Рост цен на мировом продовольственном рынке — явление не случайное, а долговременный тренд, который может сделать сельскохозяйственную отрасль в России выгодной. Поэтому государству пора делать ставку на нее и применить тот опыт по развитию, который наработан в нефтяном кластере.
До настоящего времени государство помогало сельскому хозяйству, что называется, «на бедность». Субсидируемые из бюджета кредиты доставались в основном небольшим хозяйствам, которые не могут обеспечить рост товарного производства, а в ряде случаев и просто существовать без помощи государства.
Пора определиться, какую задачу ставим перед собой: поддерживать тот образ жизни и способ ведения хозяйства, который сейчас есть на селе, или накормить население и сделать доход от экспорта зерна еще одной значимой составляющей роста ВВП. Если нам дороже миф о сельской жизни, то давайте будем продолжать размазывать масло тонким слоем по бутерброду. Если же хотим развивать отрасль, то мы должны поддерживать развитие больших агрокомплексов, создание мощной инфраструктуры, концентрацию переработки и хранения сельхозпродуктов.
В среднем в каждом российском регионе примерно 340—370 сельскохозяйственных предприятий. И только 27—30 из этих хозяйств пригодны для того, чтобы в них инвестировать: обладают достаточными площадями, человеческим капиталом, инфраструктурой. И эти 10% предприятий, как правило, способны обеспечить продовольствием всю область. От остальных можно ждать только того, чтобы они обеспечили самих себя.
Кстати, как пишет «Financial Times», британские компании активно скупают или сами, или через подставные организации земли в черноземном поясе, считая, что при значительных инвестициях и применении новых технологий этот бизнес может стать фантастически прибыльным. И данный процесс, по всей видимости, будет развиваться не в пользу российского бизнеса.
Белковый дефицит
Еще недавно зерно мы импортировали. Закупалось примерно 14 млн тонн, в основном более-менее дешевых кукурузы и ячменя, которые превращались в комбикорма и пускались в животноводство.
Рентабельным откорм крупного рогатого скота был только в Прибалтике. В Советском Союзе закупочная цена на мясо в живом весе доходила до 3 руб. В то время как продавалось оно по 1 руб. 90 коп. Надо учесть, что выход убойного к живому — 60%. То есть мясо должно было «по рыночным ценам» стоить минимум 6 руб. Неудивительно, что дешевое мясо сметалось с прилавков: в магазинах — дефицит, в холодильниках — запасы.
С 1992 г. мы перестали импортировать зерно, а завозить стали мясо. Это привело к фактическому исчезновению сельского хозяйства как развитой отрасли. Причем земли-то никуда не делись, их просто перестали обрабатывать. Но главное, исчезла инфраструктура, в том числе зерновые терминалы, которые остались в Новоталлинском порту.
Жертвами стали производители, которые оказались в рабстве у дикого рынка, и население, недополучающее белковой пищи. Сегодня позволить себе есть вожделенную в советские времена колбасу может семья с доходом не менее 5000 руб. на человека. В дефицитном 1989 г. на одного жителя РСФСР в год приходилось 70 кг мяса и 20 кг рыбы, а сегодня — 55 кг мяса и 12 кг рыбы. Полки в магазинах полны, зато в холодильниках — пусто.
Неверная рука рынка
В контролируемой ситуации разница цен на сельхозтовары в период массового сбора и в обычное время составляет не более 15—20%. В нашей стране в сезон урожая или «большого молока» зерно и молоко производители вынуждены «сдавать» за цену в 2 раза меньшую, чем они будут стоить на рынке всего через месяц. Причем эта цена оказывается ниже той, что способна покрыть затраты и оставить маржу для простого либо расширенного воспроизводства. Причина — отсутствие доступной для всех хозяйств инфраструктуры хранения и переработки.
А вот вполне рыночные страны Франция и Германия львиную долю дотаций в сельском хозяйстве направляют на инфраструктуру хранения, обеспечивая тем самым равные и справедливые для производителя цены.
Мало кто помнит, что колхозы и совхозы, сдавая зерно на элеватор — государству, имели право получить необходимую им часть обратно в виде комбикормов (с учетом разницы в ценах). Фактически зерно сдавалось на ответственное хранение с правом обмена на комбикорма.
Сегодня элеваторы всей страны находятся практически в монопольном владении менее чем десятка частных компаний, которые и контролируют на самом деле (в отличие от государства) зерновую отрасль. Сдать зерно на хранение на элеватор производители не могут. Только продать по той цене, которую установит монополист. Еще одни монополисты на рынке зерна — губернаторы, которые создают условия, используя всю доступную им власть и силовые структуры, преграждающие вывоз зерна из регионов. Буквально не выпускают транспорт с зерном за границы краев и областей, требуя, чтобы зерно сдавалось аффилированным с ними закупщикам.
