Банк выдал компании кредит, обеспеченный поручительством, а в преддверии ее банкротства уступил права требования новому кредитору, которого тоже вскоре признали банкротом. В результате цессии банку удалось вернуть почти всю сумму долга. Конкурсный управляющий нового кредитора попытался оспорить цессию, настаивая на том, что банк специально провернул такую схему, чтобы получить деньги в обход других кредиторов. Но ВС РФ в Определении от 28.04.2016 № 306-ЭС15-20034 по делу № А12-24106/2014 решил, что признаков недобросовестности со стороны банка не было.
Суть дела
Компания-заемщик заключила с банком два кредитных договора, по условиям которых она получила почти 54 млн руб. Оба кредита были обеспечены поручительством генерального директора заемщика, а также еще одной организации. Через год банк уступил право требования к заемщику, а также права, обеспечивающие исполнение обязательств заемщиком, новому кредитору. А еще через несколько дней суд возбудил дело о банкротстве заемщика. То есть уступка прав требования состоялась буквально в преддверии банкротства заемщика. Цессионарий (новый кредитор) перечислил банку почти 54 млн руб. в счет оплаты приобретенных требований и в этот же день получил от заемщика сумму задолженности. По сути получилось так, что уже после возбуждения дела о банкротстве заемщик вернул долг банку, но только через нового кредитора.
Заемщика признали банкротом. Его конкурсный управляющий обратился с иском о признании недействительной сделки по перечислению заемщиком (банкротом) денег новому кредитору. Суд признал эту сделку недействительной как совершенную с предпочтением и обязал нового кредитора вернуть эти деньги заемщику. Но тот деньги не вернул. Конкурсный управляющий провел торги, на которых физлицо (оно же ликвидатор цессионария) приобрело требования к цессионарию (новому кредитору заемщика). Причем требования на 53 млн руб. он приобрел всего за 48 000 руб. Затем цессионария (нового кредитора) признали несостоятельным по упрощенной процедуре банкротства ликвидируемого должника.
Конкурсный управляющий цессионария (нового кредитора) решил оспорить самую первую уступку прав требования между банком и цессионарием и совершенный по ней платеж. Он ссылался на то, что по этому договору новый кредитор, не получив равноценное встречное исполнение, передал банку 53 млн руб., приобретя низколиквидные требования к заемщику, который уже на момент цессии отвечал признакам неплатежеспособности и недостаточности имущества. При этом банк знал о неудовлетворительном финансовом состоянии заемщика. В результате заключения договора цессии у цессионария возникли значительные денежные обязательства перед банком, исключающие возможность удовлетворения требований других кредиторов.
Судебное разбирательство
Суды первой и апелляционной инстанций отказали конкурсному управляющему цессионария в иске о признании недействительным договора цессии, заключенного между банком и цессионарием, и платежа по нему. Они указали, что банк в момент заключения договора цессии не знал и не мог знать о наличии у цессионария (нового кредитора) неисполненных обязательств перед другими кредиторами и о наличии у цессионария признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества. Также они отклонили доводы о заключении сделки без равноценного встречного обеспечения: по мнению судов, само по себе наличие признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества у заемщика не свидетельствовало о невозможности погашения задолженности по кредитным договорам, поскольку передавались не только требования к заемщику, но и права по обеспечивающим сделкам поручительства. Именно поэтому суды не приняли в качестве доказательства неравноценности встречного предоставления отчет об оценке рыночной стоимости требований к заемщику (в нем рыночная стоимость требований оценивалась в размере 5 883 000 руб.). Ведь оценщик не учитывал возможность получения долга за счет поручителей. А перечисление денег в один день не являлось, по мнению судов, достаточным доказательством участия банка в сговоре, его явной недобросовестности и злоупотреблении им правом на совершение договора цессии и действий по принятию исполнения по этому договору.
