Верховный суд РФ разъяснил, как суды должны оценивать разумность и добросовестность банка-гаранта

Гарант выплатил деньги по банковской гарантии только после судебного разбирательства. Из-за этого он пропустил срок для включения в реестр должника. Суды удовлетворили его требование «за реестром». Но ВС РФ отправил дело на пересмотр.

Суть дела

В 2015 г. банк выдал банковскую гарантию со сроком действия по 27.02.2018 в обеспечение обязательств должника (принципала) перед ПАО «ФСК ЕЭС» (бенефициаром). В 2019 г. бенефициар взыскал в судебном порядке задолженность по банковской гарантии. В январе 2020 г. банк исполнил обязательство перед ПАО «ФСК ЕЭС», выплатив данную денежную сумму по банковской гарантии. На тот момент должник (принципал) был в процедуре банкротства. Поэтому банк обратился к должнику (принципалу) с заявлением о включении выплаченной суммы в реестр требований кредиторов. Однако на момент обращения банка с заявлением реестр требований кредиторов уже оказался закрыт.

Позиция судов

Суды трех инстанций признали требование банка подлежащим удовлетворению за счет имущества должника, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов. Они исходили из того, что заявление банка было подано после закрытия реестра.

Суды отметили, что добросовестным поведением гаранта является добровольное (без принуждения со стороны суда) осуществление платежа гарантом, поскольку сам институт банковской гарантии направлен на обеспечение бенефициару возможности получить исполнение максимально быстро, не опасаясь возражений принципала в тех случаях, когда кредитор (бенефициар) полагает, что обстоятельства, на случай наступления которых выдано обеспечение, наступили. Однако банк в данном случае заплатил деньги только после вступления решения суда о взыскании с него задолженности в законную силу.

Между тем, действуя разумно и добросовестно, банк при получении требования бенефициара обязан был в разумный срок добровольно исполнить требования бенефициара. Однако данное требование он не исполнил. Это указывает на необходимость включения его требования «за реестр».

Позиция ВС РФ

СКЭС ВС РФ отменила судебные акты и направила дело на новое рассмотрение. Таким образом, у банка появилась возможность войти со своим требованием в реестр требований кредиторов должника.

В соответствии с п. 1 ст. 379 ГК РФ восполнение имущественной массы гаранта, уплатившего по банковской гарантии, осуществляется с использованием механизма регресса. При регрессе, в отличие от суброгации (п. 1 ст. 382 ГК РФ), возникает новое обязательство. Регрессное требование банка к принципалу по формальным признакам возникло после уплаты денежной суммы бенефициару, то есть после возбуждения дела о банкротстве должника. По общему правилу денежные обязательства, возникшие после дня принятия к производству заявления о признании должника банкротом, относятся к числу текущих. Требования кредиторов по таким обязательствам не подлежат включению в реестр требований кредиторов и удовлетворяются в приоритетном порядке (п. 1 и 2 ст. 5, п. 1 ст. 134 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», далее — Закон о банкротстве).

Вместе с тем в п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 63 «О текущих платежах по денежным обязательствам в деле о банкротстве» дано ограничительное толкование положений п. 1 и 2 ст. 5 Закона о банкротстве в части регрессных обязательств по банковской гарантии. Так, если банковской гарантией обеспечено исполнение обязательства, возникшего до дня возбуждения дела о банкротстве должника-принципала, и гарант уплатил бенефициару сумму, на которую выдана гарантия, после этого дня, требование гаранта к должнику-принципалу о возмещении указанной суммы не относится к текущим платежам и подлежит включению в реестр требований кредиторов. Такое толкование может привести к появлению ситуации, при которой реестровое регрессное требование, основанием которого является платеж кредитору, возникнет после истечения предусмотренного абз. 3 п. 1 ст. 142 Закона о банкротстве двухмесячного срока на его предъявление к включению в реестр требований кредиторов принципала, что и имело место в рассматриваемом случае.

В подобной ситуации сложившаяся судебная арбитражная практика исходит из того, что положения абз. 3 п. 1 ст. 142 Закона о банкротстве в силу аналогии закона подлежат применению к добросовестному гаранту с учетом правил п. 3 ст. 61.6 Закона о банк­ротстве. Так, требование добросовестного гаранта считается заявленным в установленный Законом о банкротстве срок, если оно предъявлено в течение двух месяцев со дня возникновения права на регресс (Определение СКЭС ВС РФ от 24.09.2014 № 307-ЭС14-100).

В данном случае суды неправильно разрешили вопрос о добросовестности. Заявляя о недобросовестности гаранта, принципал (кредиторы принципала) не вправе ссылаться на возражения из чужой обязательственной связи («гарант (банк) — бенефициар»). Ненадлежащее исполнение банком обязательства перед бенефициаром производит эффект только на это обязательство (бенефициар получает право на привлечение банка к гражданско-правовой ответственности за несовершение платежа по гарантии в отведенный срок) и само по себе не свидетельствует о недобросовестности банка в регрессной обязательственной связи «гарант — принципал».

Банковская гарантия повышает уровень защиты бенефициара, создавая для него большую вероятность реального удовлетворения требования, вытекающего из отношений между принципалом и бенефициаром. Принципал и его кредиторы не могут ставить в вину гаранту просрочку платежа в адрес бенефициара еще и потому, что причиной предъявления бенефициаром требования к гаранту является неисправность самого принципала в обязательстве, связывающем его с бенефициаром. Данный вывод соответствует правовым позициям, изложенным в определениях Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 28.12.2020 № 305-ЭС20-15712 и от 11.05.2021 № 305-ЭС18-293 (5).

За нарушение срока платежа по гарантиям банк был привлечен к гражданской ответственности (по решению Арбитражного суда города Москвы от 03.07.2019 по делу № А40-17656/2019). С него в пользу бенефициара, помимо денежных сумм, подлежащих выплате по гарантиям, дополнительно были взысканы проценты за пользование чужими денежными средствами. Свою ответственность в виде суммы процентов банк на принципала переложить не пытается. Недобросовестность банка в обязательственной связи «гарант — принципал» суды не установили.

При таких обстоятельствах вывод судов о понижении очередности удовлетворения требования банка является преждевременным. При новом рассмотрении спора суду надлежит установить, соответствовали или нет действия банка по отношению к должнику принципу добросовестности.