И все-таки она есть, российская школа социально - экономической мысли!

До сих пор от иных специалистов в области истории социально-экономических наук можно услышать высказывания, отрицающие наличие самостоятельной российской школы социально-экономической мысли. И главный довод сводится обычно к тому, что Россия в своем экономическом и социальном развитии всегда отставала от передового Запада, что ей приходилось копировать западный вариант экономического роста, повторять идеи западных ученых. Представление это давно уже стало настолько привычным и у нас самих, и за рубежом, что любые попытки заняться поиском самобытной идеи хозяйственного развития изначально расценивались как бесперспективные и бесполезные.

Показателен, например, такой факт, о котором рассказывает крупный российский предприниматель XIX в. Василий Кокорев в своей работе «Экономические провалы». В 60-х гг. известные ученые-экономисты и общественные деятели Ф. Чижов и И. Бабст начали издавать в Москве журнал «Вестник промышленности». Имена их были настолько звучны, что редакция журнала «Экономист», издававшегося в Брюсселе, обратилась с просьбой прислать переводчика для публикации в нем статей из «Вестника промышленности». Просьбу выполнили. Но когда через год Ф. Чижов, будучи в Брюсселе, посетил редакцию, его попросили взять обратно этого переводчика. Объяснили это тем, что экономические статьи «Вестника промышленности» не заслуживают перевода на французский язык, в них нет ничего своего, доказывающего оригинальность русского экономического мышления, и все-де вертится около давно известных европейских взглядов, во многом уже отживших свой век.

Конечно, можно выражать сожаление, возмущаться тем фактом, что долгие годы отвергалось существование российской школы социально-экономической мысли. Но нужны были аргументы, позволяющие доказать обратное. И ученому, взявшемуся за решение этой проблемы, предстояло проделать поистине титаническую работу, чтобы вернуть из небытия многие имена российских экономистов, выявить характерные особенности этой школы. Именно такой труд и взялся совершить академик Леонид Абалкин. В течение многих лет в свои монографии, статьи, доклады он обязательно включал материалы о российских предпринимателях, общественных деятелях, экономистах. Анализ их теоретического, публицистического наследия привел его к обоснованному выводу, что российская социально-экономическая школа все-таки есть. Представляющие ее оригинальные мыслители на протяжении нескольких столетий сформировали в своих работах и имеющий особенности предмет, и своеобразную методологию его исследования, и специфические черты практического использования полученных знаний, что отражает весомый вклад российских ученых в сокровищницу мировой экономической мысли.

Да, тема о смысле, характере и отличительных особенностях российской школы все еще остается дискуссионной. Но, думается, продолжаться ей недолго, если суммировать все аргументы, исследования и публикации работ российских экономистов хотя бы XVIII—XX вв., накопленные к настоящему времени, если непредвзято взглянуть на унаследованные от них традиции, явственно прослеживающиеся в трудах наших современников. Надежду, более того, обоснованную уверенность в скором завершении этой дискуссии и неизбежное общее признание нашей национальной школы как самостоятельного и весьма плодотворного течения в едином потоке мировой социально-экономической мысли вселяет знакомство с вышедшей недавно книгой Л. Абалкина «Очерки по истории российской социально-экономической мысли» (Москва — Тамбов: Изд-во Тамбов. гос. ун-та, 2009. 225 с.).

Несомненной заслугой академика Л. Абалкина является не только сама постановка вопроса о формировании в России национальной экономической школы, но и публикации работ многих ее представителей, а самое главное — теоретически обоснованная и фактологически доказанная характеристика ее особенностей.

«Очерки...» рассказывают о жизни и научном наследии лучших представителей российской школы социально-экономической мысли XVIII—XX вв. (И. Посошков, А. Шторх, Н. Мордвинов, И. Вернадский, Н. Данилевский, Н. Бунге, А. Чупров, И. Янжул, М. Туган-Барановский, С. Витте, Д. Менделеев, М. Ковалевский, В. Железнов, Н. Кондратьев, А. Чаянов, А. Богданов). В основу работы легли как выводы из предыдущих книг академика («Российская школа экономической мысли: поиск самоопределения» (2000), «Россия: поиск самоопределения» (2002, 2005), «Стратегия: выбор курса» (2003), «Россия: связь времен» (2004)), так и лекции, прочитанные автором в 2006—2008 гг. в Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова для профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов.

