Противоречивость сложившейся в России судебной практики по взысканию упущенной выгоды обсудили участники конференции, организованной Экспертной группой «Вета» и Московской торгово-промышленной палатой, которая прошла 15 марта. Сложность защиты нарушенных прав при рассмотрении такого рода споров заключается не только в необходимости представления «железных» доказательств наличия очевидной причинной связи между действиями ответчика и последовавшим для истца негативным результатом. Не меньшие затруднения для суда вызывает и механизм расчета размеров недополученной прибыли пострадавшей стороной. Участники мероприятия представили практические кейсы, основанные на конкретных делах, в которых наглядно продемонстрировали сложности расчета и доказывания убытков.
Говорить о том, что судебная практика по разбирательствам, связанным с взысканием упущенной выгоды, хоть каким-то образом сложилась, увы, не приходится. Скорее, сейчас мы являемся свидетелями ее формирования. Тем интереснее было ознакомиться с опытом участия в этом процессе коллег, которые щедро им делились. Участники конференции единодушно отмечали, что «ахиллесовой пятой» применения норм гражданского законодательства судами, является отсутствие внятных, четких механизмов расчета упущенного по вине одной из сторон дохода. А потому пока истцам надо не только доказывать наличие прямой связи между ненадлежащим поведением ответчика и недополученной прибылью, не только предъявить суду доводы о принятии всех возможных мер к получению выгоды и исполнению договоров, но и представить экономически обоснованный расчет упущенной прибыли. Иначе о возмещении неполученных сумм останется только мечтать.
Письма доказали правоту, но уменьшили сумму возмещения
Кейс № 1 представил Максим Степанчук, партнер КА «Делькедере» (представителя Истца по делу № А47-815/2015).
Истец и Ответчик заключили договор поставки газового конденсата сроком на три года. Далее Истец перепродавал конденсат третьему лицу. Однако спустя два года Ответчик отказался от исполнения договора, решив самостоятельно осуществлять поставки конденсата тому же третьему лицу. Причем по тому же трубопроводу, который принадлежал Истцу. При этом у последнего продолжал действовать договор с третьим лицом. Истец предпринимал все необходимые меры по предотвращению убытков (недополученной прибыли). В адрес Ответчика неоднократно направлялись письма с требованием возобновить поставки, но всякий раз Истец получал отказ. В силу отраслевой специфики найти иного поставщика не представлялось возможным, и тогда Истец принял решение обратиться в суд.
Любопытно, что первые две инстанции Истец проиграл. Суды указали, что, хотя Ответчик и действовал недобросовестно, когда отказался от договора, но в этом и заключался предпринимательский риск Истца. Кассационная инстанция с этим решением не согласилась: особо отметив, что Истец убедительно доказал свое намерение извлекать выгоду (сыграли свою роль письма в адрес Ответчика о требовании возобновить исполнение договора), и усмотрев основания для взыскания упущенной выгоды, направила дело на новое рассмотрение.
Дело пошло на второй круг, и здесь уже суд согласился с наличием недополученной прибыли. Однако этим дело не кончилось. Теперь споры развернулись вокруг размера упущенной Истцом прибыли.
Истец представил свои два варианта расчета.
В основу первого, выгодного для себя, он положил собственные доходы, полученные в рамках действия договоров с Ответчиком и третьим лицом за те два года, когда в их отношениях все было гладко. В результате этого расчета выходило, что за 2013 г. Истец мог заработать на перепродаже конденсата 72 млн руб.
Второй, менее выгодный расчет предполагал, что прибыль Истца никак не могла быть меньше прибыли Ответчика, которую тот получил от прямых поставок товара третьему лицу — 62 млн руб.
Ответчик вполне ожидаемо не согласился с обоими вариантами. По его расчетам выходило, что Истец недополучил либо 350 000 руб., либо 3 млн, но никак не больше. Эти расчеты базировались на письмах Истца, в которых тот настаивал на возобновлении поставок конденсата. Дело в том, что Истец поначалу настаивал на полном исполнении условий договора, в котором была установлена цена порядка 12 000 руб. за тонну конденсата, однако затем начал повышать цену: 13 000, 14 000, 15 000…
Суд не согласился ни с одним из приведенных вариантов расчета и предложил свой, в котором также учел готовность Истца повышать цену.
Вот как выглядели математические выкладки суда:
Расчет суда
Доходы Истца от поставки товара третьему лицу (по средней договорной цене за месяц)
—
Расходы на приобретение товара (по предложениям Истца из писем) и расходы на транспортировку в среднем за месяц
=
15 млн руб.
