ВС РФ разъяснил, что необоснованный отказ от включения требований кредитора в реестр не должен влиять на его права как заявителя о банкротстве должника

Если суды ошибочно признали денежные требования кредитора необоснованными и прекратили производство по делу о банкротстве должника, это не должно возлагать на кредитора дополнительные обязанности по подготовке и направлению нового заявления о банкротстве должника.

Суть дела

Банк открыл обществу кредитные линии на пополнение оборотных средств. Общество сумму первоначально полученного кредита погашало за счет последующих кредитов, а часть средств перенаправляло компаниям, участникам группы, членом которой являлось. В результате нарушения обязательств по погашению кредитов банк обратился в суд с заявлением о признании общества банкротом (далее — должник), в котором также просил включить свои требования в реестр требований кредиторов общества.

Суд первой инстанции данные требования признал обоснованными и включил их в реестр требований кредиторов. Апелляция это решение поддержала. Но окружной арбитражный суд эти решения отменил и направил дело на новое рассмотрение.

Выводы судов

При новом рассмотрении требования суды пришли к выводу о необоснованности включения требований в реестр требований кредиторов должника. Они установили, что должник входил в группу компаний, с которой сам банк был фактически связан.

Суды констатировали отсутствие доказательств, указывающих на пополнение имущественной массы должника вследствие кредитования, в результате квалифицировали кредитные договоры как мнимые сделки. В связи с этим они сочли, что банк не понес каких-либо имущественных потерь от спорных операций, так как свидетельств уменьшения его активов представлено не было.

Суд первой инстанции по инициативе единственного участника должника прекратил производство по делу о банкротстве в связи с отсутствием кредиторов.

Позиция ВС РФ

СКЭС ВС РФ отменила судебные акты и направила заявление банка на новое рассмотрение, указав на следующее.

Мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствую­щие ей правовые последствия; такая сделка ничтожна (п. 1 ст. 170 ГК РФ). Для признания сделки мнимой необходимо установить, что на момент ее совершения воля сторон не была направлена ни на возникновение правовых последствий, вытекающих из условий сделки и характерных для такого рода обязательств, ни на создание каких-либо иных правовых последствий в отношениях между сторонами. Обязательный признак мнимости сделки — порок воли каждой ее стороны.

При рассмотрении дела сам факт выдачи банком кредитов должнику не был поставлен судами под сомнение. Кроме того, ими не было установлено, что банк при заключении кредитных договоров не намеревался требовать исполнения.

Наоборот, банк систематически кредитовал должника. Ситуацию, когда сумму первоначального кредита должник погашал за счет последующих траншей кредитных линий, с экономической точки зрения, по мнению коллегии, следовало рассматривать как реструктуризацию. Ее осуществление не может быть квалифицировано как злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ), поскольку сама по себе замена одного кредитного обязательства другим не свидетельствует о преследовании банком противоправной цели, изначально понесшим реальные расходы и не получившим равноценного предоставления.

Выясняя роль должника в отношениях с другими членами группы компаний и банком, суды, по сути, признали его финансовым подразделением, занимающимся перераспределением кредитных средств внутри группы, не ведущим иной хозяйственной деятельности.

Данное предназначение должника объясняет как экономические мотивы заключения им кредитных договоров с банком, так и перечисление полученного от банка финансирования другим членам группы, а не указывает на ничтожность кредитных отношений.

Поскольку факт полного возврата банку всей суммы выданных им кредитных средств с процентами не был установлен судами, их вывод об отсутствии имущественных потерь на стороне кредитной организации является ошибочным.

Признавая требования банка необоснованными, суды сослались на фактическую аффилированность его правопредшественника по отношению к членам группы компаний, в которую входил и должник.

Вместе с тем наличие фактических либо формально-юридических отношений связанности не свидетельствует об отсутствии или прекращении долговых обязательств (ст. 307, 407 ГК РФ).

Более того, при наличии долга аффилированность может влиять лишь на очередность погашения соответствующего требования (при определенных обстоятельствах).

СКЭС ВС РФ не нашла оснований для оставления заявления правопреемника без рассмотрения по мотиву прекращения производства по делу о банкротстве должника.

В данном случае банк выступил заявителем по делу о несостоятельности, его воля направлена на получение исполнения с использованием механизма банкротства. Основанием для прекращения производства по делу стало ошибочное признание соответствующих денежных требований банка необоснованными. Эта ошибка не может негативно влиять на возможность реализации кредитором права на обращение в суд с заявлением о банкротстве, возлагать на него дополнительные обязанности по подготовке и направлению нового заявления о банкротстве должника (ст. 7 Закона о банкротстве).