В своих работах автор выражает твердое убеждение в том, что сохранение исторической памяти о выдающихся деятелях нашей страны является одним из важнейших условий самопознания и возрождения России. Ученый приложил много усилий, чтобы пробудить интерес научной общественности к разработке вопросов истории русской экономической мысли. Так, еще в ноябре 2000 г. руководимый им Институт экономики РАН и Вольное экономическое общество России провели научную конференцию «Российская школа экономической мысли: прошлое и настоящее». Институт выступил инициатором отражения этой тематики в своих исследованиях, работах соискателей ученых степеней, студенческой молодежи. А увлекательный рассказ Л. Абалкина на одном из заседаний ВЭО России о первом российском академике в области политэкономии и статистики А. Шторхе (1766—1835) побудил Издательский дом «Экономическая газета» впервые полностью перевести на русский язык и опубликовать в 2008 г. его фундаментальный труд «Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие».

Издание трудов российских экономистов прошлого, публикации очерков и статей об их жизни, научной и общественной деятельности дают возможность общественности предметно оценить достижения нашей национальной школы, правильно определить направления дальнейших исследований. Это тем более важно, поскольку далеко не все работы российских ученых были должным образом оценены. Они либо давно не переиздавались, либо не переведены на русский язык, что затрудняет, конечно, их изучение. К тому же в советское время многие из этих работ как далекие от марксизма вообще не входили в поле научного поиска.

Каковы же характеристики российской школы социально-экономической мысли? Академик Абалкин отмечает следующие ее признаки, основные узлы. Подчеркивая, что корни российской школы социально-экономической мысли уходят в далекое прошлое, ко времени Новгородско-Киевской Руси, он отмечает, что мыслители той поры выделяли особенности развития нашей страны. Уже тогда складываются принципиально иные, чем на Западе, отношения между государством и обществом. Государство, например, возникло не как результат насилия сильного над слабым, а как способ самоукрепления живущих на территории народностей, их защиты от внешнего врага и наведения порядка в хозяйственной жизни. Собственно говоря, уже в «библии» национального домостроительства, регламенте организации хозяйственной жизни русского дома — в книге XVI в. «Домострой» присутствует это положение. На протяжении веков, разумеется, происходит трансформация взаимоотношений государства и общества, но эти взаимоотношения сохраняются в своей основе. Восприятие государства как высшей защиты от любого зла всегда питало и научную мысль, и методы осуществления экономической политики. Думать иначе, пишет Л. Абалкин, значит забыть историю страны, мыслить абстрактно-схоластически.

Еще одна отличительная особенность российской школы — неизменная связь с реальной действительностью, стремление дать ответы на злободневные вопросы развития. Мощным двигателем экономической мысли всегда были российские реалии. Именно на этой основе и шло формирование реалистической политической экономии, выражавшей, как правило, интересы не одного какого-то класса или социального слоя, а всего народного хозяйства страны.

Значительное воздействие на общественное сознание, развитие общественных представлений и ценностей оказало, подчеркивает Л. Абалкин, принятие Русью восточного православия. Это не католицизм, не протестантство с его этикой индивидуализации, ориентацией на личное обогащение. В общественном сознании требование справедливости стояло обычно выше нормы закона. В православном понимании материальное богатство не суть жизни, главное — стяжать духа святого, накопить душевное богатство. Не ради богатства вещного трудится человек, не такова цель его деятельности. Эта мировоззренческая установка также вошла в сокровищницу идей российской школы социально-экономической мысли. Российские ученые всегда придают большое значение экономическому развитию нематериальных благ, культуре, просвещению. Эти положения, скажем, очень четко проявляются в работах Ю. Крижанича и И. Посошкова, Н. Мордвинова, подкрепляются выводами А. Шторха, который впервые выдвинул теорию цивилизации, существенно опередив западных экономистов.

Характерной чертой российской школы социально-экономической мысли, также отмеченной Л. Абалкиным, является особый подход к вопросам организации хозяйственной деятельности. Общинные, групповые, артельные структуры хозяйствования, коллективистские начала отличают наш хозяйственный строй. Российская школа социально-экономической мысли, выдвинувшая многих и многих замечательных ученых, всесторонне исследовала особенности организации в России хозяйственной жизни (М. Туган-Барановский, И. Янжул, А. Чупров, А. Чаянов), показала, как они влияли на развитие производительных сил, на их использование. Значительным является и вклад российских экономистов в учение о кооперации.