Истец обратился в апелляцию. Та посчитала расчет суда первой инстанции в целом правильными, но, в свою очередь, предложила и альтернативный.
Расчет суда 2
Доходы ответчика от поставки товара напрямую третьему лицу за месяц
Х
2 месяца
=
13,8 млн руб.
Почему именно два месяца? Суд посчитал, что, будучи проинформированным о прекращении договорных отношений с Ответчиком, Истец не предпринял всех возможных мер для уменьшения размера убытков, в том числе поиска партнера для совершения замещающей сделки.
Посчитав суммы в 15 млн руб. и 13,8 млн руб. соразмерными, кассация оставила решение в силе.
Как отметил М. Степанчук, «мы взыскали упущенную выгоду, но, к сожалению, мы видим вариативность взыскания. Ответчик получил 62 млн руб., а нам он теперь должен 15 млн. Такая судебная практика стимулирует неисполнение договоров. Что можно еще отметить по итогам этого дела? В договоре не были прописаны санкции за односторонний отказ от договора, это нужно учитывать».
Как избежать санкций, не исполнив контракт
Кейс № 2 представила Мария Калинина, партнер DS Law (представителя Ответчика по делу, рассматривавшемуся МКАС при ТПП РФ).
В данном кейсе представлена позиция Ответчика по делу о взыскании недополученной прибыли. Помимо этого, дело интересно тем, что оно рассматривалось международным коммерческим арбитражем при ТПП РФ (в нем применялось российское право).
Между Истцом и Ответчиком был заключен договор поставки высокосернистого мазутного топлива. Истец по этому договору должен был отгрузить Ответчику товар семью партиями. Договор был заключен сроком на год, но за год произошло несколько событий, которые существенно повлияли на исполнение договора сторонами. Главное — качество поставляемого Истцом топлива ближе к окончанию срока действия договора стало заметно хуже. Последняя (седьмая) партия оказалась настолько низкого качества, что Ответчик задумался о целесообразности покупки. Поскольку бизнес Ответчика заключался в том, чтобы перепродавать мазут нефтеперегонным заводам, а рынок достаточно узок, у него самого могли возникнуть проблемы с реализацией последней партии топлива. В это же время упали цены на нефть.
Ответчик предложил Истцу снизить прописанную в контракте цену последней партии, с учетом качества мазута и рыночной конъюнктуры. При этом предложенная Ответчиком цена все равно была выше сложившейся к тому времени на рынке, дороже этого Истец не имел возможности продать свой товар. Оказавшись в практически безвыходной ситуации, Истец предложил заключить с Ответчиком сделку на поставку 7-й партии по предложенной цене, однако оставил за собой право требовать убытки по первоначальному контракту. Что и было зафиксировано в новом договоре.
Иск в МКАС не заставил себя долго ждать. Истец настаивал, что новая сделка является замещающей, а упущенная выгода должна быть возмещена по ст. 393.1 ГК РФ. Ответчик же настаивал, что замещающей сделки не было, стороны лишь заключили дополнительное соглашение к договору.
Суд посчитал новый контракт дополнительным соглашением, а также что первоначальный контракт не расторгался, а был исполнен на измененных условиях. Немаловажным обстоятельством для принятия такого решения послужил тот факт, что оплата по новому договору была проведена по открытому на первоначальный контракт аккредитиву. У Истца была возможность заключить контракт с третьим лицом, а затем требовать возмещения упущенной выгоды от Ответчика, но он этим правом не воспользовался.
Как отметила М. Калинина, «несмотря на то что остались вопросы по поводу справедливости в широком понимании этого слова такого решения МКАС при ТПП РФ (все-таки Ответчик действовал предельно хитро, поставив Истца в такое положение, что заключение сделки с третьим лицом было бы крайне невыгодным, и в результате остался в прибыли, и не понес ответственности за неисполнение контракта), в контексте российского права вердикт корректен».
Два дела — два подхода
Кейс № 3 представил Дмитрий Малюкевич, старший юрист компании Clifford Chance (дела № А40-14800/2014 и № А40-172837/2014).
