Права бенефициарного владельца компании: тенденции судебной практики

Может ли бенефициарный владелец компании подать косвенный иск к ней? Однозначный ответ на этот вопрос дать сегодня нельзя. В судебной практике нет единого подхода к решению этого вопроса. Нет его и среди юристов, как показала дискуссия, возникшая в рамках конференции, посвященной правам бенефициаров, организованной Ассоциацией выпускников РШЧП и Lextorium.

Одним из самых громких дел, обсуждаемых среди юристов, после 2016 г. является, пожалуй, дело Постригайло vs «Разрез Аршановский» (Определение Верховного суда РФ от 12.04.2019 № 302-ЭС19-4069 по делу № А74-3619/2018).

Фабула дела

Господин Постригайло А.С. ссылался на то, что у него во владении находится через определенные уровни корпоративного контроля доля участия в иностранной компании, которая владеет, в свою очередь, обществом, созданным по российскому праву — «Разрез Аршановский». Поскольку российское законодательство (ст. 53.1, 65.1, 65.2 ГК РФ) предоставляет ему право действовать от имени и в интересах компании, он обратился в суд с иском о взыскании убытков, причиненных обществу, с его точки зрения, директором, который на тот момент исполнял обязанности единоличного исполнительного органа. Сумма иска — 14 млрд рублей.

Кто имеет право на косвенный иск

В данном деле, по сути, один из нескольких выгодоприобретателей, находящийся на пятом уровне структуры корпоративного контроля среди других физических лиц, решил воспользоваться механизмом, который предоставляет право взыскать убытки с лиц, которые действуют от имени юридического лица.

Проблема в том, что в строгом смысле закон позволяет воспользоваться этим способом защиты только непосредственным участникам юридического лица.

Здесь и возникает тот самый спорный вопрос — стоит ли продолжать тенденцию не только становления бенефициарного владельца как полноценного субъекта юридической ответственности, которая реализуется посредством субсидиарной ответственности, но и рассматривать фигуру бенефициарного владельца как лица, которое также вправе иметь доступ к каким-то способам защиты, которые обычно вправе иметь только те лица, которые открыто владеют долей участия в компании.

В деле Постригайло vs «Разрез Аршановский» позиция нижестоящих судов по этому спору свелась к тому, что исковое заявление нужно было оставить без рассмотрения, потому что у заявившего иск лица нет тех полномочий, которые закон предоставляет лицам, желающим действовать в качестве представителей и заявлять косвенные иски в пользу самой компании. Поскольку лицо не являлось прямым участником, на него не было выдано никаких доверенностей с соответствующими полномочиями, суды посчитали, что использование этого механизма защиты в данной ситуации невозможно.

Однако в целом этот вопрос интересен в контексте более ранней практики Верховного суда РФ.

Напомним, что в деле 2016 г. Москалев vs «Аспект-Финанс» ВС РФ заявил достаточно прогрессивную позицию о праве бенефициарного владельца оспаривать ничтожные решения собрания корпорации, контроль над которой он осуществляет, и ничтожные сделки. ВС РФ дал расширительное толкование тем заинтересованным лицам, которые имеют право оспаривать ничтожные решения, и посчитал, что бенефициарный владелец имеет законный интерес и для него этот интерес заключен именно в сохранении имущества компании, в сохранении так называемого статус-кво для целей выгоды, которую в конечном итоге получает фактический участник.

Получается, что четкого ответа судебная практика нам не дает. Так как сравнивая два этих дела, отметим, что они рассматривались одним и тем же судьей. Но если в 2016 г. была сформулирована прогрессивная позиция, то в 2019 г. судья указала на то, что закон строго ограничивает перечень лиц, которые имеют право обращаться с исками о взыскании убытков с директора и действовать в качестве представителей по косвенному иску, который заявляется в пользу компании, и поддержала позицию нижестоящих судов по этому делу.

Негативный аспект судебной практики

В целом практика в части формирования статуса бенефициарного владельца в России начинает формироваться. Но в основном за счет негативного аспекта, так как он нам более понятен и реализуется посредством срывания корпоративных покровов — многочисленных исков о привлечении к субсидиарной ответственности.

