Последняя сделка, инициированная КДЛ, не может быть признана единственной предпосылкой банкротства должника

При привлечении к субсидиарной ответственности необходимо исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

Суть дела

АО входило в группу компаний и было производственным предприятием с основным видом дея­тельности «производство кваса, пива, напитков». АО имело свою производственную базу, товарные знаки и т.д.

В конце декабря 2017 г. владелец АО (он был им до 2018 г., с 2015 г. он был председателем совета директоров должника, а с 17.06.2018 по 27.03.2019 — генеральным директором) заключил с банком (мажоритарным кредитором) соглашение, которое предусматривало оформление всех активов группы компаний на посредника, выбранного сторонами.

Во исполнение соглашения 12.02.2018 владелец АО и посредник заключили трастовое соглашение, по условиям которого бенефициарные права были переданы в пользу последнего. В траст были переданы все компании, входящие в группу. Посредник назначил контролирующее лицо банка своим контактным лицом с неограниченными полномочиями. В результате в конце 2018 г. банк получил полный административный контроль над АО. А с 04.04.2019 у АО появился новый генеральный директор, который действовал в интересах банка и проработал до 21.03.2021. В рамках его управления вся предпринимательская деятельность АО фактически была переведена на ООО.

В конце февраля 2019 г. в отношении АО судом возбуждено дело о банкротстве.

Кредиторы АО обратились в суд с требованием о привлечении банка, нового директора должника, акционеров банка, членов совета директоров банка, директора компании и прочих лиц к субсидиарной ответственности. По их мнению, после назначения подконтрольных банку руководителей АО фактически стало центром убытков, а ООО — центром прибыли, то есть фактически осуществлена противоправная схема по выводу активов должника, а банком инициирована процедура контролируемого банкротства должника.

Выводы судов

Суд первой инстанции решил, что представленных доказательств достаточно для привлечения банка и нового генерального директора к субсидиарной ответственности. Суд установил, что новый директор действовал в интересах банка, а именно: заключал убыточные для АО сделки, которые привели к прекращению исполнения им кредитных обязательств перед банками и, как следствие, единовременное предъявление банками требований к АО о досрочном возврате кредитов в сумме около миллиарда рублей. То есть имело место преднамеренное банкротство должника, реализованное банком через контролируемых им лиц.

Суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции и полностью отказал в удовлетворении требований кредиторов ввиду отсутствия доказательств согласованности действий ответчиков и их направленности на доведение должника до банкротства. Была принята во внимание зависимость деятельности АО, занимавшегося производством прохладительных напитков, от времени года и от рынка сырья, а также от условий госрегулирования производства алкогольной продукции. Это, по мнению суда, отразилось на финансовых показателях АО. А убыток, возникший у АО в результате исполнения договора поставки, заключенного с ООО после возбуждения дела о банкротстве, несопоставим с размером требований кредиторов АО и не мог стать причиной банкротства должника.

Суд округа с этими выводами согласился.

Позиция ВС РФ

СКЭС ВС РФ отменила судебные акты апелляционного и окружного судов в части отказа в привлечении к субсидиарной ответственности банка и нового директора АО, указав на следующее.

Процесс доказывания оснований привлечения к субсидиарной ответственности упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.

Согласно одной из таких презумпций, полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия КДЛ в ситуации, когда имущественным правам кредиторов причинен существенный вред в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (подп. 1 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве). К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными.

Рассматривая вопрос о том, является ли значимая сделка существенно убыточной, следует исходить из того, что таковой может быть признана в том числе сделка, совершенная на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделка, заключенная по рыночной цене, в результате совершения которой должник утратил возможность продолжать осуществлять одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход.

Поскольку деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций, по общему правилу не может быть признана единственной предпосылкой банкротства последняя инициированная контролирующим лицом сделка (операция), которая привела к критическому изменению возникшего ранее неблагополучного финансового положения — появлению признаков объективного банкротства.

В данном случае суду надлежало исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции пришел к правомерному выводу о привлечении банка и нового директора к субсидиарной ответственности на основании п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве.