Цветущие оранжереи, атомные генераторы в каждом доме, искусственные озера с подогревом, многоуровневые поля — такими виделись советским фантастам 50-х годов агрогорода — «предвестники светлого будущего». Грезились им и небоскребы, и гидропарки, и велосипедные дорожки на тысячи верст, и бесконечно счастливые от всего этого трудящиеся… Подобные мечты о «светлом будущем» сельского хозяйства вынашивались человечеством с давних времен. Уже у Т. Кампанеллы в «Городе солнца» (нач. XVII в.), к примеру, можно отыскать весьма смелые мысли об «оставлении в городе только немногих», о всеобщем выходе на поля «с трубами, тимпанами и знаменами», «об обрабатывающих поля телегах, оснащенных парусами», «о тайных средствах, ускоряющих всходы и умножающих урожай» и прочих любопытных вещах. В молодой советской республике идеологом «сельхозгородов грядущего» выступал известный еще с дореволюционных времен ученый-экономист А. Чаянов. В изданной в 1920 году повести «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» Москву 1984 года он представит лишь стотысячным городом-парком, освобожденным от заводов и фабрик. К этому времени, как ему представлялось, все они окажутся сосланными в... деревню, тоже должную претерпеть чудесные изменения.
В написанных позднее теоретических работах Чаянов разовьет идею «индустриализации села», но уже на научных началах. В конце концов придет даже к мысли о том, что земледелие как таковое в будущем будет... отменено! Его, он полагал, заменит органический синтез пищевых продуктов...
Посадят Чаянова все же не за теорию, а за упомянутую... повесть. В ней усмотрят «теоретическую основу кулацкой контрреволюции»! Его самого сделают руководителем несуществующей Трудовой крестьянской партии. Сталин захочет, чтобы он не только признал свою «вредительскую деятельность», идущую вразрез с коллективизацией, но еще бы и «оплевал себя политически».
Маленький Маркс
«Оплевывал себя» он, по всей видимости, недостаточно, поскольку в 1937 г. был расстрелян. Вместе с ним, казалось бы, должна была умереть и красивая мечта о процветающих агрогородах, ан нет... Ею оказался пленен один из крупнейших советских руководителей — Никита Хрущев. Весной 1951 г. он вдруг выступил в «Правде» со статьей «О строительстве и благоустройстве колхозов», в которой живописно изложил все ту же идею о выравнивании различий между городом и деревней с помощью интеграции сельскохозяйственного и промышленного производства. Рассказал, в частности, как замечательно в скором времени заживут сельчане в создаваемых всюду агрогородах, какие у них будут чудесные многоэтажные дома и квартиры со всеми удобствами, как на работу в поля их будет доставлять новейший чудо-транспорт, как и работы-то как таковой не будет: все будут делать за них машины…
Статья наделала много шуму. В редакцию рекой потекли письма. Многие, не разобравшись, даже стали требовать записать их добровольцами на ударные стройки таких чудесных сельских городов. Совсем иначе на дело взглянул Вождь. Обычно он поощрял партийных руководителей к постановке проблемных вопросов, но на этот раз фантазии Хрущева показались ему преждевременными. Рассказывают, что в узком кругу он отозвался о хрущевских мечтаниях как о «чистейшей воды прожектерстве», «леваческом забегании вперед», «мелкобуржуазной горячке», заметив, что их партийный товарищ заболел, видимо, «манией реорганизаций».
После доклада Хрущева на заседании Политбюро об агрогородах («островках коммунизма») Сталин не нашел ничего лучшего, как презрительно похлопать Никиту Сергеевича по плечу: «Мой маленький Маркс!» И, рассказывают, вслед за этим так отчитал его наедине, что обиженный партийный мечтатель, уже сидя в машине, вдруг взорвался: «Много он знает!». Вспомнив о том, как Сталин настучал ему трубкой по голове, с неприязнью подумал и о сложившемся в стране положении: «Марксизм есть, а курицы нет. Не понимает, видно, что коммунизм без курицы не построишь, что коммунизм — это блины с маслом и со сметаной!»
Потом-то он опомнился и даже написал покаянное письмо: «Прошу Вас, товарищ Сталин, помочь мне исправить допущенную мною грубую ошибку». Он был готов даже сам себя высечь, как известная всем вдова, но в «Правде» обошлись и без него. Там тут же появилась новая статья, подвергнувшая теорию «агрогородов» уничтожающей критике.
