Однозначного ответа в данном случае дать не получится.
С точки зрения системного толкования норм ГК РФ, в возражении принципала на заявление о выплате по банковской гарантии подменены понятия срока в гражданском праве и юридически значимых сообщений.
Согласно ч. 2 ст. 374 ГК РФ требование бенефициара должно быть представлено гаранту до окончания срока действия независимой гарантии. В указанной норме речь идет именно о сроке, до истечения которого должно быть предъявлено требование по независимой (в данном случае банковской) гарантии. Соответственно, в рассматриваемом случае применяются положения ст. 194 ГК РФ, согласно которым если срок установлен для совершения какого-либо действия, то оно может быть выполнено до 24 часов последнего дня срока. Письменные заявления и извещения, сданные в организацию связи до 24 часов последнего дня срока, считаются сделанными в срок.
Между тем правовое регулирование юридически значимых сообщений в ГК РФ направлено на установление факта получения/неполучения таких уведомлений, с которыми закон или сделка связывает гражданско-правовые последствия для другого лица, и установление момента, с которого возникают такие последствия (с момента доставки). Применительно к данной ситуации норма ч. 1 ст. 165.1 ГК РФ означает только, что обязанность осуществить выплату по независимой (банковской) гарантии возникает у банка не с 30 января 2017 г., когда уведомление было направлено бенефициаром, а с 3 февраля 2017 г., когда уведомление было банком получено, но не то, что уведомление получено банком после истечения срока действия банковской гарантии.
Таким образом, требование по банковской гарантии, действующей до 31 января 2017 г., сданное в организацию связи 30 января 2017 г., должно считаться сделанным до окончания срока действия банковской гарантии, то есть с соблюдением требований ч. 2 ст. 374 и ч. 2 ст. 194 ГК РФ, и должно быть удовлетворено гарантом, если отсутствуют иные предусмотренные законом или договором основания для отказа бенефициару в выплате.
Вместе с тем необходимо учитывать, что судебная практика по данному вопросу складывается не всегда однозначно.
Некоторые суды поддерживают изложенную выше правовую позицию. Так, в постановлении АС Московского округа от 19.01.2016 № Ф05-18300/2015 по делу № А40-37788/2015, Определении Верховного суда РФ от 31.05.2016 № 305-ЭС16-3216 по тому же делу суды всех инстанций пришли к выводу, что требование о совершении платежа по банковской гарантии должно быть предъявлено бенефициаром в срок до истечения срока действия банковской гарантии и не свидетельствует о том, что требование должно быть получено гарантом до истечения указанной даты. В связи с этим суды признали направление истцом гаранту требования в последний день срока действия гарантии соблюдением срока предъявления требования.
В приведенном примере сложилась ситуация, аналогичная рассматриваемой, однако гарант отказался выплачивать бенефициару средства по банковской гарантии, и бенефициар успешно взыскал их с гаранта в судебном порядке. Удовлетворяя иск, судебные инстанции руководствовались положениями ст. 309, 310, 329, 368, 369, 371, 373—376, 379 ГК РФ и пришли к выводу о доказанности надлежащего обращения истца к ответчику как гаранту с требованием о выплате по банковской гарантии в пределах срока ее действия. Аналогичную позицию можно встретить и в других судебных актах (см., например, постановление АС Северо-Западного округа от 18.01.2017 № Ф07-11676/2016 по делу № А56-6478/2016).
В некоторых случаях суды, наоборот, придерживаются позиции, что письменное требование бенефициара об уплате денежной суммы по банковской гарантии должно быть непосредственно вручено гаранту до окончания срока действия независимой (банковской) гарантии.
Так, в одном деле общество предъявило иск к банку о взыскании средств по банковской гарантии. Суд требования удовлетворил, апелляция оставила решение в силе. Обе инстанции установили, что срок действия спорной банковской гарантии — до 23 июня 2014 г., бенефициар направил гаранту требование о платеже по банковской гарантии по почте 20 июня 2014 г., гарант это требование получил 4 июля 2014 г. Первая инстанция отклонила довод ответчика о том, что требование истца (бенефициара) было представлено банку (гаранту) по истечении срока действия гарантии, как необоснованный, сославшись на направление истцом требования по гарантии до истечения ее срока, а также на п. 2 ст. 194, п. 2 ст. 374, п. 2 ст. 375 ГК РФ.
А вот кассация решения нижестоящих инстанций отменила (постановление АС Московского округа от 18.08.2015 № Ф05-10157/2015 по делу № А40-195682/14), указав, что императивные нормы гражданского права напрямую связывают обязанность гаранта по рассмотрению требования бенефициара, а при соответствии этого требования условиям банковской гарантии — по удовлетворению этого требования, с представлением бенефициаром соответствующего письменного требования и с получением гарантом этого требования (ст. 368, 375 ГК РФ). При этом термин «представить» означает, по мнению кассации, «доставить в нужное место», то есть непосредственное вручение получателю (в данном случае гаранту) каких-либо предметов или документов (в данном случае письменного требования бенефициара об уплате денежной суммы по банковской гарантии).
Схожей позиции придерживаются и некоторые другие суды (см., например, постановление АС Волго-Вятского округа от 07.03.2017 № Ф01-90/2017 по делу № А82-13156/2015).
Отсутствие единства в судебной практике, несомненно, негативно влияет на стабильность гражданского оборота, повышает риски участников правоотношений по обеспечению обязательств посредством независимой (банковской) гарантии и нарушает принцип правовой определенности.