Государство может взять контроль над рынком зерна даже без особых репрессий по отношению к нынешним монополистам. Надо просто начать закупки в госрезерв по цене на уровне той, что сложится на рынке к осени (сегодня это примерно 7 руб. за килограмм). Но при этом производитель, сдав зерно на элеватор по этой цене, должен иметь возможность выкупить его, если появится возможность продать дороже, оплатив, разумеется, хранение.
В результате хозяйства под залог зерна сразу получат деньги для того, чтобы расплатиться с работниками, поставщиками и кредиторами. А на рынке будут пресечены спекуляции: ниже государственной цены хозяйства зерно продавать не станут. Исчезнет возможность и продавать дороже — зерно останется у государства, которое распорядится им само. Правда, чтобы действительно повлиять на рынок, цена и объем выкупа должны объявляться до сбора урожая. В этом году государство только в августе объявило, что закупки на его нужды составят 5 млн тонн, но по какой цене, пока неизвестно.
Не пошлиной единой
Кризис на рынке продовольствия подталкивает страны к закрытию своих рынков и возведению таможенных и других барьеров. Но, вводя заградительные пошлины, мы должны четко осознавать, чего мы хотим достигнуть. В случае экспорта древесины — стимулировать глубокую переработку. В случае нефти — перераспределить сверхдоходы нефтедобытчиков. А в случае продовольствия — удержать цены на хлеб (да и на мясо — чтобы получить килограмм говядины, необходимо 15 кг зерна). Тем самым мы отбираем у себя возможность завоевать международный рынок.
По-хорошему, взяв эти деньги у экспортера-посредника, государство должно вернуть их производителю через субсидии на хранение или стимулирование производства зерна. Тем более что для расширения производства есть возможность — 20 млн га пахотных земель заброшены и не обрабатываются. Чтобы быстрее ввести их в оборот, имеет смысл так же, как в свое время в нефтянке, дать дорогу иностранным инвестициям и даже организовать концессии на условиях раздела продукции.
Например, приглашать в Сибирь, на Урал, в Нечерноземье (но не на Дальний Восток) китайские предприятия, выделять им землю, агроспециалистов, зерно для посадки, с тем чтобы они поставляли свою рабсилу и сельхозтехнику. Китайские рабочие трудились бы у нас с марта по октябрь, после чего отправлялись бы домой с половиной полученного урожая.
Поддержать сельхозпроизводство можно и другими, кстати, признаваемыми ВТО средствами. В частности, строительством новых зерновых терминалов в портах (сейчас у нас только один — в Новороссийске), регулированием тарифов РЖД и обеспечением подвижного состава для транспортировки зерна. Кстати, железнодорожные тарифы могут остановить экспорт зерна эффективнее налоговой системы. Казахстан, например, закрыл свой рынок не с помощью заградительных пошлин, а прекратив перевозки зерна через границу.
К сожалению, агропромышленный комплекс воспринимается сейчас лишь как сельхозпроизводство, а не как кластер. В то же время производители продовольствия зависят не только от ситуации на мировых рынках, но и от возможностей воспользоваться транспортной инфраструктурой и, самое главное, получить доступ к своему потребителю.
В настоящее время в России в 2 раза меньше торговых площадей на душу населения, чем в других развитых странах. Торговые сети нуждаются в средствах на расширение площадей. Возможности для привлечения инвестиций на финансовых рынках сворачиваются, поэтому им приходится развиваться за счет производителей, навязывая им услуги по рекламе и мерчандайзингу в качестве «платы за доступ на полку». В результате нарушается нормальный ход торговли и на пути от поля к прилавку большая часть маржи концентрируется у ретейлеров.
Помочь разрешить эту проблему должен бы закон о торговле, безуспешно разрабатываемый сначала МЭРТ, а теперь Министерством промышленности и торговли.
ЖДИТЕ ИНТЕРВЕНЦИЙ
По сообщению Министерства сельского хозяйства, на зерновом рынке России сохраняется тенденция к снижению цен на продовольственную и фуражную пшеницу, а также на фуражный ячмень. Снижение цен вызвано поступлением зерна нового урожая на рынок, хорошим ходом уборки зерновых и в целом благоприятными прогнозами на урожай. На этой неделе министерство планирует начать закупочные интервенции на рынке зерна. Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев считает минимально справедливой ценой пшеницы
3-го класса 6 тыс. руб. за тонну, а оптимальной — 6,5 тыс. руб. за тонну. В этом году Минсельхоз впервые планирует начать интервенции не только на рынке продовольственного, но и на рынке фуражного зерна, а также планирует закупочные и товарные интервенции на рынке сухого молока и мяса в 2009 г.
Средняя цена на продовольственную пшеницу 3-го класса составляет:
-
европейская часть России — 5538 руб./т (92,7% к 28.07.2008);
-
азиатская часть России — 6325 руб./т (98,8% к 28.07.2008).
Средняя цена на фуражную пшеницу 5-го класса составляет:
-
европейская часть России — 4285 руб./т (84,0% к 28.07.2008);
-
азиатская часть России — 5714 руб./т (95,4% к 28.07.2008).
Источник: Минсельхоз, по информации на 04.08.2008