корпоративного управления Минэкономразвития России Иван Осколков.
Вторая важнейшая новация проекта должна ободрить кредиторов. Речь идет о банкротстве холдингов и трансграничных банкротствах. Предлагается установить ответственность доминирующей в группе компании по долгам младших «родственников». То есть «сливать» долги в одну структуру и «подставлять» ее под банкротство, как обычно делается в холдингах, станет бесполезно. И дела о банкротстве членов группы, по проекту, может рассматривать один суд в рамках одного производства.
Действенность же трансграничного банкротства у многих вызывает сомнения. Дело не только в том, что судам придется досконально «просвечивать» структуру собственности компаний, кои у нас большие доки по созданию офшорных схем, но и в признании решений наших судов за границей. У западной Фемиды сформировалось стойкое недоверие к объективности российской судебной системы.
По результатам опроса «ЭЖ», в целом бизнесу и экспертам представленный законопроект, приглянулся. По словам И. Осколкова, уже в сентябре он может попасть на рассмотрение в Госдуму и вступить в силу со следующего года.
Закон о ценности "живого" предприятия
Основные новации законопроекта о финансовом оздоровлении предприятий «ЭЖ» попросила оценить экспертов и представителей бизнеса
Андрей Яковлев, директор Института анализа предприятий и рынков ВШЭ
Введение финансового оздоровления дает возможность предприятию, которое сталкивается с финансовыми проблемами, не переходить сразу в радикальную стадию банкротства, а попытаться договориться с основными кредиторами и провести финансовое оздоровление с их участием и с их согласия. Это положительно.
Когда готовился законопроект, вопрос, что финансовое оздоровление может быть введено, даже если большинство кредиторов с этим не согласны, вызывал довольно бурные дискуссии. И у меня тоже есть сомнения. Не понятно, как это будет работать на уровне здравого смысла. Если кредиторы согласны на совместные действия с нынешним собственником по сохранению его бизнеса — тогда ясно. Если это идет вразрез с позицией кредиторов, то я не совсем понимаю, как это будет работать. Не станет ли это вариантом, грубо говоря, «кидания» кредиторов. По сути, долги будут относиться на неопределенное время с непредсказуемостью исполнения.
Деление кредиторов на классы тоже не кажется разумной новацией, потому что появится возможность для сепаратной торговли с разными группами кредиторов. И это может быть использовано не только в благих целях.
Не очень представляю, как технически будет работать норма, позволяющая кредиторам требовать банкротства всех компаний холдинга, если будут доказаны какие-либо недобросовестные операции, но по крайней мере в этом есть смысл. Введение нормы о трансграничных банкротствах — реакция на ситуацию, связанную с практикой бизнеса. Причем это характерно не для одной России, но и для других стран. Это нормально: если у бизнеса есть зарубежные активы, то они должны учитываться в рамках процедур оздоровления, банкротства и т.д. Как это будет происходить технически, посмотрим, но здравый смысл в такой позиции есть.
Насколько мне известно, коллеги из РСПП довольно активно лоббировали данные изменения, ссылаясь в том числе на американскую практику. Между тем каждой стране присущи свои национальные особенности. Это касается национального регулирования и собственно социальноэкономического развития. Поэтому впрямую проводить аналогии предлагаемых законодательных изменений с зарубежным законодательством не совсем корректно. Мне казалось, что закон, который у нас был сформирован в начале и середине 2000-х гг., в целом был достаточно сбалансирован.
Тенденция, которая сейчас наблюдается в законотворчестве, связана с тем, что в условиях кризиса компании пытаются в какой-то мере обезопасить себя от давления кредиторов, понимая, что при более серьезных финансовых проблемах это чревато скорым банкротством. Позиция государства, как я понимаю, заключается в том, чтобы закон не использовался как инструмент ликвидации бизнеса, чтобы он не закрывался. И в этом отношении законодательство в России в общем русле того, что делают другие страны. Мы не выпадаем из общего контекста.
