*****
В нынешнем обсуждении стратегических направлений социально-экономического развития чётко просматриваются два темы, к основным авторам которых можно отнести Алексея Кудрина — главу Совета фонда «Центр стратегических разработок», бывшего экс-министра финансов и Сергея Глазьева — советника президента страны, академика РАН.
Возможен ли в российских условиях рост экономики без инфляции или при малых её значениях? Если банковские кредиты будут доступны большинству потенциальных инвесторов, не возникнет ли опасность скачка инфляции, роста валютного курса или очередной утечки капитала вместо актуальных вложений в отечественную экономику? И если ставки по кредитам запретительные, а возможности заимствования за рубежом существенно ограничены — как грамотно вывести отечественную экономику на траекторию роста? И т.д. и т.п.
Подобные вопросы не случайны и сопровождают большинство известных концептуальных разработок. Сегодня общепринято, что основой наших преобразований является реиндустриализация. Это означает одновременное достижение двух целей: во-первых, восстановление в той или иной степени разрушенных (деградировавших), но не утративших своей значимости производств, а во-вторых, формирование новых, перспективных отраслей, которые будут определять ориентиры развития постиндустриальной экономики в XXI веке.
Как уже не раз утверждалось, построить «новую экономику» без воссоздания современного и мощного индустриального фундамента невозможно. Осознание этой непреложной истины пришло. Принятие и вступление в силу федеральных законов «О стратегическом планировании в Российской Федерации» и «О промышленной политике в Российской Федерации» — тому подтверждение.
Сергей Цыпляев, президент фонда «Республика», обращает внимание, что после введения антироссийских санкций набрала остроту ещё одна традиционно дискуссионная тема: куда поворачивать России — на Запад или на Восток («Ведомости», 21 марта 2016 г.).
Информация к размышлению
1. С. Цыпляев: «Появляется желание настежь распахнуть ворота в „тёплый“ Азиатско-Тихоокеанский регион, в первую очередь в Китай. Российская элита демонстрирует эйфорические ожидания — Китай заместит нам Европу как покупатель нашего сырья, источник технологий и инвестиций. Реальность оказывается гораздо жёстче. Китай замедляет своё развитие и не генерирует растущего спроса на сырьё, очень избирателен в развитии проектов, стремится обеспечить дешевую сырьевую базу и не желает создавать себе конкурента» (выделено мной. — В.Т., там же).
2. Евгений Гонтмахер, экономист: «Китай, на неевропейскость которого у нас любят ссылаться, на самом деле медленно, но верно продвигается в сторону Европы. Конечно, ему понадобится, видимо, ещё не одно десятилетие, чтобы институционально выйти на уровень Южной Кореи, но после начала реформ Дэн Сяопина прошло не так много времени, а сколько уже сделано!» («Ведомости», 29 февраля 2016 г.).
При этом новая индустриализация должна осуществляться не только системно, в соответствии с глобальными трендами предстоящих технологических новаций, но и в темпе, адекватном историческим примерам столетней давности, когда советская промышленность создавалась и росла буквально не по дням, а по часам.
Важное обстоятельство: казалось бы, непримиримые идеологические разногласия не помешали СССР установить взаимовыгодные экономические связи с десятками и сотнями американских и немецких фирм, поставлявших высокие технологии, передовое по тем временам оборудование и целые производства. Их представители не только ударно потрудились над созданием индустриального базиса страны (Магнитка, ДнепроГЭС, Сталинградский тракторный завод и тысячи других предприятий), но также подготовили и обучили и квалифицированные кадры, организовали необходимую практику («Ведомости», 21 марта 2016 г.).
С. Цыпляев выделяет три ошибки: репрессии 30-х против возникшего класса профессионалов, перекос в сторону ВПК (отсюда недостаточное развитие гражданской промышленности), жёсткая командная система, постепенно подавившая в послевоенное время общественную инициативу. В совокупности эти важные факторы в конце концов сыграли свою разрушительную роль в проблемах российской экономики, в том числе в развале страны.
*****
В настоящее время ведущее значение в развитии российской экономики придаётся импортозамещению. Очевидно, что оно не должно восприниматься как неизбежная самоизоляция, попытка производить «всё и вся» внутри страны или как закрытие отечественного рынка, консервирующее технологическую отсталость.
Ещё одна составляющая экономической политики — экспортозамещение как реальная смена номенклатуры российского экспорта, уход от традиционной сырьевой ориентации, в лучшем случае перспектива ближайшего будущего. Для этого необходима передовая и конкурентная промышленная база, в которой пока ещё отдельные постиндустриальные «вкрапления» органично присутствуют и развиваются, неуклонно набирая силу и охват.
Пример. Специфика сотрудничества с Китаем на данном этапе — сырьевая. Следовательно, создавая промышленность на Востоке, надо обязательно учитывать присутствие продукции аналогичных китайских компаний. Не факт, что произведённые здесь отечественные товары будут конкурентоспособны.
Требуется сбалансированный подход, сочетающий создание предприятий топливно-энергетического комплекса, в том числе с высокой степенью переработки сырья, и одновременное развитие инфраструктуры, сельского хозяйства, ряда других отраслей, необходимых территориям.
Однако при всей важности рыночной составляющей, нельзя не учитывать, в частности, социальные последствия тех или иных экономических действий, сулящих коммерческий доход. ВВП и прочие экономические показатели не всегда (точнее, во всё меньшей степени) адекватны с точки зрения характеристики благополучия общества в целом и отдельного индивида («Не ВВП единым…» — см. здесь же).
Информация к размышлению
С. Цыплаков: «Китай стремительно овладевает лучшими бизнес-практиками, современным корпоративным управлением. Страна становится глобальным игроком». Однако в экономическом плане Россия нужна Китаю как источник дешёвого сырья и транспортная территория, а не как конкурент на линии Китай — Европа. Об этом следует помнить, принимая решения по развитию экономических связей с Китаем и Азиатско-Тихоокеанским регионом в целом («Ведомости», 21 марта 2016 г.).
Автор задаёт вопрос: «Где может быть востребована, помимо внутреннего рынка, индустриальная продукция России? Откуда взять технологии, оборудование и инвестиции?»
И сам отвечает: «Естественный партнёр — это снова Европа, причем её постиндустриальная часть… Россия может побороться за место индустриальной фабрики Европы, не отказываясь от рынка СНГ… Перед властями и бизнес-сообществом встала нетривиальная задача совместить российское предпринимательство, западные технологии и преимущественно среднеазиатскую рабочую силу, бережно вырастить новую индустрию...» (там же).
*****
Прямо скажем: стать индустриальной и даже постиндустриальной фабрикой Европы — не самая вдохновляющая перспектива. Это не нужно ни нам, ни европейцам. Можно полагать, что они будут стремиться к разумному сочетанию продукции, импортируемой из Юго-Восточной Азии и производимой непосредственно в европейских странах, Тем более учитывая набирающий темпы решоринг («Решоринг — новое слово со старым смыслом» — см. здесь же).
С какой стороны сможет зайти на рынки Евросоюза российский производитель — не разово, не с мелкой партией, не по отдельным позициям, а всерьёз и надолго — трудно сказать.
Почему в начале 80-х годов прошлого столетия в Китай пришли крупнейшие мировые компании? Их привлекали прежде всего дешёвая рабочая сила, возможность создавать свои предприятия, многократно превосходящие уровень отсталой местной промышленности, формирование необходимой инфраструктуры, перспектива выхода на глобальные рынки с конкурентной продукцией, прагматичный настрой китайских лидеров во главе с Дэн Сяопином и т.д.
Теперь ситуация изменилась. И даже если в России ещё больше обвалить рубль и, соответственно, среднюю зарплату по стране в долларовом эквиваленте, к нам не побегут из-за дешёвой рабочей силы. У экспортных амбиций шансов мало.
Другое дело — внятная политика масштабного индустриального обновления, включая активное восстановление части отечественной индустрии, ориентированной на внутренний потребительский рынок с использованием импортных технологий, уступающих наиболее продвинутым зарубежным разработкам, но существенно более эффективных, чем российские.
Выгода взаимная. Мы можем получить скидки на такие технологии и оборудование, возможность обучать кадры, нарабатывать собственный опыт с перспективой последующего встраивания в глобальные технологические цепочки с собственными конкурентными разработками.