В ней утверждалось, что достигнутый уровень развития деревни не позволит еще в течение длительного времени ставить вопрос о прямой интеграции сельскохозяйственного и промышленного производства. От прежней публикации «Правда» открестилась, заявив, что все изложенное там — «личное мнение т. Хрущева».Модные туфельки
После смерти Сталина выяснилось, что сменивший его Маленков тоже был болен «манией реформирования». Но двинуться он решил совсем не в том направлении, как это мечталось Хрущеву, а чуть ли не вспять. Было решено вдруг усилить личное подсобное хозяйство колхозников. Им позволили владеть участками земли до 25 соток и в более широких масштабах разводить скот и птицу.
Все это, по мнению Хрущева, возрождало на селе частнособственнические инстинкты и — страшно подумать! — кулаков. Подобные опасения нельзя было признать за безосновательные. Даже по официальной статистике, на долю личных подсобных хозяйств к середине 50-х приходилось до 30% сельскохозяйственного производства. За счет них резко расширился и ассортимент продуктов питания на прилавках магазинов и рынков. Появилась в деревнях и прослойка довольно зажиточных крестьян.
Пришедший к власти Хрущев увидел во всех этих переменах огромную угрозу для индустриального роста страны. Потворство частнособственническим инстинктам могло, по его мнению, увести крестьян от участия в намечаемых им грандиозных планах переустройства страны, в которых главным было «догнать и перегнать» и по всем направлениям. Крестьяне, увлекшиеся личным хозяйством, уже не захотели бы участвовать в многочисленных «стройках века», «срываться с места», чтобы обживать появлявшиеся всюду палаточные города.
Выходом из положения ему показалось осуществление забракованной Сталиным идеи. Одним махом, рассуждал Хрущев, мы решим сразу несколько проблем. Увеличим производство хлеба, мяса и молока, а главное, улучшим жизнь самих колхозников. У них появятся газ, водопровод, заработная плата, 8-часовой рабочий день и модные ботинки и туфельки вместо резиновых сапог…
Кампания по ликвидации «неперспективных» деревень была начата почти одновременно с освоением целины и проводилась по-большевистски — топорными методами. Дома нещадно сносились, земля с оставшимися на ней огородами, дорогами и колодцами распахивалась под новые поля. Одновременно в выбранных для этого местах начиналось строительство 3-, 4-, 5-этажных домов, в которые свозились жители уничтоженных деревень. Конечно, ни «умных машин», ни оранжерей с подогревом, ни даже велосипедных дорожек в новоиспеченных «городах» не было. Чаще все выглядело иначе: недостроенные коробки домов, почти не приспособленные для сельской жизни, и ничего более, кроме ужасной, непролазной дороги, ведущей к этому «оазису коммунизма».
«Как в кино»
Однако лозунг был брошен. И народ под руководством ретивых райкомовских секретарей «с трубами, тимпанами и знаменами» двинулся из обжитых, уютных деревень в выстроенное для них «счастливое будущее». Хуже всего, что под новые веяния тут же подстроились многие ученые, привыкшие следовать не впереди, а в хвосте партийных колонн. Рассказывают, что по их проектам только в Тверской губернии было распахано 11,5 тыс. деревень из 12. Лесочки, опушки, пригорочки, погосты — все обжитое и намоленное столетиями, все под одну гребенку...
Всего по России были уничтожены сотни тысяч деревень, миллионы домов, весь уклад русской сельской жизни был порушен... Ну так, может быть, с «коммунистической культурой быта», с «догоним и перегоним» что-нибудь удалось? И здесь преобразователям трудно было похвастать успехами.
Дошло до того, что уже после принятия XXII съездом КПСС Программы партии (в соответствии с которой уже и коммунизм был не за горами) СССР поразил хлебный голод.
Зато появились в стране и редкие «образцовые» хозяйства, куда теперь возили иностранцев. Когда в 70-е годы в один из таких агрогородов привезли американских фермеров, они не могли сдержать восхищения: «Такое мы видели только в фантастических фильмах!» Огляделись бы получше кругом, так вспомнили бы и о других фильмах...
Нашему сельскому хозяйству как-то извечно не везет. Столько людей пыталось осчастливить его известными им рецептами преобразований. Одного из них еще при жизни осудили за волюнтаризм — игнорирование объективных законов. Но и Брежнева, и Горбачева можно было бы осудить точно за то же самое. Никто из них так и не решился, к примеру, оценить труд крестьянина по достоинству, объективно, устранив изначально присущий СССР диспаритет цен. Может быть, с этой и теперь больной проблемы и следовало начать «маленькому Марксу»? Может быть, тогда и не разжаловали бы его из марксистов?