Между Истцом, фармацевтическим холдингом России, специализирующимся в числе прочего на оптовой и розничной реализации фармацевтической продукции ведущих зарубежных и отечественных производителей, и Ответчиком, транснациональной фармацевтической компанией, было заключено рамочное соглашение, которое составляло основу их отношений. Ответчик продавал Истцу лекарственный препарат «Кепоксон». При этом Ответчик участвовал в тендерах на поставку данного препарата, которые организовывал Минздрав России. Помимо рамочного соглашения, которое действовало в течение пяти лет, стороны в первые три года сотрудничества заключали договоры поставки и соглашения о бонусе. Последние предусматривали скидку в размере 16,5% от общей суммы счетов при покупке Истцом определенного количества препарата. На четвертый год существования этих отношений Ответчик прекратил поставки, а в тендере участвовала и выиграла, его дочерняя компания. На пятый год Ответчик предложил поставки всем потенциальным дистрибьюторам на одинаковых условиях, без каких-либо бонусов.
По этим двум эпизодам Истец обратился с двумя исками в суды, посчитав, что действия Ответчика не позволили ему получить прибыль, на которую он рассчитывал, исходя из рамочного договора.
В обоснование своего иска Истец утверждал, что из-за неисполнения Ответчиком обязательств по договорам, он был лишен возможности участвовать в аукционах, а следовательно, не получил доход в виде тех бонусов, которые ранее получал по дополнительным соглашениям с Ответчиком. В первом случае Истец просил возмещения упущенной выгоды в размере 408 млн, а во втором — 385 млн руб. Таким образом, российская арбитражная практика обогатилась двумя делами, в которых при всей схожести фактической составляющей суды пришли к противоположным выводам. Интересно также то, что эти два дела рассматривались «на стыке» старого и нового законодательства: во-первых, были внесены поправки в ст. 393 ГК РФ, а во-вторых, было принято постановление Пленума Верховного суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», далее — постановление Пленума ВС РФ № 25.
Первое дело (А40-14800/2014) в конечной инстанции рассматривала Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ. Она применила ретроспективный подход в чистом виде, указав: «Истец, добросовестно исполнявший свои обязательства, предусмотренные рамочным соглашением, контрактами на поставку продукта, вправе был рассчитывать на встречное добросовестное исполнение контрагентом своих обязательств». А значит, не получил доходы, которые получал в течение двух лет и мог бы получить в случае добросовестного поведения ответчика (Определение ВС РФ от 07.12.2015).
По второму делу (А40-172837/2014) суды фактически отказались придерживаться такого ретроспективного подхода, а Верховный суд их в этом поддержал (Определение ВС РФ от 15.02.2016). При этом суды обратили внимание на обстоятельства, которые отличали первое дело от второго.
1. Истец мог получить доход, только если бы он выиграл аукцион, который проводил Минздрав России. В предыдущие годы Истец был единственным участником, но когда появился второй участник — дочерняя компания Ответчика, возникли конкуренция и неопределенность по вопросу о победителе конкурса.
2. Между Ответчиком и Истцом отсутствовало соглашение о бонусе. То есть утверждение Истца о том, что он получил бы бонусы и в следующий раз, не подкреплено какими-либо обязательствами со стороны Ответчика, а своей дочерней компании Ответчик скидки не давал.
3. Истец не доказал, что сделал какие-то приготовления для получения упущенной выгоды, в том числе приготовления к исполнению договора поставки. То есть не получил банковскую гарантию, не заключил договоров о поставке препаратов в каждый субъект Российской Федерации и т.д.
Еще одно принципиальное различие в подходах в этих двух делах суды продемонстрировали в вопросе о расчете упущенной выгоды. В первом случае ВС РФ поступил достаточно просто: по сути, слова Истца были приняты на веру, суд посчитал, что 16,5% бонусной скидки, полученные Истцом в первые годы действия рамочного соглашения, автоматически предоставлялись бы и в последующие годы.
А во втором деле суды указали на то, что Истец не доказал законность и обоснованность своего расчета. Действительно возникает вопрос, почему бонус, то есть фактически скидка на товар, представляет собой неполученный доход? В пункте 14 постановления Пленума ВС РФ № 25 сказано, что упущенная выгода — это неполученный доход, на который увеличилась бы имущественная масса лица, права которого нарушены. То есть фактически упущенная выгода — это доходы минус расходы
И третье, самое важное. Появившийся в марте 2015 г. п. 5 ст. 393 ГК РФ и п. 12 постановления Пленума ВС РФ № 25 установили четкие правила: нужно доказать расчет убытков, упущенной выгоды. Если точный размер невозможно установить, но есть основания полагать, что упущенная выгода имела место, то ее размер определяется судом исходя из соразмерности и справедливости.
И именно в этом направлении стоит ожидать развития судебной практики.
Р.S. Одна из секций конференции была посвящена такому основанию возникновения упущенной выгоды, как нарушение антимонопольного законодательства. Об этом читайте в следующих номерах «ЭЖ-Юриста».