C незапамятных времен радостным весельем встречали Святки на Руси. Песни, пляски, хороводы, катания на санях — были обычными для русских людей. А еще ходили в гости, колядовали. Пили и ели без устали. В это же время в города являлись скоморохи, кукольники, жонглеры, гусляры и прочие «затейники». Играли на гуслях, жалейках, сопелях, пели, кувыркались, показывали фокусы… Тут же среди дружинников устраивались «конные ристания», поединки на копьях и мечах. Соревновались в метании палицы, стрельбе из лука. Бегали взапуски, прыгали через костры. Состязались в рубке «снежных чудищ» на скаку, в метании копий, фехтовании и борьбе...
Часто опытного борца ставили на верх снежной горы, нарицая его «царем». А молодые воины, желавшие доказать свою удаль, пытались свергнуть его вниз. «Царь» отбивался от нападавших иногда голыми руками, иногда деревянным посохом. Те в свою очередь пускали в ход веревки и кнуты. «Без борца нет венца», — приговаривали князья, награждая достойных. И одаривали кого новыми сапогами, кого кафтаном и рукавицами, а кому-то давали украшенные дорогими каменьями мечи и кинжалы.
Не отставали от знатных господ и простые люди. В лесах и на замерзших реках устраивали «бои без правил» — на палках и на кистенях, на палицах и на ножах, часто сопровождавшиеся смертоубийством. Церковь осуждала «игрища скаредных пьяниц», которые «в божественные праздники со свистом, кличем и воплем бьются на дрекольях».
В драках стенка на стенку нельзя было бить лежачего, ставить подножки, класть в рукавицу заначку, бить ногами и по затылку. Взрослые не могли биться с юношами. При этом всякий мог в любой момент оставить поле боя, пойти отдышаться. Но были и такие «свалки-сцеплялки», после которых оставались покалеченные и убитые. Именно о таких побоищах было принято церковное постановление участвующих в них «отлучать, а убитых не отпевать».
Не менее жестокими были и «судебные» бои, которые шли «сам на сам». Чаще всего несогласный с решением суда вызывал на поединок обидчика. Место боя огораживали «вервием», а в присутствии царя —«цепью серебряной, чистым золотом в кольцах спаянной». Выбирались судьи. На бойцов надевались «боевые рукавицы». И начинался бой по правилу: «Кто побьет кого, того царь наградит, а кто будет побит, тому Бог простит!» Многим потом была только одна дорога — на погост. Как и тем, кто участвовал в «медвежьей забаве», на потеху боярам борясь с косолапым.
От килы до юлы
Но все же большинство русских людей предпочитало в Святые дни куда более мирные забавы. Бегали наперегонки, залезали на столбы, облитые маслом, ходили на ходулях. Если на Святки приходила оттепель, то играли в снежки, лепили снеговиков, строили городки. Когда играющих было много, составлялись даже целые армии. Одни защищали снежную твердыню, другие атаковали ее. Осада шла по всем законам военного искусства: в бой шли пешими и на лошадях, использовали подкопы, из подручных предметов строили осадные орудия. Осаждаемые тоже были не лыком шиты: брали в руки метлы, лопаты, сыпали на «супостатов» чаны со снегом, стреляли для устрашения лошадей холостыми зарядами из ружей.
Следить за соблюдением правил выбирали «городничего». По его команде начинался штурм, по его команде и заканчивался. А по завершении «осады» он же предлагал выпить нападавшим и защитникам крепости мировую…
Иногда в забаве участвовал слабый пол. В этом случае девушки становились защитницами, а парни, разделившись на «коней» и «всадников», начинали атаку. Их задачей было ворваться внутрь, захватив «бабское знамя». Но при этом, если «всадника» сбивали с «коня», он тут же выбывал из игры.
По правилам «воин», захвативший знамя, имел право перецеловать всех защитниц. Но женщины обычно бились столь яростно, что мужикам редко перепадало такое счастье.
Еще одной любимой на Руси зимней забавой была шалыга, или кила. Играли в нее на льду кожаным мячом, набитым перьями. Для победы его надо было загнать ногами на территорию противника. При этом запрещалось бить с носка, так как при этом можно было повредить ногу противника, «бить с закилька», то есть, забежав на сторону соперника и выждав, когда туда перейдет мяч, прогнать его до назначенной черты. Ну, чем не футбол?!
Строгими были правила и в другой зимней игре. На севере ее называли «загон», на юге — «погоня», на Урале — «свинка». В других местах она была известна под именами «юла», «шарение», «котел», «козий рог»... Первые упоминания о ней встречались уже в русских летописях X—XI вв. А при Иване Грозном появились настоящие «профессиональные команды».
Играли в «клюшки», используя деревянные шары и «клюки» из изогнутых корней деревьев. По правилам надо было загнать шар в ледяные лунки или же отправить его за линию на территории противника. Ну, чем не хоккей с мячом?!
Большим поклонником «клюшкования» был Петр I. В его царствование на «ледовые турниры» собирались сотни зрителей. При этом в руках у доморощенных хоккеистов были клюшки из гибкого можжевельника, а на ногах — деревянные, с железными вставками («на голландский манер») коньки. Играли же теперь мячом каучуковым…
«Не царапайте лед вензелями!»
«Клюшкование на коньках» так и не стало массовой забавой, а вот коньки пленили не одно сердце... На Руси они были известны с давних времен. Их делали из костей животных, но применяли редко из-за определенных неудобств, связанных с выбранным материалом.