Академик Абалкин, характеризуя особенности российской школы социально-экономической мысли, касается также влияния на формирование экономического мышления российских ученых постоянного расширения границ российского государства. Этот процесс происходил, по сути дела, на протяжении веков после освобождения от татаро-монгольского ига, но не был результатом колониальной политики. Россия несла на присоединяемые территории свою культуру, свои методы производства, технологии, не уничтожая культуру тех народов, которые вливались в состав московского царства, а затем Российской империи. История же Запада XVIII—XIX вв. дает нам картину жестоких колониальных захватов, ограбления туземцев, жизни метрополий за счет порабощенных народов. Русский народ, напротив, всегда, вкладывая средства в новые земли, осваивал, поднимал их. Это важная особенность нашей истории, нашего духовного мира, отражавшаяся в трудах экономистов. И этот вывод очень важен не только для оценки прошлого, но и для правильного понимания самого факта вхождения в Россию многих народов, самостоятельно развивающихся ныне после распада СССР.

Остановимся и на таком существенном, крайне актуальном выводе из анализа особенностей российской школы социально-экономической мысли, который заключается в том, что представители национальной школы всегда рассматривали народное хозяйство как единый, целостный организм, а не как совокупность отдельно стоящих хозяйств, разрозненных экономических единиц. На этой методологической основе исследуются вопросы сбалансированности, пропорциональности, согласованности воспроизводственного цикла всего народного хозяйства.

К тому же российская школа социально-экономической мысли была свободна от догматов, теоретических установок, которые принимались раз и навсегда, считались неприкосновенными. Как реалистическая школа, она анализирует то, что есть, при помощи статистики, наблюдений, различных методов социально-экономического анализа. Благодаря этому развивалась и сама статистика, а анализ и выводы ученых приобретали особую обоснованность, доходчивость и жизненность.

Данный цикл работ Л. Абалкина, конечно, не адресован только историкам экономической мысли, автор обращается со своими размышлениями ко всем, кто интересуется прошлым и будущим России. Национальная школа очень позитивна, нацеливает на созидательную работу, вселяет уверенность в том, что у России есть все возможности достойно ответить на вызовы времени, идет ли речь о XVII в. или XX—XXI вв.

Российские экономисты всегда показывали, как можно справиться с имеющимися трудностями, одолеть все препятствия, чтобы страна смогла выйти на новые рубежи окрепшей, с новыми силами. Этот присущий российской школе социально-экономической мысли позитивный заряд очень важен, он позволяет уверенно смотреть в будущее, не пугаясь исторической перспективы.

Отечественная школа, в отличие от всех прочих, анализирует не только реалии хозяйственной жизни, но и реального, конкретного человека, а не какого-то абстрактного хозяйствующего субъекта, учитывает запросы этого живущего в конкретном обществе, в конкретной исторической среде человека, имеющего свои интересы, свои представления о государстве, действиях властей, судьбах страны, задачах предпринимателей, реализующего свой творческий потенциал. Развитие человека подразумевается как высший критерий экономического прогресса. Именно таким восприятием хозяйственной жизни обусловлены, к примеру, предложения И. Посошкова, Н. Мордвинова, И. Вернадского, М. Ковалевского, Д. Менделеева, П. Сорокина, А. Чаянова.

Хотелось бы отметить и такую характерную особенность проведенного Л. Абалкиным исследования, когда оценка работ российских ученых прошлого дается не только с точки зрения их приоритетности, не только в результате сравнения с достижениями их зарубежных современников, но и с позиций сегодняшнего дня. Анализируется, прошли ли их концепции, выводы, рекомендации испытание временем, актуальны ли сейчас, востребованы ли нами. Отсюда и делаются выводы о справедливости и жизненности тех или иных теоретических позиций.

Книга Л. Абалкина восстанавливает, и в этом ее привлекательность, присущую отечественной школе традицию рассматривать проблемы экономические, государственные, социальные в их взаимосвязи, комплексно, в жизненной синтетике. Привлечение выводов правоведения, социологии, философии, общественной психологии, как доказывает цикл трудов Л. Абалкина, раздвигает кругозор ученых-экономистов, придает их исследованиям объемность и жизненность.

В экономике очень важное значение имеют традиции, культура, обычаи, язык, менталитет, общественное настроение, характер взаимоотношений между старшими и младшими, начальниками и подчиненными. Такой взгляд на экономику, по сути дела, открывает новую дверцу в исследованиях для молодых ученых, побуждает их развивать социально-психологические основы экономических дисциплин, новые подходы к управлению.