Кассация с нижестоящими судами не согласилась. Она отменила их судебные акты и признала недействительным договор цессии между банком и новым кредитором. Суд указал, что, по сути, банк переложил на нового кредитора риск наступления неблагоприятных последствий принятия исполнения кредитных обязательств от заемщика, находившегося в преддверии банкротства, при большой доле вероятности обжалования и признания платежа заемщика недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Таким образом, в результате недобросовестного поведения банк получил денежные средства в размере неисполненных заемщиком кредитных обязательств под видом принятия исполнения от нового кредитора по договору цессии, при этом для проведения расчетов между банком и заемщиком был использован счет нового кредитора (цессионария).
Позиция ВС РФ
ВС РФ оставил в силе судебные акты первой инстанции и апелляции.
Вопрос о недействительности цессии и платежа по ней Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ рассмотрела по двум основаниям — по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (подозрительные сделки), а также по ст. 10 и 168 ГК РФ (недобросовестность). По первому основанию она указала, что конкурсный управляющий должен был доказать совокупность следующих обстоятельств:
-
договор цессии и действия по его исполнению были совершены с целью причинить вред имущественным правам кредиторов цессионария;
-
в результате их совершения такой вред был причинен;
-
банк знал или должен был знать об указанной цели к моменту уступки требований.
Если хотя бы одно из этих обстоятельств не будет доказано, то сделка и платеж по ней не могут быть признаны недействительными по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (п. 5 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)“», далее — постановление № 63). В данном деле конкурсный управляющий не доказал сам факт причинения вреда имущественным правам кредиторов, поскольку уступленные банком требования обеспечивались поручительствами, а значит, их ликвидность не могла определяться лишь финансовым состоянием основного должника без оценки реальной возможности истребования долга с поручителей.
Также Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ рассмотрела доводы конкурсного управляющего о недействительности сделки и платежа на основании ст. 10 и 168 ГК РФ. Дело в том, что наличие специальных оснований оспаривания сделок по правилам ст. 61.2 Закона о банкротстве само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как недействительную на основании ст. 10 и 168 ГК РФ (абз. 4 п. 4 постановления № 63). Но в этих разъяснениях речь идет о сделках с пороками, выходящими за пределы дефектов подозрительных сделок. А в данном деле такие обстоятельства не были установлены. При этом ВС РФ высказался против выводов кассационной инстанции по поводу сговора, в результате которого создавалась лишь видимость участия нового кредитора в отношениях по выкупу требований. Кассация констатировала взаимосвязанность перечисления заемщиком денег новому кредитору, договора цессии и отношений, связанных с расчетами по договору цессии, признав их притворными, прикрывающими прямое погашение заемщиком, находящимся в процедуре банкротства, долга перед банком (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Однако конкурсный управляющий не предъявлял требование о признании недействительными двух последовательных расчетных операций и взаимосвязанного с ними договора цессии, ограничившись оспариванием только договора цессии и расчета по нему. Следовательно, суд кассационной инстанции вышел за пределы заявленного арбитражным управляющим требования.
Кроме того, даже если согласиться с тем, что имели место прикрывающие прямое погашение долга заемщиком взаимосвязанные сделки, к таким сделкам применяются положения п. 2 ст. 170 ГК РФ. В рассматриваемом случае последствием недействительности прикрываемой сделки по прямому погашению долга является применение реституции между сторонами такой прикрываемой сделки (банком и заемщиком) и признание отсутствующим требования кредитора-физлица к цессионарию (новому кредитору). Поэтому рассмотрение вопроса о недействительности двух расчетных операций и договора цессии как взаимосвязанных отношений было невозможно без привлечения кредитора-физлица к участию в таком обособленном споре в качестве ответчика. А поскольку кассация рассмотрела незаявленное требование без участия всех ответчиков и неверно применила последствия недействительности сделок, ВС РФ отменил ее постановление и оставил в силе акты первой инстанции и апелляции.