Если кредитор имеет долг перед банкротом, то он не вправе оспаривать договор дарения квартиры должника

Должник подарил квартиру сыну, а тот обменял ее на другую. Кредитор в деле о банкротстве должника заявил о недействительности сделок с квартирой. Но в суде выяснилось, что кредитор сам задолжал перед должником.

Суть дела

В 2013 г. физлицо оформило договор дарения однокомнатной квартиры своему сыну. Переход права собственности на квартиру был зарегистрирован в Росреестре. Затем эту квартиру сын обменял на четырехкомнатную квартиру с доплатой разницы в ценах квартир по договору мены. Переход права собственности на квартиру на основании договора мены тоже был зарегистрирован.

На момент заключения договора дарения квартиры даритель (должник) знал о том, что у него имеется долг и кредитор собирается подать иск о взыскании с него задолженности по договору займа. Кредитор подал этот иск 26.05.2013. Суд взыскал с должника в пользу кредитора 3 075 945 руб.: невозвращенный заем в сумме 3 049 000 руб. (получен по расписке от 14.09.2011 на сумму 3 000 000 руб. и от 19.04.2013 на сумму 49 000 руб.), а также 26 945 руб. в возмещение судебных расходов. Далее суд возбудил дело о банкротстве должника. В рамках этого дела кредитор подал заявление об оспаривании договора дарения однокомнатной квартиры и последующей сделки по ее отчуждению (договора мены).

Позиция судов

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления кредитора. Он отказался признать недействительными договор дарения и договор мены. Суд исходил из того, что на момент дарения однокомнатной квартиры сам кредитор должен был денег должнику по договору займа. Так, суд взыскал в 2010 г. с кредитора в пользу должника заем и проценты на 8 млн руб.

Поскольку сумма обязательств, не исполненных кредитором, значительно превышала сумму встречных обязательств, не исполненных должником, должник разумно исходил из зачетного характера взаимной задолженности и мог распорядиться квартирой, не считаясь с мнением кредитора. С учетом этого суд первой инстанции не усмотрел признаков злоупотребления правом в действиях должника.

Апелляционная инстанция отменила определение суда первой инстанции в части. Суд апелляционной инстанции указал, что оспариваемый договор дарения направлен на вывод недвижимости из числа активов должника с целью избежания возможности обращения на нее взыскания по требованию кредитора, что свидетельствует о злоупотреблении правом (ст. 10, 168 ГК РФ). При этом апелляция отклонила возражения должника о наличии у него встречных требований к кредитору, поскольку кредитор уплатил долг и пристав прекратил производство в отношении кредитора (в августе 2011 г.). Кассация согласилась с судом апелляционной инстанции.

Позиция ВС РФ

СКЭС ВС РФ отменила судебные акты апелляции и кассации и направила дело на новое рассмотрение.

Оспариваемый договор дарения был заключен до 01.10.2015, в связи с чем он мог быть признан недействительным на основании ст. 10 ГК РФ (ч. 13 ст. 14 Федерального закона от 29.06.2015 № 154-ФЗ «Об урегулировании особенностей несостоятельности (банкротства) на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»).

Настаивая на действительности договора дарения, должник и его сын неоднократно ссылались на то, что сделка по отчуждению квартиры была совершена ими в рамках обычных семейных отношений, они не намеревались причинить вред кредитору. Эти возражения не были надлежащим образом проверены судом апелляционной инстанции. Так, из отчетов финансового управляющего имуществом должника видно, что кредитор является мажоритарным. Требования иных кредиторов должник мог бы исполнить без применения к нему процедур банкротства. При этом должник являлся не только должником, но и кредитором.

Апелляция ссылалась на то, что на момент дарения квартиры кредитор погасил свой долг. Должник не отрицал факт прекращения исполнительного производства в отношении кредитора, но указал, что он написал заявление об окончании исполнительного производства лишь потому, что кредитор пообещал ему взамен исполнения обязательства по возврату займа, подтвержденного судебным решением, передать в собственность земельный участок. В связи с этим стороны подписали договор об отчуждении земельного участка, должник подал приставу заявление об отсутствии претензий, а кредитор составил расписку о получении оплаты за участок. Однако государственная регистрация перехода права собственности на данный земельный участок не состоялась вследствие наложения на него ареста по долгам кредитора перед третьими лицами.

Коллегия ВС РФ указала, что если утверждения должника соответствовали действительности, то имело место не прекращение обязательства кредитора по возврату займа исполнением (ст. 408 ГК РФ), а его новация в обязательство по передаче должнику в собственность земельного участка (ст. 414 ГК РФ). При неисполнении данного обязательства, возникшего в результате новации, кредитор, за которым по-прежнему было зарегистрировано право собственности на земельный участок, никогда не переставал быть должником. В ситуации существования у кредитора собственного неисполненного обязательства, превышающего по размеру встречное обязательство должника, стремление последнего одарить сына не свидетельствует о нарушении дарением принципа добросовестности, выходе договора дарения за пределы обычной внутрисемейной сделки.

Оспаривание же кредитором, не передавшим право собственности на участок, договора дарения указывает на недобросовестность кредитора, а не должника и его сына.

ВС РФ отметил, что суд апелляционной инстанции не установил имеющие существенное значение для правильного разрешения спора обстоятельства, касающиеся оснований подписания договора купли-продажи земельного участка, написания кредитором расписки о получении оплаты за данный участок, относительно регистрации перехода права собственности на этот участок на основании договора купли-продажи или отсутствия таковой.

При новом рассмотрении спора суду апелляционной инстанции надлежит проверить возражения о новации заемного обязательства кредитора в обязательство по передаче недвижимого имущества, о неисполнении им возникшего вследствие новации обязательства, после чего разрешить вопрос о добросовестности участников спорных отношений.