Анастасия Шамшина, юрист Коллегии адвокатов «РКТ», считает, что здесь не стоит забывать об основных принципах организационной и имущественной обособленности, самостоятельной ответственности юридического лица по своим обязательствам и долгам независимо от обязательств и имущества тех лиц, которые являются участниками или учредителями этой компании, которые и образуют ту самую юридическую личность и являются фундаментальной составляющей деятельности в целом любого юридического лица. Вспомним известное дело, которое является отправной точкой в части развития принципов ограниченной ответственности — Salomon vs Salomon.

Говоря в целом о составляющей этого принципа, сегодня в практике многочисленных процедур банкротства у кредиторов велико желание добраться до фигуры бенефициарного владельца для того, чтобы получить дополнительную имущественную массу и удовлетворить требования за счет этой самой имущественной массы контролирующего лица. Кроме негативных кейсов о привлечении к субсидиарной ответственности, таких крупных, как Уралснабкомплект vs Максимов или Межкомбанк vs Пугачев, где суды привлекли бенефициаров к ответственности, указав на то, что через организацию особой сферы управления, сферы контроля за деятельностью лиц, которые официально юридически выступали от корпорации, именно они фактически осуществляли контроль, также интересен кейс, реализующий концепцию обратного срывания корпоративной вуали, когда суд обратил взыскание по долгам физического лица — дело Альфа-банк vs Сенаторов — на подконтрольные ему юридические лица, соответственно, пострадало имущество организации, которая с точки зрения основных принципов в целом конструкции юридического лица должна была находиться под защитой.

Позитивный аспект

Постепенно в практике начинает формироваться позитивный аспект, который реализуется посредством вышеупомянутого Определения ВС РФ 2016 г., где был признан материально-правовой интерес бенефициара в оспаривании ничтожных решений собраний и ничтожных сделок корпорации. На уровне нижестоящих судов также признается право бенефициарного владельца истребовать имущество и информацию о деятельности подконтрольных ему компаний.

Поэтому дело Постригайло vs «Разрез Аршановский» фактически ставит перед юристами вопрос: необходимо ли и дальше развивать конструкцию защитных механизмов, которые доступны для конечного бенефициара, или это только прерогатива кредиторов, которые хотят добраться до дополнительного имущества и хотят вскрыть корпоративные покровы для удовлетворения своих требований, если компания не способна самостоятельно эти требования погасить.

За и против

Очевидно, что данный вопрос достаточно сложен. И здесь столкнутся мнения и тех, кто за, и тех, кто против.

Те, кто выступают за то, чтобы право на этот способ защиты о взыскании убытков с директора было предоставлено бенефициарному владельцу, в первую очередь обращают внимание на саму специфику косвенного иска — он подается в интересах компании, и присуждаемая сумма взыскивается в ее пользу. Следовательно, мы получаем в пользу компании имущество, которое выбыло по вине менеджмента компании, и в конечном итоге кредиторы, которые заинтересованы в увеличении имущественной массы этой компании, получают выгоду от этого.

Кроме того, по их мнению, позицию, высказанную ВС РФ в деле Москалев vs «Аспект-Финанс» о некоем интересе в сохранении имущества компании, можно использовать по аналогии, ведь при оспаривании сделки и возврате имущества, переданного или утраченного по недействительной сделке, по сути, так же возвращается имущество при взыскании с менеджмента, которое путем его незаконных, недобросовестных действий выведено из компании.

Мнение против сводится к тому, что, выбирая структуру формирования и ведения бизнеса, лицо, находящееся у его истоков, должно понимать, что если оно идет по пути нераскрытия своей личности, своей фигуры и создает антистатуру из офшорных организаций, участников, которые юридически определяют интересы компании, а фактически ее интересы определяются именно этим лицом, то нужно нести риски выбора такой корпоративной структуры и риски того, что до низших уровней корпоративного управления оно не доберется, а те способы защиты, которые доступны для этих уровней участникам компании, для него не доступны. Ну и самый сильный аргумент против предоставления такого права — это отсутствие указания в законе. Корпоративное право требует строгого регулирования корпоративных процедур для целей достижения юридическими лицами статуса надежных контрагентов. Участники оборота, которые вступают в правоотношения с юридическими лицами, должны понимать, с кем они имеют дело и каким образом корпоративная структура юрлица потом может им навредить в части раскрытия или нераскрытия того лица, которое является фактическим бенефициарным владельцем.

Правовые позиции Верховного суда РФ по косвенным искам бенефициаров в пользу компании