Из-за отсутствия нужной свободы передвижения такие коньки долгое время считались баловством, чем-то вроде детской забавы. «Русские имеют, как и голландцы, коньки, которые употребляют, когда воды покрыты льдом, но не для путешествия, а только для упражнения и согревания на льду», — писали об этом заезжие иностранцы.
Лишь с изобретением деревянных коньков, к которым снизу приделывали металлические полозы, кататься на льду стало легче. При этом их стали украшать конскими головами, за что они и получили свое название — «коньки».
Уже в XVII в. они считались лучшим подарком для детей. Царь Алексей Михайлович получил свои первые деревянные коньки уже в девять лет. В том же возрасте он подарил коньки своему сыну Петру. Может быть, поэтому, приехав в Голландию, молодой царь был несказанно удивлен, увидев, что «детской забавой» заняты взрослые. А вскоре и сам он принялся заново осваивать «конькобежное искусство». «Москвитяне усердно учились кататься на коньках... неоднократно падали и сильно ушибались… некоторые из них проваливались по шею в воду... продолжали кататься в мокром», — с ужасом запишет голландец о Петре I и его свите.
Русский царь тем временем, не только «зело борзо» выучился бегать на коньках, но и усовершенствовал их конструкцию, впервые в мире жестко соединив лезвие с обувью, прибив коньки прямо к сапогам. Рассказывали, что подвиг его на это изобретение… голландский вор, который несколько раз воровал коньки из-под носа у Петра. Вновь коньки, соединенные с сапогами, «изобрели» лишь спустя 200 лет…
В России с легкой руки Петра уже к началу XIX в. катание на льду стало «непременной забавой» знатных людей. В пансионах благородных девиц наряду с танцами теперь изучали и «бег на коньках». Не забывали «наслаждаться приятным удовольствием» и воспитанники прочих заведений. «Как весело, обув железом острым ноги, скользить по зеркалу стоячих ровных рек…» — с восторгом вспоминал о коньках бывший лицеист А. Пушкин.
Но вскоре «барская забава» нашла путь к сердцу и простого народа. Однако, пока ремесленники и мастеровые носились по льду взапуски, состоятельные люди всерьез увлеклись «балетом на льду». «Черчение фигур» стало считаться родом искусства. За право любоваться «мастерами ледяного патинажа» платились немалые деньги. Стали появляться и первые закрытые катки для членов аристократических клубов, стены которых были украшены грозными надписями: «Господ посетителей катка просят без надобности не царапать лед вензелями!». Или: «Просим не делать резких остановок, бороздящих поверхность!».
За порядком на платных катках следили члены конькобежных обществ. Здесь можно было взять коньки в аренду, выпить горячего чая, послушать музыку. А в новогодние и рождественские праздники тут устраивались елки и костюмированные балы.
Дворник-чемпион
Рядом с искусственными катками нередко устраивались ледяные и деревянные горки. Катались на дровнях, катались на дощечках, катались на салазках и ладейках. Часто составляли из саней целые «санные поезда», устремляясь с кручины с хохотом и визгом.
Лыжи в отличие от коньков и санок на Руси считались делом серьезным. Для русских людей они были не только средством передвижения, но и… грозным оружием. В начале XVII в. шведский военачальник вспоминал о нападениях на его войско «русских лыжников», которые «бегали по снегу с такой быстротой, что ей можно было удивляться».
Но на Святки и Масленицу лыжи превращались в забаву. На них бегали наперегонки, спускались с высоких склонов… А в конце XIX в. произошла удивительная метаморфоза: подобно тому, как коньки полюбили в народе, лыжи неожиданно привлекли внимание аристократов.
Первый Московский лыжный клуб включал в себя всего 20 членов. Каждый зимний день они совершали «моционы». Состязались в количестве пройденных верст, в скорости «ходки», в технике подъемов на гору. Но первые официальные соревнования «лыжебежцев», состоявшиеся в 1910 г. на Ходынском поле, привели к страшному конфузу. В «лыжном беге» на 30 верст с большим отрывом победил… местный дворник! Потом, правда, выяснилось, что новоявленный чемпион «сызмальства учился у отца русскому двухшаговому ходу». Позор был снят, можно было перевести дух!
Чуть позже отдельно выделилась секция «скоростного спуска». Стали появляться среди лыжников и первые «прыгуны с трамплинов»: «По воскресеньям на Воробьевых горах собираются любители прыжков из числа членов Московского клуба лыжников. Наиболее ловкие летят так далеко, что успевают снять в полете куртку», — не без восхищения писали о них «Московские ведомости». И восторги газетчиков разделяли все любители зимнего отдыха…
Кила, юла, сани, лыжи, коньки, «царь горы» и «стенка на стенку»… — у этих и многих других зимних забав были противники, были и сторонники. Кому-то нравилось взметать снежную пыль, спускаясь с берега на салазках, кому-то — лететь через зимний лес на «птице-тройке», а кто-то млел от восторга, рассекая полозьями лед замерзшего озера. Но всех без исключения русских людей захватывал дух святочного торжества.
Каждый помнил завет пращуров: «На Святки грустить — Бога гневить!» И по мере сил своих старался его исполнить, веселясь и воспевая «в простоте сердца, в чистоте духа» священную песнь:
«Христос рождается, славите! Христос с небес, срящите!»