Признание российской школы социально-экономической мысли важно не только потому, что позволяет утвердить приоритеты работ отечественных ученых во многих областях общественных наук. Традиции и ценности, отраженные в трудах представителей этой школы, дают столь необходимые в экономической политике ориентиры, характеризующие национальный менталитет, систему ценностных предпочтений, координаты восприятия добра и зла в экономической жизни, приемлемого и недопустимого в ней исходя из особенностей отечественной культуры, нравственности, духовного мира. Уроки и заветы российской школы заставляют современных ученых, государственных, политических и общественных деятелей мыслить и действовать в понятном и допустимом для населения русле, а не придерживаться чуждых национальному духу идей и учреждений. Скажем, если истово исповедовать у нас голое потребительство, безудержную погоню за обогащением, корысть и бездушное отношение к беднейшим категориям населения, то неизбежным следствием этого станет формирование резко отрицательного общественного мнения о проводимых реформах. Как уже отмечалось, российская школа социально-экономической мысли всегда отстаивала необходимость накопления не только материальных, но и духовных благ, нематериального богатства. С этих позиций становится понятным и отношение российских предпринимателей к благотворительности, их активное участие в социально значимых проектах. Современная же экономическая политика далеко не в полной мере учитывает эти традиции, не очень-то способствует укреплению социальной ответственности бизнеса.

Важно напомнить и другой урок российской школы социально-экономической мысли, которая неизменно и обоснованно отстаивала тезис о недопустимости резкого социального расслоения в обществе, таящего опасности социальных потрясений. Теперь же Россия выглядит значительно хуже многих стран по показателям разрывов в доходах, обеспеченности, качеству жизни разных слоев населения. Не отвечают национальному менталитету и положениям отечественной школы постоянные призывы всячески ограничить участие государства в хозяйственной жизни, попытки государства и чиновничества навязать бизнесу выгодную лишь для них модель поведения, а не предоставить ему необходимую свободу действий.

Целевые установки, методологические приемы и инструментарий отечественной школы открывают возможность успешного использования достижений мировой экономической науки, позволяют им прочно укорениться в национальной почве. Без этого конструктивного взаимодействия удачный в других странах опыт хозяйствования не приживается, отторгается, наталкивается на непонимание и даже враждебное отношение участников хозяйственной жизни. Здесь важно и свойственное русской экономической школе тщательное изучение с учетом территориального разнообразия местного опыта хозяйствования, особенно на основе богатого статистического материала, специальных обследований, экспериментов, опросов.

К сожалению, в «Очерках...» Л. Абалкин пишет, что цикл лекций о выдающихся в этой области знаний российских ученых им закончен. Но если говорить об экономической науке в целом, то думается, что публикацией таких работ он только открывается. Еще многое и многое нам предстоит вернуть из тени забвения, открыть заново. Свободный, творческий обмен мнениями о прошлом, настоящем и завтрашнем дне российской экономической науки, разговор о месте России в мировой истории экономической мысли должен быть продолжен, он крайне необходим.

Это и приглашение вести исследования по данной проблематике молодым ученым, и надежда на то, что и Л. Абалкин не устранится от нее полностью, особенно в изучении творчества экономистов советского периода, который, по сути, мало освоен подлинно научными исследованиями. В основном они ограничиваются лишь проблемами социалистического строительства, однако ученые-экономисты поднимали и другие вопросы, «спорили» с командно-административной системой, указывали на ее недостатки, хотели улучшить советскую экономику, в той или иной степени готовили ее последующую трансформацию. Надо вспомнить, что Советский Союз оказал решающее воздействие на социализацию хозяйственной жизни во всем мире, и показать вклад советских ученых в развитие идей социализации экономики.

Труды видных ученых-экономистов второй половины прошлого и начала нынешнего века, таких как А. Вознесенский, Н. Некрасов, Н. Федоренко, С. Шаталин, В. Павлов, С. Ситарян, Д. Львов, Т. Хачатуров, А. Анчишкин, Ю. Яременко, А. Пашков, К. Островитянов, Е. Капустин, сам Л. Абалкин, А. Аганбегян, Г. Попов, Н. Петраков, С. Глазьев, Ю. Осипов, В. Якунин, В. Макаров, Р. Гринберг, В. Ивантер, Д. Сорокин, А. Некипелов, и многих-многих других значительно обогатили и ныне питают теорию и практику хозяйственной жизни, развивая лучшие черты национальной социально-экономической школы.

Наш нынешний путь от командно-административной системы к рыночной, к экономике инновационной, экономике знаний ученые-экономисты также исследуют, отнюдь не повторяя тезисы западных учителей. Социальный вектор рыночных и инновационных преобразований остается важнейшим вопросом их проведения, и здесь можно видеть много оригинальных подходов наших ученых, развивающих наследие национальной школы. И сегодняшний кризис, и меры, принимаемые государством, и меры, предлагаемые учеными, также свидетельствуют о своеобразии нашей научной традиции, сохранившей все ценное из творческого наследия российской школы социально-экономической мысли.

Представителям нашей экономической школы, как видно из трудов Л. Абалкина, вполне по силам создать свою собственную модель модернизации страны, ее экономического роста.