Кирилл Прусаков, генеральный директор УК «Эконика-Финанс»
В настоящий момент в сложившейся правоприменительной практике в России «финансовое оздоровление» как таковое отсутствует, существует только банкротство, которое в 99,99% случаев означает «смерть» предприятия. Вводимые меры во многом призваны перенять международный положительный опыт, в частности положения ст. 11 Федерального закона о банкротстве в США, который позволяет защитить компанию-банкрота от кредиторов на период реструктуризации (этим положением, кстати, совсем недавно успешно воспользовался General Motors).
У меня вопрос: как будут работать эти в целом верные нормы? Не попытаются ли недобросовестные должники на основе новых норм реализовать мошеннические схемы, например заранее при взятии кредита «запланировать свое оздоровление». Но это уже не законодательный, а правоприменительный вопрос.
Что касается положений о банкротстве холдингов и трансграничном банкротстве, то они носят больше декларативный характер, реализовать их будет очень трудно. Доказать преднамеренный вывод активов из одной компании холдинга для того, чтобы обанкротить другие, будет крайне непросто. Еще сложнее реализовать идею трансграничного банкротства, офшорные системы владения бизнесом никто не отменял, и именно они позволяют избежать этого.
Татьяна Майорова, ведущий юрист департамента правового консультирования АКГ «Развитие бизнес-систем»
Можно отметить предложение дополнить закон ст. 30.1, регулирующей досудебное урегулирование задолженности. Эта статья дает право до возбуждения производства по делу о банкротстве должнику и его кредиторам заключить соглашение об урегулировании долгов, по которому они обязуются осуществлять определенным образом свои права и (или) воздерживаться от этого. Данная новелла по существу схожа с недавно законодательно закрепленной возможностью (ст. 32.1 Федерального закона «Об акционерных обществах») заключать акционерные соглашения о порядке осуществления прав, по которому его стороны — акционеры обязуются осуществлять определенным образом права и (или) воздерживаться от осуществления прав.
До законодательного закрепления такого рода соглашения однозначно квалифицировали как недействительные сделки, поскольку они содержали противоречащие закону условия об ограничениях в правах или об отказе от права.
Как показала практика урегулирования проблемной задолженности, кредиторы предпочитают договариваться с должником, избегая процедуры банкротства. Обратные примеры единичны. Поэтому законодательное закрепление досудебных соглашений представляется важным и своевременным, поскольку вводит дополнительный правовой механизм взаимодействия кредиторов и должника и дает возможность договориться, не доводя дело до процедуры банкротства.
Василий Иллювиев, управляющий компанией «ВС-оценка»
Должник вправе обратиться в суд и попросить ввести процедуру финансового оздоровления. После этого в течение пяти лет (три года сразу и еще два года — возможность продления по суду) кредиторы не смогут взыскивать с него долги. Причем теперь для этого не требуется предоставление банковской гарантии. Кредитор утрачивает возможность быстрого восстановления своих прав и должен стать практически партнером своего должника. В результате диалог должника и кредитора станет более созидательным. В частности, это ограничит возможность выкупа кредиторской задолженности с целью захвата активов компании через банкротство.
Появился механизм защиты от недобросовестного кредитора. Новый вопрос: не слишком ли защищен недобросовестный заемщик? На первый взгляд срок пять лет выглядит обескураживающим. Кредитор про деньги может просто забыть. Горизонт планирования свыше пяти лет пока мало где есть. Складывается впечатление, что снова перекос. Раньше в сторону кредиторов, теперь — заемщиков.
Деление кредиторов на классы абсолютно правильно, так как кредиторы, особенно когда их много, могут придерживаться совершенно разных точек зрения. Теперь существует возможность создания индивидуальных договоренностей с каждой категорией. Найти взаимоприемлемый компромисс становится проще.
О возможности банкротить холдинги и трансграничном банкротстве. Звучит как революция. На практике потребуется еще несколько внесений изменений и дополнений. Кредиторы должны быть довольны: немного дополнительного инструментария на будущее.
В целом понятно, что мы прошли момент, когда необходимо было наладить снабжение бизнеса деньгами через рыночное кредитование. Теперь необходимо зафиксировать ценность «живого» предприятия и взаимную ответственность заемщика и кредитора.