ВС РФ разъяснил, можно ли требовать деньги, если стороны указали в соглашении, что у них нет финансовых претензий

В соглашении о расторжении договора лизинга стороны указали, что у них нет финансовых претензий. Но затем лизингополучатель подал иск к лизинговой компании о возврате части лизинговых платежей. ВС РФ решил, что иск можно было заявить.

Суть дела

Лизингодатель приобрел во исполнение договора лизинга автобус у указанного лизингополучателем продавца. Далее он передал транспортное средство в лизинг лизингополучателю. Договор лизинга был заключен сроком на 48 месяцев. В связи с нарушением лизингополучателем сроков уплаты лизинговых платежей лизингодатель в одностороннем порядке отказался от исполнения договора лизинга, что было отражено в соглашении. Предмет лизинга был возвращен по акту приема-передачи. В нем было указано об отсутствии у сторон финансовых претензий по взаиморасчетам. Впоследствии по договору цессии лизингополучатель уступил ИП право требования к лизингодателю части лизинговых платежей. Лизингополучатель и ИП подали иск о взыскании с лизингодателя неосновательного обогащения, образовавшегося по результатам исполнения договора лизинга, в размере 509 тыс. руб. каждому и процентов по ст. 395 ГК РФ.

Позиция судов

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении иска. Они исходили из того, что, подписав соглашение и акт приема-передачи, лизингодатель и лизингополучатель согласовали последствия урегулирования отношений после расторжения договора лизинга, а именно отсутствие финансовых претензий по взаиморасчетам.

Кроме того, апелляция указала, что при определении сальдо встречных предоставлений по договору лизинга истцы не учли убытки лизингодателя в виде расходов на восстановительный ремонт автобуса и расходов на приобретение деталей для ремонта, понеся которые лизингодатель не смог возместить в полном объеме свои потери при реализации договора лизинга.

Позиция ВС РФ

СКЭС ВС РФ отменила судебные акты трех инстанций и направила дело на новое рассмотрение.

Свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые определяются, в частности, требованием добросовестности, соблюдение которого позволяет отграничить свободу от произвола.

Исходя из этого, условия договора лизинга (соглашения о расторжении договора), защищающие интересы только одной стороны в ущерб другой, ставящие лизингодателя в заведомо лучшее положение, чем он находился бы при надлежащем исполнении договора лизинга, и навязанные лизингополучателю при заключении договора, с учетом конкретных обстоятельств дела могут быть квалифицированы как ничтожные на основании ст. 10 и 168 ГК РФ и не могут применяться судом при разрешении спора.

О существенном нарушении интересов сторон договора лизинга может свидетельствовать то, что в результате применения договорного условия лизингодатель создает себе имущественные выгоды, явно несоразмерные собственному предоставлению, а лизингополучатель лишается прав, обычно предоставляемых по договорам выкупного лизинга (например, становится из кредитора лизингодателя его должником). При этом нужно учитывать, находился ли лизингополучатель в положении, затрудняющем согласование иного содержания отдельных условий договора, например, имело ли место уклонение стороны от предоставления другой стороне необходимой информации, иное недобросовестное сокрытие информации. Так, стороны вправе заключить соглашение о расторжении договора лизинга, договорившись о стоимости возвращаемого лизингодателю предмета лизинга. Предполагается, что, заключая такое соглашение после появления оснований для расторжения договора лизинга, каждая из сторон должна иметь возможность ознакомиться с информацией, позволяющей судить о стоимости имущества, и с учетом этой информации принять решение об имущественных по­следствиях расторжения договора. При соблюдении данных условий каждая из сторон принимает на себя риски, связанные с несоответствием стоимости, установленной в соглашении, фактической цене продажи, а потому не вправе в дальнейшем ссылаться на их расхождение.

Однако если условия расторжения договора лизинга были предложены лизингодателем, который не предоставил лизингополучателю сведения о возможной цене продажи имущества, то риски, связанные с несоответствием стоимости, установленной в соглашении, фактической цене продажи, не могут быть в полной мере возложены на лизингополучателя, а лизингодатель не вправе извлекать преимущество из сокрытия информации, уклонения от ее предоставления.

В данном случае из материалов дела не следовало, что при составлении лизинговой компанией соглашения и акта приема-передачи стороны обладали информацией о рыночной стоимости предмета лизинга, исходя из которой предполагалось установить начальный уровень цены продажи имущества и было возможным определить достаточность цены для погашения требований лизингодателя. Также ВС РФ не согласился с выводами судов о толковании договорных условий как ограничивающих лизингополучателя в праве на получение сальдо встречных предоставлений по договору.

Ни в соглашении, ни в акте приема-передачи не были согласованы последствия расторжения договора лизинга, поскольку в них не была установлена стоимость имущества, завершающая обязанность сторон по итогам сальдирования встречных предоставлений тем или иным способом. Исходя из содержания данных документов, их составлением был опосредован возврат предмет лизинга во владение лизингодателя, акт приема-передачи был составлен не в целях определения имущественных последствий расторжения договора.

Буквальное содержание формулировки акта («финансовых претензий по взаиморасчетам нет») свидетельствует лишь об отсутствии разногласий при изъятии предмета лизинга, но не позволяет утверждать об определении прав и обязанностей сторон при последующем распоряжении изъятым имуществом.

При рассмотрении дела лизингополучатель указывал, что не отказывался от права на получение сальдо встречных предоставлений на стадии изъятия (возврата) предмета лизинга. ВС РФ принял во внимание, что текст соглашения и акта предложила лизинговая компания, которая профессионально осуществляет деятельность в соответствующей сфере. При неясности используемых в этих документах формулировок их толкование во всяком случае должно было осуществляться судами в пользу такого варианта, который не нарушает права лизингополучателя.