Одновременно с формированием «прочного тыла» часть материальных, интеллектуальных, финансовых и прочих ресурсов следует направить на активное развитие и продвижение на мировых рынках новейших высокотехнологичных отечественных разработок и продукции, не имеющей аналогов, создавать совместные центры научно-исследовательских и технологических разработок в России и за рубежом.
Ещё часть ресурсов направить на разработку и подготовку таких отечественных производств будущего, проекты которых пока ещё в головах и на бумаге. То есть осуществлять локальные обновления на уровне высших мировых достижений, обеспечивающих мировое лидерство на отдельных направлениях, поддерживать инновационные прорывы, не имеющие мировых аналогов, опережая основных игроков, ещё не готовых «стартовать».
Такой подход, без преувеличения, мог бы стать российским ноу-хау, открывающим перспективу не только догоняющего, но и опережающего развития.
Более подробно см. «Развитие кризиса или кризис развития?», «Не опоздать на уходящий поезд», «Можно ли в России „сказку сделать былью“? Часть 2. Неоиндустриальный ренессанс» — здесь же).
*****
Чем не прообразы «плацдармов будущего», предполагающих стратегически эффективные инвестиции (в нынешних условиях — учитывая значительные объёмы — государственные в первую очередь)?!
Такого рода мощные и перспективные заделы позволят активно развивать, например, строительную отрасль, медицину и т.д. на качественно ином уровне, чтобы в нужное время оказаться «впереди планеты всей» — на острие цивилизационного развития.
При этом важно учесть, что такой подход неизбежно влечёт за собой соответствующие системные трансформации не только в строительстве или медицине, но и в машиностроении, металлургии, химической промышленности, логистике, подготовке кадров, инфраструктуре, социальной сфере, в условиях и образе жизни в целом.
Не говоря уже о высокотехнологичном индивидуальном изготовлении бытовых предметов для отдельного потребителя из массовых компонентов.
Нетрудно предсказать, что любое подобное звено тянет за собой всю цепь. Как обойтись без целенаправленных, обоснованных, фундаментальных (почти футурологических) прогнозов и на этой основе разработок по стратегии долгосрочного развития, основные элементы которой системно взаимоувязаны по срокам и уровням, «по вертикали и горизонтали»?
Таким образом, необходимо:
1) привлекая отечественных и зарубежных учёных и специалистов, с активным государственным участием создавать конкурентные научно-технологические центры в России и за рубежом, содействовать защите российской интеллектуальной собственности, подготовке кадров, встраиванию в глобальные технологические цепочки;
2) совершенствовать производство в базовых отраслях (в частности, с упором на глубину переработки) как важнейшую составляющую конкурентного экспорта в ближайшее десятилетие и одну из важнейших — в последующем;
3) в рамках импортозамещения развивать производство отечественных аналогов импортной продукции (в т.ч. АПК);
4) развивать высокотехнологичные производства и услуги, где у России ведущие мировые позиции;
5) действуя на опережение, обосновать и приступить к формированию новых сфер жизнедеятельности будущего, в которых целесообразно сосредоточиться на комплексной разработке индустриальных роботизированных накопительных кластерных систем следующего технологического уклада.
Первые три позиции можно считать традиционным путём догоняющего развития, испробованным многими и с разной степенью успеха.
В реализации последнего условия — создании и апробации плацдармов будущего, готовности к последующему системному, масштабному их распространению — шанс на опережающее развитие и достойное лидерство в новой, инновационной экономике XXI века.
*****
Можно до бесконечности дискутировать об инвестициях и доступности кредитов, обоснованной степени участия государства в современной экономике и в общественной жизни, имущественном неравенстве и социальной несправедливости. О необходимости административной реформы и реформы госуправления. О том, почему борьба за приемлемые значения таких показателей, как величина инфляции, ВВП и дефицит бюджета. фактически разъединяет Центробанк, Минэкономразвития и Минфин, а не консолидирует в единую команду.
Сможет ли российская власть перейти от суетливо-реактивных шажков, означающих даже не бег на месте, а отставание от лидеров, к объективному и долгосрочному стратегическому развороту, ориентирующему общество на опережающее развитие?
Будет ли заинтересовано большинство россиян в реализации намеченных преобразований?
Надо ли России становиться индустриальной фабрикой Европы? И т.д.
Остаётся без ответа главный вопрос: какой стратегией руководствуется и куда идёт Россия?